"МАМА, НЕ ЧИТАЙ-2", ИЛИ СЧАСТЬЕ, ПОРЕЗАННОЕ КУСОЧКАМИ

«кавалера». Оба буквально не отходили от меня, один дарил цветы, другой где-то разорил чужую грядку и приволок в подарок корзину клубники… или купил? А я лишь хлопала глазами и недоумевала – что происходит? Нет, я не влюблялась, просто благодарно удивлялась. Мальчики, вы что? Наверное, вы ошиблись и не меня имели в виду.
        Как раз в то лето папа взял на июль в путёвки для нас троих на юг, в Сочи, к морю! В роскошный (по тем временам) пансионат Четвёртого управления для номенклатуры (как выяснилось, для самой нижней её ступени, но всё равно подобные заведения были великолепными, «простым смертным» и не снилось).
        В конце июня из Мамонтовки я уехала, провожаемая сразу двумя влюблёнными парнями. У меня было такое удивлённо-хорошее настроение, что я спокойно могла и не ехать ни на какое море: и без того было весело, безумно интересно и волнующе. Если бы я знала, что ждёт меня на юге!
        За пару дней до отъезда мы с мамой зачем-то заехали к её подруге. Та, осмотрев меня критически и вздохнув (господи, во что же я была одета?), открыла свой шкаф, вытащила из него роскошную, яркую, почти цыганскую длинную юбку.
        - Примерь!
        Затрепетав, я влезла в неописуемую красоту. Ну, в поясе мне было велико сантиметров на двадцать. Мамина подруга, ничуть не смутившись, взяла большую английскую булавку и, ловко подсобрав юбку по линии талии, незаметно заколола в нужном месте.
       - Возьми с собой в Сочи. Приедешь – вернёшь.
       От счастья я чуть в обморок не грохнулась! У меня ведь не было вообще ничего летнего красивого, вот совсем ничего. Поэтому всё то, что случилось потом в Сочи, целиком и полностью я поначалу приписала волшебной красоте юбки, потому что весь сезон в ней и проходила. Только меняла две футболочки, поочередно стирая их каждый день в раковине.
       Мама даже не вспомнила о необходимости нового купальника для меня. Дело в том, что у меня был один-единственный купальник, вы не поверите, с десяти лет. Вот с ним я и поехала на юг. Он смотрелся на мне странно, очень «минибикинисто», трещал по швам, едва прикрывал растущую грудь и высоко обнажал пышнеющие бёдра. Я не нарочно! У меня просто не было ничего другого. К счастью, наш пляж находился на закрытой пансионатской территории под табличкой «Посторонним вход строго воспрещён!», огороженный непролазным забором, так что там было безопасно. Но как я смотрелась? Что приходило в голову окружающим? Вряд ли кто-то предполагал, что на девочке купальник, который ей мал на несколько размеров, абсолютно не подходит по возрасту (рюшечки были совершенно детские!), потому что он у неё единственный. Ведь она не сирота, и родители у нее не могут быть нищими – нищих в пансионаты Четвертого управления не пускают.
       В Сочи из Москвы я выезжала девочкой с папой и мамой. А приехала на курорт барышней, на которую заглядываются парни и совсем взрослые мужчины. Как-то по-новому для меня заглядываются, улыбаются, пытаются заговорить, познакомиться и всячески проявляют внимание. «Что это значит?» - недоумевала я. Но самое смешное, что мама тоже не понимала.
       - Что происходит? – и разглядывала меня, удивлённая.
       Стоило мне остаться без родительского пригляда, как ко мне спешили молодые элегантные товарищи из отдыхающих, я, естественно, цепенела от ужаса, а через секунду спасалась бегством. К маме!
        На танцах (пансионат раз в неделю устраивал свои танцульки, а в прочие дни нас возили на автобусе по другим «крутым» заведениям – танцевать и веселиться) меня постоянно приглашали совсем взрослые юноши, пытались «клеить», звали в рестораны, в компании, гулять… Я всё время замечала обращенные на меня мамины распахнувшиеся от удивления и без того большие глаза. Теперь понимаю, что раньше она обычно воспринимала меня примерно так же, как я себя сама: некрасивой, нескладной, никакущей. И вдруг такой успех! Мама не знала, как реагировать. Я тоже.
