"МАМА, НЕ ЧИТАЙ-2", ИЛИ СЧАСТЬЕ, ПОРЕЗАННОЕ КУСОЧКАМИ

Возвращаюсь к собственной персоне. Ещё до исторических шагов Горбачёва, я сделала свой персональный революционный шаг. Правда, решение было принято мною не благодаря силе воли, а под влиянием обстоятельств: снова не хватило времени прийти в себя.
         Быстро подоспела очередная сессия на заочном отделении. С ужасной неохотой и с дурным предчувствием я оформила на работе учебный отпуск и поехала в ненавистный институт на занятия и за расписанием зачётов-экзаменов.
         На следующий же день свалилась в самом прямом смысле: утром не смогла встать, у меня кружилась голова. А за попытку подняться была жестоко наказана: началась тяжелейшая рвота, которая не прекращалась несколько часов. Выяснилось, что и температура поднялась до 38,5.
         Вызвали врача, она измерила давление: 160 на 110. Доктор никак не могла определиться, что писать в карте и в больничном, какой диагноз ставить. Тошнота, рвота, температура, давление – всё сразу, да в сочетании с моим юным возрастом, ставили её в тупик.
        - Может, вы беременны? – с надеждой спросила она.
        - Исключено, - просипела я с кровати.
        Три дня это продолжалось. Три! Тем временем родители собрались ехать отдыхать. Поцокав языками над постелью болезной дочери, они отбыли на курорт. Я, лёжа с закрытыми глазами и борясь с вновь и вновь подступающей тошнотой, измученная головной болью и ознобом, заставила себя сконцентрироваться и задуматься: что происходит? Ведь мне уже самой очевидно, что это не грипп и не гипертонический криз. Таблетки не помогают, ничего не меняется. «Центр управления» свалившейся беды находится не там, где мы ищем. Не в бактерии, не в вирусе, не в сжавшемся кровеносном сосуде. Начало болезни совпало с началом сессии. Так… А если представить, что сессии не было бы? А если представить, что в моей жизни вообще нет этого Института культуры, гори он синим пламенем!?
        Представила. И аж застонала от наслаждения! Продолжаем… Допустим, я больше туда никогда не пойду. Представь-представь! Нет института, он сгорел. Тебе завтра надо не туда, а на работу, в библиотеку. Ой! Всем телом почувствовала, что мне стало легче! Чуть отпустила тошнота, стальной обруч ослабил хватку на моей несчастной башке. Так-так-так! Держим эту мысль, держим. Что будет, если я продолжу пытку институтом? Во-первых, неизвестно, как буду сдавать текущую сессию, сегодня я уже пропустила зачёт. Во-вторых, даже если случится чудо, и я одолею на сей раз, то так будет каждые полгода. Судя по динамике, с каждым разом становится хуже, однажды я просто сдохну в первый день экзаменов. Господи, и во имя чего? Зачем? Кому это надо? Мне-то уж точно нет.
        Далее. Если я плюну на институт длинной слюной, разотру, и ноги моей там больше не будет? Да, дома мне устроят ад. Но физически точно не убьют. То есть, один раз выдержать большой скандалище, поругаться со всеми вдрызг, но всё же остаться живой. Я хочу остаться в живых? Скорее да, чем нет. Значит, выбор очевиден.
        Покрутила свои размышления так и эдак, потом позвала Сашу и объяснила суть дела. Конечно, он меня всецело поддержал – тогда он всегда меня поддерживал, надо отдать ему должное. Тем более, что тоже сильно за меня испугался. Пожалуй, больше, чем родители.
        Можно верить, можно не верить, но через полчаса после принятия решения я встала с кровати совершенно здоровая. И на следующий день бодро поехала на работу, хотя мне полагался учебный перерыв аж на месяц плюс от врача я получила больничный лист.
       - Больше мне не понадобятся учебные отпуска! – радостно объявила я заведующей.
