лейтенантов, в шестиместной каюте главстаршин, т.к. штатные каюты офицеров находились в ремонте.
И подумал Дима: «Ну, да где наша не пропадала?» Правда, мучил его один вопрос: «Куда же деть шинели?»
Однако существуют определенные правила для вновь прибывающего к месту службу офицерскому составу. Правила непререкаемые.
Одевается Дмитрий Алексеевич Стабровский во все парадное и идет на доклад, о своём высочайшем прибытии, к начальнику штаба бригады капитану 2 ранга, с интригующей фамилией, Петух, который надо сказать, уже сдавал дела и, непонятные для простого смертного, обязанности.
На докладе, это ж надо, Димка узнал, что дела и обязанности принимать ему не у кого, т.к. его предшественник давно убыл к новому месту службы. А еще, снова это ж надо, он узнал, что командир машинно-котельной группы находится на излечении в госпитале и выпускник ЛенВВМИУ Стабровский, как механик, должен исполнять и его обязанности.
В довершении к этому… Диме сообщают, что и командира БЧ5 накануне тоже увезли в госпиталь т.к. он прямо в ПЭЖе (Пост Энергетики и Живучести или боевой пост №1 БЧ-5) потерял сознание.
Единственное, о чем ему забыли сообщить, было только то, что молодой Дмитрий Алексеевич будет еще и командиром БЧ5…..
С чувством легкого замешательства пошел Димка по правому шкафуту в корму попытаться понять: «Что такое произошло и что делать?»
И тут открывается дверь в ПЭЖ, и появляется фигура с погонами главного старшины сверхсрочной службы. Фигура спрашивает о том - уж не механик ли «задумчивый» лейтенант с молоточками на погонах?
Впоследствии оказалось, что эта « фигура» была старшиной команды
машинистов-турбинистов. Узнав, что «задумчивый» лейтенант новый командир трюмной и еще временно машинно-котельной группы, он с радостным возгласом сдал Димке повязку вахтенного инженер-механика, мотивируя это тем, что несёт вахту уже восемь часов.
И вот, бравый лейтенант, как был в белых перчатках и с кортиком у бедра, заступил на свою первую вахту вахтенного механика.
А установка работает, а до этого Димке на 56-х проектах бывать не приходилось.
Его озабоченность несколько рассеял зашедший в ПЭЖ лейтенант с молоточками на погонах. Им оказался командир электротехнической группы, по сравнению со Стабровским, бывший уже ветераном корабля, т.к. приступил к исполнению своих служебных обязанностей на четверо суток ранее.
А выпуска он того же года. Правда, из училища имени Дзержинского. Но все равно – вместе веселее.
К вечеру, кое-как, выведя установку из действия, направился новый «вахтенный механик» Дима Стабровский в каюту – надо же хоть кортик снять, но не тут-то было….
В дверях появляется рассыльный и ведет молодого лейтенанта к старшему помощнику командира корабля.
И тут старпом задаёт вопрос, который Дмитрия не то, что озадачил, он его шарахнул по голове, как молот бьет по наковальне: «А почему до сих пор не подан суточный план БЧ5 назавтра?»….
А далее закрутило « молодца», завертело, только успевай поворачиваться.
Шло время, отдыхать и спать приходилось редко и не помногу. Техника сдавалась, травматизма не было, и кое-какой опыт приобретался.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается….
Пришел светлый праздник 7 ноября. И уже «опытный» лейтенант Стабровский решил в первый раз пойти на «сход» (после 22.00), тем более, что шинели нашли своё законное место в водолазной кладовой.
К концу ноября, перед ходовыми испытаниями прислали нового командира БЧ5, и у Димы на одну должность стало меньше. Ходовые испытания прошли в целом нормально, и ничем особенным ему не запомнились.
Разве, что сдача режима перехода с максимально возможного переднего хода на максимально возможный задний ход.
Это, на 56-х проектах, скажу я вам, непередаваемые ощущения.
Представьте себе - эсминец с 38 узлов переднего хода, как «бешеный жеребец», встает на дыбы и разгоняется назад.
С фундаментов срываются «дельные» вещи, водяной бурун от винтов достигает кормовой трубы, а люди валятся с ног.
Перед новым годом, завершив средний ремонт, корабль совершил переход к месту постоянного базирования в бухту «Стрелок», и получил задачу – быть готовым в начале мая выйти на экспериментальную по продолжительности боевую службу в Индийский океан. А эксперимент-то всего ничего – каких-то 12 месяцев «боевая служба», плюс месяц перехода к острову Сокотра (западная часть Индийского океана) и месяц обратно. Красота!...
И опять всё завертелось и закрутилось для молодого инженера-лейтенанта Дмитрия Стабровского.
Вернулся «Дальневосточный Комсомолец» из Индийского океана только через 14 месяцев, и Димка уже был опытным механиком.
А Шурик Ильин начинал свою службу помощником начальника Отдела кадров 10 Оперативной эскадры, назначая артиллеристов снабженцами на корабли…. Это ему, «по блату», ЗЭМЧ 10-й ОПЭСК капитан 2 ранга Масютин устроил. Правда, через неделю этой работы Шурка ступил на палубу крейсера "Адмирал Сенявин" и 15 ноября 1972 ушел на боевую службу. Здесь надо заметить, что Шурке повезло – его корабль вернулся из Индийского океана через 8месяцев, но… сразу ушел еще настолько же, обогатив и Шурика механическим опытом.
УЧЕБА МОЛОДОГО ЛЕЙТЕНАНТА…
«Честный ребенок любит не маму с папой, а трубочки с кремом. Честный матрос хочет не служить, а спать. Поэтому, его надо принуждать к службе».
