Перстень с трезубцем

подойдя к Ребеке, убедился, что ее рука закована в кандалы.
Балаж повесил фонарь на стену и обратился к пленнице:
– Граф Ласло хочет задать вам несколько вопросов и от того как ответите, будет зависеть ваша жизнь.
– Вот как?! Давно нам с сестрой хотелось встретиться с достопочтенным графом Ласло, но как-то судьба не сводила нас прежде.
Сквозь мерцающий свет свечи Ребека пыталась разглядеть лицо графа Ласло, стоявшего в тени.
– Итак, Марош Илона, граф утверждает, что вы и есть Жомбор Ребека, – обратился к ней Балаж.
– Я?! С чего вы взяли? Может, мы немного похожи с сестрой, но только характерами, а внешне мы совсем разные, она в отличие от меня, пышная.
– А где сейчас ваша сестра?
– Разве вам неизвестно, что Ребека скрывается от османской тайной службы?
– И венгерской тоже, – просипел Ласло
– Это ваш портрет? – спросил Балаж, показывая его графине.
– Да вы что! – удивилась она, – это и есть портрет моей сестры, он написан, когда она жила в Австрии.
– Значит, будете утверждать, что вас зовут Марош Илона?
Ребека кивнула.
– Так это ты отравила госпожу Этель и людей, пленивших тебя? – спросил граф.
– Этель?! О чем Вы говорите? – произнесла возмущенно графиня, – я не травила ее.
– Твое вино было отравлено, мой лекарь уже осматривает трупы, но с баронессой ты просчиталась, Этель нам удалось спасти.
– Это полный бред, я никого не травила, – решительно заявила графиня.
– Ты по-прежнему будешь утверждать, что ты Марош?
– Да!
– Тогда тебе придется ответить за действия своей сестры.
– Что вы от меня хотите?
– Я многого хочу, – ответил Ласло, – сейчас тебе кое-что зачитают и попробуй тогда отпереться, что ты не Жомбор Ребека. Но прежде я хочу рассказать интересную историю, произошедшую три года назад, и она прольет свет на твое родство с Марош Илоной. Ты хорошо знаешь Герей-агу? – Ребека не ответила и настороженно взглянула на графа. – Знаешь, знаешь, это он тебя вез в качестве пленной в своем обозе. Так вот, этот самый Герей-ага три года тому назад перевозил ценности из замка «Черный коршун» в крепость Дубравица, и ты со своими людьми напала на обоз. Во время сражения тебе не повезло. Герей-ага ранил тебя в плечо выстрелом из лука. Что скажешь на это? Или ты будешь утверждать, что Марош Илона тоже была ранена в то же место и у вас с сестрой одинаковые шрамы.
– Кто сказал тебе об этом? – Ребека сменила официальный тон,– неужели Герей-ага?
Ласло не ответил и кивнул стоящему поодаль Балажу. Развернув лист, он поднес его ближе к фонарю и стал медленно зачитывать:
– Госпожа графиня, вы обвиняетесь в убийстве детей, на которых натаскивали орлов-беркутов, чтобы они впоследствии нападали на людей. Вы и ваш отец принимали участие в уничтожении крестьян, пытавшихся освободиться из жестокого рабства. Вы незаконно выкрадывали людей и торговали ими. В строящихся подземных лабиринтах замка «Черный коршун» вы загубили сотни невинных душ. Вы и ваш отец были замечены в спускании и употреблении человеческой крови, и по этой причине убили немало людей. Ко всему прочему, вам предъявляется обвинение в измене венгерской государыне в пользу австрийского короля.
– Неправда! Это гнусная ложь!
– Нет, правда! Это доказано очевидцами, которым удалось бежать из вашего плена, у нас есть письменные свидетельства.
– Да кто вы такие, чтобы судить меня?! – гневно вскричала Ребека.
– Графиня, ты сейчас не в том положении, чтобы оправдываться. После перечисленных мерзких дел, тебя ждут объятия «Железной девы », надеюсь, ты слышала, что это такое? Если ты во всем раскаешься и ответишь на вопросы, то избежишь пыток.
