Виктория

факелов и я увидел сотни людей в чёрных одеяниях с красным кругом на груди. В центре этого круга был золотом вышитый трилистник, напоминающий вилы. Эта масса людей, постепенно впадая в транс под этот ритм, начала раскачиваться синхронно, как некий огромный организм. Даже факелы в момент ударов, казалось, вспыхивали ярче и брызгали удушливой копотью на присутствующих. В воздухе повисло жуткое предчувствие чего-то неотвратимого, неизбежного, как сама Смерть! Удары убыстрялись, заставляя всех подчиниться и, вот, вот, вот… сейчас — что-то лопнуло, сорвалось с монолита реальности в — хаос! В глубину мрачной внутренней бездны души каждого из присутствующих. Началась бешеная пляска света, звуков, звериной ярости, необузданной похоти вперемешку с визгами женщин и рыками мужчин. А ритм всё убыстряется, подчиняясь кому-то силы неимоверной. этот — «кто-то» крутил и вертел этими чёрными тенями с лёгкостью мысли, заставляя всё глубже и глубже низвергаться в бездну неведомого пока барьера, за которым временной континуум вышвырнет их из привычного измерения и раздавит на молекулы, чтобы потом воссоздать в облике нелюдей!



Бу! Бууу! Бум! Бум! Аааа! Ааааах! Х…ха! Ха! Бум! Бум-бум-бум!



Толпа смешалась! Смешались звуки! Запах дымящейся серы! Полетели ошмётки одеяний, разорванные в адском экстазе! Визги, крики, стоны, проклятия, мольбы, вздохи, шевелящийся клубок сплетённых тел — кровь, смрад и…. Бум! Бум! Аааа! Аааах! Ааааах! Ха! Ха! Бум-бум-бум!



Я смотрел на всё это, и во мне трепетала — Власть! Безумная радость вседозволенности, кольнув лопатки, взрастила за моей спиной крылья, и я, взмахнув этими колоссами, взмыл над всем этим, и наметив себе одну из общей массы, сложив крылья, камнем устремился к ней! Что-то в ней было! Подо мной, разбившись на пары, в бешеном наслаждении предавались похоти все, кто был тут, лишь я и та, к которой я стремительно падал с небес, были вне этого адского, разнузданного пиршества тел! Моя избранница смотрела на меня с призывной улыбкой на прекрасном и… столь знакомом, неизвестно откуда лице. И вот, вдруг, подняла обе руки и, сделав замысловатые телодвижения, взмыла ко мне навстречу, опираясь на такие же, как и у меня, чёрные огромные крылья! «Ты готов? Ты уверен? Это — Я?» И… скорость! Скорость! Скорость! Скорость света — топтание на месте! Скорость! Встреча! Молнии глаз! Всё! Всё-всё! Всё про тебя знаю! Всё вижу! Всё чувствую! Ты — Мой! Хочу! Ааааах! Взрыв! Каждая частичка меня в ней! Каждая частичка её — во мне! Туууумааан! Блеск! Тьма! Холод! Нееевееесоомоость! Аааах! И… Земля, величественно перекатываясь с боку на бок, тяжело прогибая пространство, неотвратимо катится по наклонной в … Чёрную Дыру! Оглянулся! Открытый космос! Моя избранница во мне, я в ней! Кто же я? Я не могуууу не хочу… не могу… быть двуедин! Я не хочу быть единым в двух сущностях! Я… я… я… люблююююю тебяяяя! Я люблю тебя, но… не так…. Не таааак! Изыдииии! Молю тебяяяя!

