Что хранилось на БПК

тюрского — это сын солнца. Но я здесь, сейчас не представляю интересы Украины, у меня несколько другая миссия. Так что мне глубоко безразличны: и Крым, и твоя жизненная позиция. Хотя — из чувства любопытства: Почему не вернёшься?
— Потому что и стыдно и страшно. Для меня Украина умерла навсегда!

  Неожиданно вспыхнувший свет, больно резанул по глазам. Послышались шаги и в комнату ввалились сначала два шкафообразных амбала и уже вслед за ними вкатился колобком знакомый Лёве человек, ниже среднего роста: «Политрук Бухалин, он сука» — узнал его Лёва.
   Политрук осмотрел по-хозяйски комнатушку, поморщился, но увидев Лёву — расцвёл от радости, как будто встретил отца родного:
— Ну, здравствуй Давыдов. Как дела? Давненько мы с тобой не виделись. Сколько лет пятнадцать?
— Пошёл в жопу, — как можно дипломатичнее ответил политруку Лёва. — Я этой встречи не искал и за тобой не соскучился.
— А ты всё такой же герой — нисколько не обидевшись на грубость ответил политрук. — Как я понимаю, отвечать на мои вопросы ты не будешь?
— А ты своего стукачка расспроси. Я ему вчера всё рассказал. Да заодно узнай, куда он девал мои деньги? — кивнул Лёва на сидевшего по стойке смирно дворника-предателя.
— Расспросим, обо всём расспросим. Не переживай дружочек, — и кивнув своим телохранителям, приказал. — Выведите его и хорошенечко обо всём поспрашайте. Церемониться особо не надо.

  Один из телохранителей подошёл к дворнику и, положив свою ладонь ему на голову, поднял его за волосы, второй рукой врезал по спине. Дворник отправился в полёт и открыв входную дверь, своей головой  —  вылетел на улицу:
— За что ваше благородие? За что? Я ведь всё сказал и деньги все вернул! — ещё некоторое время со двора доносились его крики, но и они потом замолкли.
— Готов. — приоткрыв двери доложил Бухалину телохранитель.
— В море. — коротко отдал команду политрук Бухалин. По-том, повернувшись к Лёве, спросил. — Ну, так как будем разговаривать товарищ старшина или сразу в море?
— Ты и звание помнишь?
— Ничего не поделаешь. Служба такая. Ну, так как?
— Будем, конечно. Спрашивай.
— Вопрос один: На кой ляд твоим заказчикам сдалась та валяющаяся на дне ржавая посудина? Им что деньги девать некуда? Кстати, сколько они обещали заплатить в случае успеха? Только не врать.
— Обещали заплатить миллион баксов, но как я думаю там намного больше лежит. Скорее всего — скифское золото, пропавшее во время войны с Керченского музея.