       Я чувствовала, что от хвори даже следа не осталось. Мне уже трудно было представить, что ещё сутки назад я лежала ничком, свесив голову к тазику. Правда, на работе сказали, что я очень бледная и похудевшая.
       - Так это хорошо, что похудела! – духарилась я. – Мне идёт.
       Через пару дней и бледность куда-то исчезла.
       Предстояло важное испытание: объявить обо всём родителям, когда они вернутся. Поскольку у меня было несколько дней форы, я набиралась сил и решимости. Мне почти двадцать лет, я всё-таки повзрослела, поэтому к их приезду была готова и почти спокойна.
       - Ну, я так и знала, что этим кончится! – визгливо запричитала мама.
       - Ну, и хорошо, - спокойно ответила я.
       - Останешься без высшего образования? – традиционное заламывание рук и закатывание глаз.
       - А я не собираюсь умирать в ближайшее время. Посмотрим. Мне пока не сто лет.
       - Всё с тобой ясно! - и выразительный жест в мою сторону.
       - И отлично! - я держалась спокойным молодцом.


       Конечно, это был не конец, а только начало. С того дня и за следующие пятнадцать лет родаки всю маковку мне исклевали этим неполученным дипломом! Даже когда я уже работала ведущим редактором в глянцевом журнале, когда стала главным редактором в маленьком специализированном.
       - Если б ты имела диплом, а тем более – журналистский, ты достигла бы того же, - поучительно выговаривал мне отец.
       - Па, ты сам понял, что сейчас сказал?
       - Эм-м-м… я имел в виду, что достигла бы раньше, чем сейчас.
       - Не думаю. Но мне и сейчас не поздно, нормально всё, вовремя.
       Это из забавного и из позднего. А до того мне в любом разговоре, в любом споре родители ставили в укор отсутствие диплома. Не знаний, не понимания, не ума! «Корочки». Диплома. Особенно если я начинала одерживать в дискуссии очевидный верх.
Поначалу пробовала напоминать, при каких условиях мне пришлось оставить институт, но буквально через месяц начался злостный газлайтинг:
       - Какая болезнь? Да не было никакой болезни! Тебе просто лень готовиться к сессиям, вот и всё!
       И хоть об стену расшибись.
       Печаль в том, что потом я пыталась продолжить образование, но невозможность сдавать экзамены оказалась не случайностью, не минутной слабостью, а одним из симптомов болезни. Как только дело доходило до сессии, до любого пустякового зачёта, я заболевала – в точности так же, как в тот памятный раз. Просто теперь знала, в чём дело, сразу говорила своему организму «Спокуха! Не будет ничего! Не будет экзамена, никто никуда не идёт!» - и через короткое время всё проходило, меня «отпускало», я выздоравливала. С этим ничего невозможно было поделать, никакие валерьянки-тазепамы-феназепамы-седуксены и прочая успокоительная фигня не действовали вообще. Только твёрдое знание, что я не пойду сдавать экзамен. Лишь это моментально поднимало меня, и я могла жить дальше.
       А по убеждению моей родни ничего подобного не было. Не было – и всё тут. Никогда, ни разу. Хоть убейся!
       Я плюнула. Но когда подросла моя дочь, бабушка постоянно напоминала ей: «А твоя мама даже диплома не получила». Хорошо, что Алиса не обращала на это особого внимания, как её бабуля ни старалась. Мне, разумеется, было до слёз обидно и неприятно, что меня унижают в глазах дочери, обесценивая мои успехи и ставя под вопрос пользу моего существования. Я молча глотала обиды, и до слёз теперь жалею об этом. Надо было, конечно, совершенно иначе себя вести, но тогда я этого не умела.