– Граф, ты благородный человек, неужели опустишься до истязания пытками бедной женщины.
– Занятно слышать подобные речи из уст женщины-убийцы.
– Граф Ласло, кругом идет война с Османской империей, где гибнут сотни, тысячи людей, неужели тебе есть дело до того как граф Жомбор при жизни обращался со своими крепостными.
– Не списывай ваши зверства на войну. Графиня Ребека, ты все равно ответишь перед Господом за злодеяния.
– Ошибаешься граф, я не та, за кого ты меня принимаешь.
– А вот это мы сейчас и увидим.
Балаж, подойдя к графине, взял ее за правое плечо и, ухватив за ворот, с силой рванул. Она отчаянно сопротивлялась, пытаясь увернуться, но сильные руки мадьяра пригнули ее голову к скамье и Ласло, подойдя с фонарем, увидел белый шрам на плече графини.
Балаж отпустил ее и прошел к двери. Через маленькое окошко он приказал кому-то войти в камеру. Ласло отступил к стене и продолжал смотреть, как двое мужчин срывают одежду с графини, затем освободив ее от кандалов, насильно усадили в железное кресло. Стальные шипы вонзились в тело, они давили на ягодицы, на привязанные к подлокотникам руки. На шею Ребеке набросили кожаный ремень и притянули голову к подголовнику кресла так сильно, что стальные шипы, впились ей в затылок. Подручный Балажа принес с собой железное ведро, в котором тлели угли. Высыпав их под кресло, он стал раздувать угли специальным приспособлением.
Графиня, до сих пор терпевшая все, что с ней проделывают, не выдержала и закричала:
– Граф, не нужно этого делать! Побойся бога!
– Вспомнила о боге! А о тех несчастных, что ты и твой отец отправили на смерть, не вспоминаешь?
– Я не знаю, о ком ты говоришь. Прекрати, граф! Мне больно!
Но Ласло был неумолим, на его скулах заходили желваки.
– Отвечай, ты Жомбор Ребека?
– Нет!
– Продолжайте, – сказал Михал палачам. Он вышел, чтобы не видеть, как графиню будут пытать.
Крики и негодование посыпались ему вслед, но граф только усмехнулся, он прекрасно знал, что скоро Ребека во всем признается и не понимал, для чего ей нужно оттягивать время, разве только для того чтобы палачи изуродовали ее красивое тело.
Через час в донжон к графу пришел мрачный Балаж и сообщил:
– Она два раза теряла сознание, но не призналась, мы не стали ее больше поджаривать и поместили в «железную деву».
– Продолжайте, мне нужно ее признание. Как только, она заговорит, дайте ей одежду, напоите водой и закройте в другом помещении. Пошлете за мной человека, а сейчас я хочу немного отдохнуть.

За окнами замка забрезжил рассвет, когда Михал услышал стук в дверь, это пришел слуга и доложил, что Балаж срочно зовет господина в пещеру. Ласло умылся, разгоняя остатки сна, и направился в покои Этель.
Метр Эрно и Кэйтарина всю ночь пробыли у постели больной. Лекарь сделал ей промывание и часто поил лечебными снадобьями. К утру молодой баронессе стало еще хуже, она металась в жару, ее тело обливалось потом. Эрно был вынужден спустить Этель кровь из-за поднявшегося высокого давления, после чего она забылась в глубоком сне.
– Михал, дорогой, – в слезах обратилась к нему Кэйтарина, – метр Эрно сделал все, что мог. Этель сейчас в руках Господа, только он один может решить, вернется к нам наша Этушка или… – недоговорив, она заплакала.
Ласло, выслушав матушку Кэйтарину, горестно вздохнул. Пообещав, что скоро вернется, полный решимости разделаться с графиней, он направился в «Адскую пещеру».
Балаж и его помощник затащили Ребеку в другое помещение и, положив на скамью, укрыли простыней. Все тело графини было в синяках и кровоподтеках. Лицо по настоянию графа, палач не трогал, но особенно досталось ногам и рукам, а на спине графини теперь красовалось выжженное клеймо в форме трезубца. Перед тем как поставить его, палач произнес:
– Графиня, господин Вашар передает вам горячий привет и напоминает о выклеванном глазе его друга, а к привету очень просил приложить к вашей нежной спинке вот эту штуковину. Ребека успела увидеть раскаленное на огне тавро, которое впилось ей между лопаток. От боли она потеряла сознание.