        Особенно забавной была история, когда главный «лабух» оркестра одного из номенклатурных заведений (весьма интересный, кстати, мужчина, вылитый Александр Кутиков в молодости), начал проявлять ко мне такого масштаба интерес, что оставлял свою гитару на сцене, бросал группу, спускался в зал и на глазах у изумлённой публики приглашал меня на «медляк», шепча в ухо какие-то глупости. С одной стороны, я балдела от новых ощущений, но с другой была немножко в ужасе. «Проклятая юбка! – мысленно ругалась я. – Да чтоб она сгорела! Что делается, что скажет мама, что подумают люди?» У мамы же глаза лезли на лоб, а папа глупо хихикал. Отдыхающие из нашего пансионата, смеясь, за мною наблюдали, ибо уже знали мой возраст: ведь они сами ошиблись поначалу – все думали почему-то, что мне семнадцать. Стоило бедному лабуху «Кутикову» узнать, наконец, сколько мне лет, его как ураганом от меня сдуло. Побледневшего. Просто надо было сразу спросить, правда?
        Я не знала, куда деваться от этого внимания – с одной стороны. С другой – со мной происходило что-то необыкновенное, чудесное! Эдакий момент превращения лягушки в царевну. Вот самый-самый тот миг, когда она уже не лягушка, это очевидно, но пока что не до конца поверила, что теперь царевна. Мир перевернулся, всё стало не так, как было. И очень, слишком неожиданно, внезапно – перебор!
Помню, что меня даже опять начало в какой-то момент подташнивать от перенапряжения чувств и шквала эмоций, я почти ничего не ела несколько дней. Не хотелось вообще. Была по горло сыта впечатлениями, новыми ощущениями и размышлениями. А ещё смущением и непониманием – и что теперь? Так будет всегда или пока длится «эффект юбки»?
К счастью, довольно быстро «нарисовались» более подходящие мне по возрасту мальчики – всего на два года старше. Их было двое, и оба были настроены чрезвычайно решительно и серьёзно. С ними я хотя бы могла общаться на равных – это ж не старики какие-нибудь лет 25-30!
       …Один из них, красавец-спортсмен (оба были красавцы, кстати) нырял в море глубоко-глубоко, чтобы набрать и подарить мне красивые ракушки. Помню, мы встретились вечером у столовой двумя семьями, и он, смущаясь, вручил мне свой улов, бормоча: «Это для тебя… я нырял…» Было так приятно, трогательно и я ужасно стеснялась. Вокруг улыбались взрослые, наши родители, а я не могла ни на кого поднять глаз от смущения. Стояла с полными ладонями крупных ракушек, тупо уставившись в них. Кстати, он себя вел примерно также – покраснел, опустил глаза. Вот сценка-то!
       В Сочи впервые в жизни целых четыре недели подряд я была каждый день счастлива, удивлена, по-хорошему встревожена. Меня радовали южная природа, море, небо, музыка каждый вечер, восхищённые глаза парней. Большой компанией из нашего пансионата мы сходили в местный театр и посмотрели гастрольную зонг-оперу «Орфей и Эвридика» Александра Журбина. Между прочим, незабываемые впечатления, я получила настоящее наслаждение!
Как сумасшедшая, танцевала по вечерам, забываясь и занимая довольно много места на танцполе, иногда срывала аплодисменты и в такие моменты готова была прямо сейчас умереть от восторга. Кстати, там, на юге, в зеркала я почти не смотрелась: в отражении то же самое, что и было раньше. Тогда какого чёрта происходит? Ведь ничего не изменилось! Получалось, что либо я вижу не то, что есть на самом деле, либо все вокруг сошли с ума. Да и бог с ним! Мне так хорошо! Пусть так и будет – неважно по какой причине.