Вице-адмирал Г.А.Радзевский
Существует целая масса национальных напитков. Во Франции - это «Божоле». В Шотландии -джин, в Германии – шнапс и куча сортов пива, в Американских Штатах – виски, в Мексике – текила. В России, Финляндии и остальных, включая и вышеперечисленные, странах мира –русская водка.
На Флоте тоже есть национальный напиток – ШИЛО, или, по-русски– спирт.
Русская народная поговорка говорит – «Шила в мешке не утаишь». Флотский народный эпос тоже богат поговорками – «Шила в воде не утаишь». Наш штурман как-то поэтому поводу заметил:
- Когда-то вода была без цвета, без вкуса, без запаха…. Пока старик Менделеев не добавил в нее наше флотское «шило». Умничка, Дмитрий Михайлович.
Корабельное утро. Ни с чем несравнимое чувство пробуждения, особенно когда до побудки остается еще полчаса.
Пять тридцать утра. Полчаса до подъема, можно еще понежиться на койке, подумать, что опять вставать, идти к «ненаглядному» личному составу, пинками гнать всех на утреннюю физзарядку, выслушивая дневального по кубрику, что этот после вахты спит, и этот после вахты спит, и, вообще – все после вахты…
Стук в дверь.
- Господи, стук в дверь в половине шестого утра ничего хорошего не сулит, что-то случилось,
а, если случилось, то, скорее всего, матрос Балтабаев решил пожарным рукавом промыть гальюн, и, естественно, пробил захлопку, и вымыл содержимым гальюна и сам гальюн, и себя самого, а заодно и корабельный коридор, - пронеслась первая мысль в моей голове.
В каюту заходит рассыльный. На лице тупое спокойствие, дрессура помощника, значит ничего страшного.
- Товарищ лейтенант! Вас вызывает командир корабля!
Надо одеваться и быстро бежать, да-да, бежать, и к тому же бежать быстро в верхние эшелоны власти.
Командиром нашего корабля был двухметроворостый, полуторацентнеровесный капитан 1 ранга Карпухин, которого на корабле называли не иначе, как «трехстворчатый».
Сидит эта глыба у себя в каюте за огромным, под зеленым сукном, столом и пальчиком поманивает к себе. На столе перед ним стоит до краев налитый стакан с какой-то прозрачной жидкостью.
Подхожу и докладываю о прибытии.
- Пей! – говорит отец-командир, показывая на стакан.
Подношу стакан к носу и принюхиваюсь:
-Господи, да это ж шило, - мелькает в голове.
- Дак, это, тащ командир, вообще-то, я не пьющий, да, и к тому же половина шестого утра, - пытаюсь возразить бледным голосом.
- Трюмный! Пей! Я приказываю! – прогрохотал командирский голос, от которого сразу заложило уши, и пошла небольшая качка.
Приказ надо выполнять точно и в срок – на то он и приказ.
Заливаю полный стакан в себя и бегом к бачку с водой….
А оттуда доносится звук испорченного, и доведенного до сумасшествия унитаза – воды нет!
Дыхание сперло. Оно остановилось. В голове колокольный набат вперемешку с мыслями:
- Шило! Стаканами! В половине шестого утра! Да, в каюте командира! Это же полный … twice zero(два нуля – сортир). Спокойно, лейтенант….
И тут слышится какое-то хлюпанье, напоминающее не то смех, не то истерические рыдания.
Оказалось - командир смеется:
- Вот, трюмач! Я так каждое утро мучаюсь!
Приборщика каюты командира «приковали» леерной цепью к питьевому бачку – что бы вовремя воду набирал.
Да, ребята, это был урок – командир спит, а вода должна течь куда положено и, естественно, а как же иначе, быть на своем месте!
ЕДИНСТВЕННЫЙ!
Эта история приключилась с Сашкой Ильиным, т.е. со мной, в бытность его командиром трюмной группы на одном из кораблей нашего военно-морского флота…..
Ночь. По ночному морю, в отражении несчетного числа звезд, идет флагманский корабль флота крейсер "Адмирал Сенявин".
На ходовом мостике бдит вахту, вместе с командиром, Дед Сергей - Главнокомандующий ВМФ, которого в быту и в его кабинете зовут просто Сергей Георгиевич Горшков.
Начальник механиков капитан 2 ранга Валерий Григорьевич Пирожков, во исполнение командирского приказа, проводит инструктаж вахты:
- Вахтенным механикам на мостик рапортички носить самим, а не засранцев, трюмных значит, посылать.
Надо заметить, что механик был фигурой довольно-таки колоритной. К его росту, значительно выше среднего, надо добавить уникальные знания своей специальности вперемешку с удивительно развитым чувством юмора.
- Знаете, ротор вам в глотку, кто на борту? Сам Хозяин! – указательный палец механика устремился в сторону ходового мостика, т.е. вверх.
- Это кто и где он хозяйничает? – задает вопрос молодой матрос Паша Патрубач.
- А это, товарищ Павлик, тот, кто вас кормит, а нам зарплату платит, - заметил механик, и продолжил:
- И чтоб в чистом летали наверх, а не в своих заперденчиках, и, чтоб галстук при рубашке. Не пионерский, как вы один раз пришли в кают-компанию, товарищ Ильин, а наша простая «селедка» на замочке. Поняли? Паросята маслопупые?…
Мы поняли.
Вахта шла своим чередом, шум турбин и вентиляторов убаюкивал и призывал к размышлениям – Чего ему не спится? Это ж надо, прилететь за 10000 километров, чтобы испытать радость