  Лёва кончил говорить и внимательно посмотрел на выражение лица политрука. Насколько он знал этого жлоба, приманка должна была сработать. Политрук сидел, молча, закрыв глаза, видимо, что-то в уме просчитывая. Через некоторое время —  приняв какое-то решение, он открыл глаза и сказал:
— В каком состоянии подводная лодка и как ты думаешь её поднимать?
— Подводная лодка неплохо сохранилась в морской воде. Лежит она на глубине сорока метров, и поднять её можно методом заполнения отсеков сжатым воздухом.
— Твоё судно далеко? — опять задал вопрос Бухалин.
— Не помню. Но захватить вам его не удастся, даже если я и вспомню — включив дурака, прикинулся шлангом Лёва.
— Не корчи из себя идиота. Мне судно не нужно. А половина сокровищ, мне бы не помешала.
— Да у тебя у самого губа не дура. Не жирно ли будет. Может, сойдёмся на твоей третьей части? Да его ещё и реализовать где то надо будет. Не лучше ли поднять лодку и забрать свой миллион? — начал торговаться Лёва.
— Не лучше. Я читал недавно за этот клад. Там, по предварительным подсчётам специалистов, по сегодняшним ценам лежит рыжья на пару миллиардов фунтов стерлингов.
— Сколько? Сколько?
— Что со слухом плохо? Болеешь? Так я сейчас быстро тебе найду замену.
— Нет со слухом у меня всё в порядке. Просто думаю, что делать с такой прорвой денег. Тебе-то проще, ты-то свою долю сразу отдашь на развитие Крыма. А с моей как быть?
— Ты знаешь Давыдов, что я тебе скажу. Денег на развитие Крыма я не дам.
— Что так? Жалко или другие есть причины?
— Отнюдь. Не жалко, да и причин особых нет, а вот не дам и всё. — миролюбиво проговорил Бухалин. — Не достойны. Ещё бы год назад отвёл бы тебя, куда надо Давыдов. Там с тебя быстренько бы вытрясли всю информацию. Подняли ту Малютку, продали сокровища и вложили бы деньги в развитие Крымского региона. А мне дали бы очередной орден, ну или какую-нибудь грошовую премию. Но, это вряд ли. Не хватило бы, я думаю у них для неё денег. Так что крутиться, чтобы обеспечить себе счастливую старость мне надо самому. Вот такие пироги партнёр.— —Тебе виднее. Доля твоя. Тебе её и распоряжаться. — задумчиво сказал Лёва и подумав спросил с долей иронии. — Когда вы-двигаемся на позицию «партнёр»?
— Ты зря иронизируешь. — нахмурился Бухалин. — Мы теперь с тобой одной верёвочкой связаны. Попадёмся — не сносить нам голов. — и, отвечая на вопрос, добавил. — Выходим в море завтра, а вернее уже сегодня утром. Между прочим, Давыдов, а зачем ты приехал в Севастополь?
— За своим сыном.
— У тебя здесь есть сын? Ах да точно, что-то припоминаю. У тебя ведь был роман с телефонисточкой из штаба. Извини, забыл, как её зовут. Не напомнишь? Да и ещё, а с чего ты взял, что она у меня?
— Русаков сказал, царство ему небесное.
— Нет её у меня, и никогда не было. И если мне память не изменяет — она выехала год назад к себе на малую родину в Молдову. Как её не уговаривал Русаков остаться и выйти за него замуж. Так, ночь воспоминаний окончена. Развяжите его, накормите, но глаз с него не спускайте. — выходя из комнаты отдал распо-ряжение политрук своим телохранителям.

   Утро выдалось хмурое и по-осеннему дождливое. Море штормило, заливая старенький рыбацкий карбас холодной морской водой. В связи с ночными событиями группа вышла из порта поздно. Благо ещё, что карбас стоял не в самом городе, не то пришлось бы объясняться — куда так срочно надо выходить, в такой шторм. Да ещё солнце вставало красное, как глаз запойного алкоголика, не предвещая ничего хорошего.
«Солнце красно поутру, моряку не по нутру», — вспомнилось не к месту Лёве Давыдову, старая морская поговорка. Он сидел в баркасе, на передней баночке, завернувшись в старый парус. Возле его ног, отрешённый от земной суеты, лежал труп Русакова с привязанным к ногам камнем. Бухалин, приткнувшись к боку тёплого двигателя, дремал на корме. Один из его телохранителей оказался неплохим моряком и держал карбас с подветренной стороны берега, не давая ему сильно зарываться носом в волны. С учётом того, что карбас был сильно загружен — это ему плохо удавалось. Карбас заливало и второй телохранитель, одетый в спасательный жилет с полустёртыми буквами «К..С Бе… ина», подняв паёлину, периодически вычерпывал воду, злобно косясь на Лёву.
«Шланг и садист». — подумал неприязненно о нём Лёва.
— Шеф, — положив паёлину на место, обратился телохранитель к Бухалину, — отошли мы от берега довольно далеко, пора бы выкинуть эту падаль за борт. А то не дай бог нарвёмся на погранцов. Спалимся ведь. А оно нам надо?
— А он что ещё здесь? — удивился спросонья Бухалин. — Майнайте его за борт. Жил псом смердячим и подох так же.