Словом, уехала я домой из Сочи, дав номер телефона двум новым московским кавалерам, чтобы потом встретиться в столице, раз уж нам повезло быть из одного города.
       Помню, когда вернулась в Москву (и возвратила хозяйке «волшебную» юбку), в один из первых вечеров долго стояла перед зеркалом, пытаясь понять: что со мной случилось, что происходило в Сочи? Ведь там я ни единого раза даже глаза не подкрасила (у меня не было косметики), волосы не завила (нечем), серёжек и бус никаких не надевала.  Мне казалось, я была такая же, как и год, и два года назад – обычная девчонка, каких полным-полно, как головастиков в пруду. Ан, нет! Оказывается, незаметно для себя головастик превратился в девушку. Выходит, на новенького, на свежий взгляд я – совсем взрослая. И даже (ой!) привлекательная! Или это всё цыганская юбка? Как бы понять?
       Впрочем, справедливости ради замечу, что в то лето я впервые сильно загорела и с удивлением любовалась золотисто-шоколадным цветом своей кожи, это оказалось очень красиво, мне шло. Кроме того, регулярное плавание, ежедневные долгие пешие прогулки и танцы окончательно сформировали мою фигуру: я здорово похудела за месяц, зато ноги обрели женственные формы, талия стала совсем узенькой, правда, вот грудь так и не выросла до желанных размеров. Любопытно то, что сама я всё это и видела, и одновременно не видела! Моё сознание будто бы отказывалось до конца принимать, что я теперь не ребёнок, а симпатичная девушка. И всё же… Нельзя не верить глазам своим и всему на самом деле произошедшему!
       И тогда я решила впервые в жизни совершить поступок и переоценить всю свою жизнь. Да, вот так наивно и якобы смело – взять и пересмотреть былые семейные понятия, по которым я абсолютно неценная, никому не нужная вещь, бессмысленное и бездарное существо, и попытаться преодолеть свои страхи. Ведь я уже выросла, большая и теперь совершенно в иной «весовой категории».
       На серьёзный разговор была срочно вызвана моя лучшая, любимая подруга Олечка. Она была необыкновенно начитанной девочкой, лучшей ученицей нашего класса. Меня распирало, мне совершенно необходимо было поделиться с ней произошедшим и обсудить перемены.
       - Теперь ничего не может быть, как прежде! – горячо убеждала я Олю. – Вот чувствую, что очень изменилась, мне теперь всё видится другим! Из-за какой ерунды я переживала, страдала! Больше так не будет! Ведь есть живая жизнь, где мы можем быть и беззаботны, и счастливы!
       Оля была единственной в то время, с кем мы нередко говорили о сложном и о грустном, о том, что как-то вокруг всё не очень, мрачновато и страшновато. К тому же этот жуткий коммунизм – провались он пропадом! И на сей раз единомышленница Оля поняла, о чём я толкую, несмотря на то, что, к великому счастью, у неё была нормальная семья и здоровая психика. И вот не по годам мудрая подружка, выслушав меня, мрачно так говорит:
       - Да не надейся. Первые недели в школе быстренько вернут тебя обратно в реальность. К сожалению.
       - Не-е-ет! – я не хотела с этим соглашаться.
       Оля, конечно, оказалась абсолютно права.
       Уже к середине сентября все мои летние приключения и «прозрения» оказались затёртыми, затоптанными в серую будничность и в вернувшиеся страхи. Будто и не было ничего чудесного совсем недавно. И снова я уже вовсе не интересная и не почти взрослая девушка, а ссутулившееся, некрасивое, испуганное существо. Загар сошёл, южный быстро «смывается». И опять моя главная обязанность нравиться маме, быть удобной для учителей и устраивать всех взрослых.  Самой собой я могу быть лишь совсем немножечко – в одиночестве или с близкими подружками. Желательно не дома и не в школе. Где-нибудь… где ещё и безопасно. Словом, совсем нечасто получалось быть собой и хотя бы в