Ласло присел на лавку рядом со скамьей и без сожаления посмотрел на графиню. Нет, он не был кровожаден, чтобы наслаждаться ее муками. Несколько часов назад, в порыве ярости, Михал готов был убить ее собственноручно. Теперь он понимал, что Жомбор Ребеке на своей шкуре пришлось испытать, каково это – издеваться над людьми.
Вероятно, она исчерпала последние силы и перестала сопротивляться. Поняв, что прощения ей не будет, Ребека приготовилась к худшему – смерти и попросила графа, чтобы ее убили быстро и без мучений. Но все еще надеялась на снисхождение, потому сдалась на милость победителю и была готова приоткрыть свои секреты.
– Ты понимаешь, что не выйдешь отсюда живой! – сказал Михал с такой решимостью в голосе, что у графини погасла последняя надежда. – Я бы мог многое тебе простить, но смерть Этель…
После такого заявления глаза Жомбор широко открылись.
– Она мертва?
– Почти. Лекарь сказал, что ей немного осталось жить. Если это произойдет, я сброшу тебя живьем в пропасть к твоему господину – дьяволу.
Ребека закрыла глаза, и устало произнесла:
– Не успела…
– Чего ты не успела?
– Выполнить волю своего отца и пустить твой род по ветру.
Она умолкла. Да, изнурительные пытки вымотали ее до основания, тем более графине дали понять, что палач занимался ею весьма слабо. Ей необходимо было немного времени, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию, но мозг упорно не хотел искать выход, на это не было сил.
– Если ты не совсем пала и в тебе осталось хоть что-то человеческое – молись, ибо скоро тебя ожидают страшные муки в аду.
– В аду – это да, но ты-то дашь мне хотя бы маленькую надежду остаться живой? – просипела она, так как ее горло болело от сдавливаемого хомута.
– А зачем? Чтобы ты подняла на меня всю свою рать или снова, как мою невесту, кого-то отравила! Хотя, у тебя есть выбор, я могу отдать тебя в руки королевы, и это будет справедливо. Пусть она судит тебя. Итак, я слушаю тебя. Ты Жомбор Ребека?
– Да, я единственная дочь своего отца.
– Я в этом не сомневался. Ты Вашара Андора могла одурачить, но и он не сильно-то верил в твои россказни. Я знаю, что твой покойный отец и ты в том числе, хотели завладеть моим рудником. Последние годы ты готовила план захвата, удерживая силой Йо Этель, чтобы произвести выгодный обмен: ты возвращаешь мне невесту, а я подписываю купчую, и мои земли с рудником переходят в твою собственность. Но, ты просчиталась в другом…
– В чем же? – перебила она графа.
– С рождения твоя кожа всегда была смуглой. Люди, которым ты доверяешь, привыкли видеть тебя в таком облике. Когда тебе необходимо скрыть свою внешность, ты Ребека, превращаешься в пышную, светлолицую женщину. На портрете изображено твое лицо, но, запутывая меня, ты сама попала в свои сети.
Ребека кивнула. Сейчас она была в таком состоянии, что могла согласиться со многими вещами. И вдруг ей в голову пришла спасительная мысль.
– Твоей Этель могу помочь только я.
Граф оживился.
– Что ты предлагаешь?
– Сохрани мне жизнь и тем самым спасешь свою невесту.
– Продолжай.
– У меня есть противоядие, но Этель должна принять его сегодня же, завтра ее сам Господь не спасет.
– Хорошо, я согласен, – не задумываясь, сказал Михал, – ты скажешь, где лежит снадобье и мои люди привезут его.
Ребека замотала головой.
– Они ничего не найдут, противоядия там нет. Мне нужно самой приготовить его.
– Опять ты пытаешься обмануть меня.
– Нет граф, противоядие нельзя долго хранить, после того как его приготовят, нужно принять в течение двух суток, затем оно теряет свою силу
–