       Теперь я напомнила бы родителям, что не я, человек без диплома, а они, люди с «корочками», свято уверовали в зелёных человечков, летающие тарелки, лечение всех болезней мочой и умную воду. Это не я пошла по большому блату, как мой остепенённый брат, на практику к Джуне. К Джуне! На практику! И не я вверяла деньги мошенникам всех мастей – от «продавцов свежего воздуха» до целителей и знахарей. Не я поменяла членские билеты КПСС на воцерковлённость по самую маковку, не я расставила по всему дому иконки, став прихожанкой, не я крестилась на каждый собор и осеняла знамением входную дверь в квартиру. Нет, не я.
       Родные люди с дипломами смотрели, не отрываясь, все сезоны «Санта-Барбары», а потом плотно подсели на «Камеди-клаб», «Дом-2» и прочие низкопробные шоу.  Что за перевёртыши в нашей семье? Ведь на их месте перед телеящиком должна была быть я!
       Не было никакой возможности объяснить этим формально дипломированным и условно культурным людям разницу между бумагой об окончании вуза и о системных знаниях, о естественно-научном мышлении, о владении логикой, о воспитании вкуса. Мне достались родители из тех, кто обожествляет символы и бумажки. И даже реальные достижения дочери не производят на них никакого впечатления. Для них гораздо важнее иметь возможность сказать знакомым, что у дочери есть диплом, чем похвастаться её реальными заслугами. Признание бездипломности для них, как заявление о дурной болезни – сифилиса там или алкоголизма. Впрочем, и все психические заболевания для них стыдные. Из-за своего дремучего невежества эти граждане отрицают психиатрию как науку и всерьёз советуют больным «взять себя в руки» или пососать гомеопатических шариков. Депрессия для них только синоним плохого настроения. Биохимия мозга, гормональный баланс, моноамины, синапсы – это в их глазах сплошная чертовщина.
       И ведь таких, как мои родители, были, есть и, боюсь, будут и в дальнейшем миллионы. Чем же им помогают их дипломы, если не в коня корм?
       Ну, да чёрт с ними! А у меня началась новая, другая жизнь, за которую я сама взяла ответственность, не собираясь быть никому в тягость. Но даже в тот момент мне всё равно почему-то не пришло в голову, что надо отделяться от родни. Инерция мышления. Фантастика!



       Тем временем, в издательстве «Правда» возникла возможность вступить в жилищный кооператив. И родители, которым мы с Сашей уже давно и сильно осточертели, заявили, что намерены нас отделить. Когда они сообщили об этом, от радости я чуть не взорвалась! Конечно, мы были очень счастливы и благодарны.
       То, что для матери наше с мужем отселение стало вопросом жизни, я узнала несколько позже: она тогда поставила на карту всё и взяла отца за горло куда крепче и жёстче, чем в своё время для «выбивания» Бутырки вместо Останкина. Мама категорически желала остаться в трёшке только с отцом, и чтобы ничьего духу больше там не было. И в этом я с ней согласна по сию пору! Она имела право на свой покой, на собственную жизнь в собственном доме. Полное! Просто не хочу, чтобы ситуацию видели лишь с одной стороны: родители купили деточкам квартиру – ах, какие герои! Родители покупали в том числе комфорт и покой себе, что правильно и нормально, но не стоит об этом забывать. Это первое.
        Второе. Без двоих разнополых детей никакой трёхкомнатной квартиры они не увидели бы никогда, как своих ушей. То есть, квартира была бесплатно дана государством всей семье из четырёх человек.
        Многие российские граждане стали по-младенчески забывать некоторые важные детали прошлого, педалируя тему, как «поколение наших родителей героически зарабатывало квартиры». Предпочитаю придерживаться точности формулировок: то поколение работало за копейки, а государство бесплатно предоставляло им квартиры, ориентируясь, в том числе, на наличие или отсутствие номенклатурной должности, количество детей в семье и их пол. Таковы были неизменяемые правила игры советской поры. Если бы вдруг ты захотел сам купить себе жильё по своему вкусу, даже за большие