Тошнота. Слабость. Выворачиваюсь наизнанку! Тупая боль во всём теле! Холод! Вес! Падение! Где тыыы? Где тыыы? Падение ускоряется, оно превращается в — мгновение! Боюсь! Страшно! Жуть! Ну… где же тыыы? Вернись! Поздно! Зал, Коптящие факелы, сумбурное барахтанье тел. Вот, все встают, не заботясь о наготе. Идут медленно к постаменту посередине зала. Звучит песня с резкими выдохами. Подходят. На огромном постаменте лежит девушка. Обнаженная красота слепит, смущает, зовёт! Я стою у её ног, в руках у меня жертвенный нож с длинным узким лезвием… он остёр как бритва. Я знаю, что надо делать. Я… хочу этого, я не просто этого хочу — я жажду этого всеми фибрами своей души! И… выбор! Где он? В чём он? Под ногами пустота! Опора, где ты — опора? Поднимаю руку, пение прекращается, все замерли в торжественном ожидании. Я дам им это чудо! Боже милост… Нет! Рано! Что рано? Не знаю, но чувствую перемену! Где ты опора? В чём твоя суть? Душааа мояяя проснииись! Тщетно! Рано! Боль — слаще мёда!



Подхожу. Медленно поднимаю клинок. Мысленно рисую, что там за этой розовой кожей, под этими грудями с коричневыми кружочками сосков? Вот сюда войдёт лезвие, оно легко минует просвет между рёбер, рассекая мышцы грудной клетки. Потом надо аккуратно перерезать сосуды, держащие и питающие сердце кровью, и, расширив разрез, другой рукой, погрузившись внутрь, взять её ещё трепещущее сердце и… выдернуть его… на свободу!

Но что-то держит меня. Сомнения путают мысли… приоритеты сбились…. Зачем всё это? Почему всё это? Кто я? Ктооо яяяя?

— Как зовут тебя?

— Аираида… — шепчет она, улыбаясь.

Я смущён, напуган, растерян, я — вспомнил! И… ноги вцепились в твердь! Но воспоминания рисуют картины её желудка, роды, мои кишки… и что-то такое ещё! Но что? И…. Такой ласковый голос.

— Смелей! Смелей! Ну… продажная шкура! Ты ведь продался со всеми своими потрохами! Смелей! Режь, ну, что же ты медлишь? Обратной дороги для тебя все равно нет! Ну… режь!

Ласка её голоса несоизмерима со смыслом её слов. Но она обезоруживает, и … блеск её зелёных глаз… я знаю, за подобным блеском последуют — слёзы! Я не могу! Я не могу! Нож со звоном падает на мраморный пол.

— Я не могу! Я… я… люблю тебя! Я не хочу снова потерять тебяяяя!

— Наконец-то… — с каким-то надрывом прошепчет девушка. — Наконец-то я услышала слова прощения и спасения! Боже! Как же всё это мне осточертело. Боже, как же я благодарна тебе за милость Твою!

Взрыв! Я слепну! Стук в дверь…

— Олег! Олееег! Ты что, заснул там что ли? Открывай быстрее! У нас для тебя — сюрприззззз!

Открываю глаза. Сколько раз это уже было? Снова закрываю. В последний ли раз? Не хочу! Не Хочууу! Ни за что! Снова стук в дверь. Он постепенно стирает что-то из памяти. Где я? Как во сне, бреду, не разбирая дороги, что-то свалил по пути. Иду на звук, который перекликается со звоном падающего клинка на мраморный пол. Какой пол? Какой клинок? Дверь. Что там за ней? Не ухают ли вновь барабаны, сотрясая сердце? Кому? Открываю! Боже спаси и сохрани!

На пороге Мишаня, Анжела, Маруся и… Она!

Она смотрит на меня и, вроде как пытается что-то вспомнить. А для меня, кроме неё больше никого нет. Я знаю, что это — Она! Кто?

— Меня зовут Виктория и у меня такое чувство, что… что… хотя… вряд ли.

Её имя наконец-то стёрло последнюю пелену наваждения, и хотя я пытался ещё схватиться за то, что подумалось вскользь — «Значит, в этой жизни я буду звать тебя — Викторией!» И… всё рассеялось как дым.



— У Вас такое чувство, что мы уже когда то где-то встречались?

— Да, но… это не возможно.



— Ну, уж нееет! Девушка! Кто-кто, а я-то знаю, у нас с тобой будут мальчик и девочка… и, проживём мы счастливо и … умрём в один день!

— Да, Мишаня, — обернулась она к Мишане, — Твой друг и вправду оригинальный типчик. Мы есть то сегодня будем? Или так и умрём с голоду прямо на пороге?