  Амбал-телохранитель подошёл к трупу и с лёгкостью подняв его, выбросил за борт. Тот покрутился какое-то время на одном месте и пошел камнем на дно.
— Со святыми упокой, Христе, Души рабов Твоих, там, где нет ни боли, ни скорби, ни стенания, но жизнь бесконечная… — крестясь, начал читать отходную молитву Лёва.
— Шэф, если он не заткнётся я его тоже выкину за борт, — сжимая пудовые кулаки, зарычал амбал-телохранитель, тесня Лёву к борту.
— Сядь на месс… — попытался отдать команду Бухалин, но было поздно. Лёва сделал неуловимое движение ногой. Раздался сдавленный крик и десяти пудовая туша, как показалось Бухалину, оступилась и, нелепо взмахнув руками, вывалилась за борт. Карбас навалился всей своей массой на растяпу и подмяв под себя, перемолотил его своим винтом на фарш.
   На поверхность всплыли остатки спасательного жилета, какие-то тряпки и кишки. Чайки до этого беззаботно кружившие над карбасом, истошно крича и ссорясь, тут же стали рвать их на части. Второго телохранителя вырвало желчью на истошно орущего Бухалина. Воспользовавшись возникшим на карбасе беспорядком Лёва с быстротою барса прыгнул на Бухалина и врезав от всей души его по роже, обезоружил истошно вопившего политрука. Повинуясь движению пистолета в руках Лёвы Давыдова, телохранитель, взяв под мышки потерявшего сознание Бухалина, перевалился с ним за борт, стараясь отплыть, как можно дальше от карбаса. От холодной воды Бухалин очнулся:
— Мы с тобою ещё встретимся! — донёс ветер до Лёвы его крик.
Посмотрев им вслед Лёва, бросил в воду свой спасательный жилет и направил карбас в море, навстречу ветру приключений и своей команде ожидающей его на рейде одного тихого крымского городка.

3

  Прошло полгода. На одной бразильской гасиенде, обнесённой пяти метровым забором, посреди непроходимых джунглей, развалившись в шезлонгах, возле бассейна загорало два человека. По количеству шрамов на телах, их можно было принять за выздоравливающих тяжелораненых. Что было не далеко от истины. Один из них потянулся к бамбуковому столику за стаканом с русской водкой и спросил:
— Так как же Лёва тебе удалось поднять Малютку? Я честно говоря, думал, что это задание было тебе не по зубам.
— И мысленно распрощался со своими деньгами? — усмехнулся коричневый от загара Лёва Давыдов.

  За прошедшее время он изменился мало, если бы не загар и не седина, появившаяся на висках, то это был бы тот самый Лёва Давыдов, с которым мы расстались полгода назад в Чёрном море. Да ещё в голубых, как море глазах плавали льдинки усталости и душевной грусти.
— Честно говоря, да, — ответил его собеседник.
— Было некоторые сложности с люком, который за столько лет так заржавел, что пришлось его срезать, а потом снова приваривать, но когда мы его задраили, остальное было делом техники. Выдавили высоким давлением всю воду с отсеков лодки и она всплыла. Повезло. Потом погрузили на стоящий в нейтральных водах сухогруз. Ну а дальше ты сам всё знаешь. Твой же помощник был там на борту. Так что я командир своё слово стараюсь держать, чего пока не скажешь о тебе.
— В смысле мало денег? Да ты только скажи, возьму к себе в долю, будешь получать, что арабский шэйх. Малютка за каждый свой рейс приносит почти пять миллионов баксов прибыли. Наш общий знакомец Лось, который на ней капитанит, не жалуется.
— Ты же знаешь, как я отношусь к торговле наркотой и оружием.
— Да знаю наслышан. Тогда чего же ты хочешь?
— Ты обещал пробить по своим каналам сведения о моём сыне и его матери.
— А ты что же сам за это время, так и не смог напасть на их след?
— Нет, хоть и прочесал всю Молдавию и Румынию. Как в воду канули.
— Да дела. Ну не расстраивайся. Я тоже умею своё слово держать и даже кое-что сделал в этом направлении. Держи адрес. Она проживает с сыном в одном из кантонов мирной и нейтральной Швейцарии.

«Вот только боюсь, что после его приезда, та страна перестанет быть таковой», — подумал человек, смотря в след уходящему, навстречу ветру приключений Лёве Давыдову.


             

                                      ЧТО ХРАНИЛОСЬ НА БПК

1