Дорога вдвое короче, когда встретится добрый попутчик.
В Тиамаде, столице ахайского королевства, лежащем в двадцати днях пути южнее Гроунса, случилась история еще короче, чем в священном городе - Алекса и слушать никто не стал, а просто указали на дверь. Но и теперь он не пал духом, а решил ехать вместе с Брайном в Эдварград, где была, по его мнению, последняя возможность избавить мир от многих несчастий.
Брайну в Тиамаде очень не понравилось. Не то, чтобы здешние строения были не красивы, а жители недружелюбны. Жил в Тиамаде один блаженный, три года назад извалявшийся в могильной земле, и тем предсказавший невиданную эпидемию. Брайн прослышал, что юродивый не так давно бегал по городу с козьим черепом на палке как со знаменем и кричал о страшной грядущей беде. Что он имел ввиду, дознаться было, конечно же, невозможно у сумасшедшего.
Брайн поспешил выехать в Эдварград, и Алекс следовал с ним.
По дороге им встречалось множество проезжих и прохожих. В основном то были купцы средней руки, да крестьяне, разъезжавшие по своим делам. Совсем редко можно было встретить таких путников, как Ероха и Расул. Повстречались они, когда шел страшный ахайский ливень. Алекс и Брайн вместе с тремя крестьянами укрылись под телегой, когда подъехали эти двое и с криком: «Тысячу золотых за крышу над головой!» втиснулись под повозку. Так и просидели под ней допоздна всемером - и в тесноте, и в обиде.
Дождь все лил и лил, по земле бежали ручейки, с телеги капало, а промокшие путники поматерились-поматерились, да и уснули крепким сном. Брайн спал, и видел во сне, что почует у себя дома на печи, обняв Светку - свою несосватаную невесту, что в ногах у них кошка мурчит, а внизу на лавке дремлет Якил - живой и невредимый.
Только поутру Брайну удалось как следует разглядеть обоих крепышей. Расул, ростом побольше шести футов, был сложен очень хорошо, и носил солидные мужеские усы. Ероха в длину не уступал другу, но был шире его в плечах, а пузо имел вовсе безразмерное. Его коротенькая бороденка на полном лице напоминала щетину старого хряка. Оба были при мечах, и куртки их имели широкие плотные наплечники, изрядно потертые. «Это для доспехов, - догадался Брайн - чтобы не давили. Ратные люди. Но на рыцарей не походят, иначе бы оруженосцы при них были, а то и еще слуги, и не офицеры - те тоже сплошь почти дворяне. И не простые солдаты, это уж точно. Наемники, наверное.» Брайн не ошибся. Расул и Ероха состояли на службе в Полку вольных воинов Змея, подобном полку Святого Якова, но квартировавшем в Ахайе, Расул - десятником, а Ероха - прапорщиком. Ехали они в Эдварград к друзьям, чтобы посорить там деньгами в свое удовольствие.
Поехали вчетвером, благо Расул и Ероха вполне сносно изъяснялись по-мезийски. Но говорили они все-таки больше меж собой и на родном языке. Болтали без умолку постоянно передавая друг другу бурдючок с вином, и гоготали так, что брайнова кобыленка испугано шарахалась в сторону. Держались наймиты важно, молодых попутчиков ровней себе не считали, подшучивали над ними и вели себя так, словно оказывают Алексу с Брайном честь, делясь жизненным опытом, и те должны быть им благодарны и мотать на ус каждое слово. Брайну до их насмешек дела было как свинье до святого писания, а вот Алекс конфузился. Особенно, если речь заходила о делах любовных. Девушек Алекс боялся панически, потому что они смеялись над бедным пареньком, и конечно, о том, чтобы иметь что-то с какой-нибудь из них, не могло быть и речи. Со слов же Ерохи и Расула выходило так, будто это нечто постыдное - ни разу не попробовать.
- А ты, малыш, что скажешь? Было?- спрашивал Ероха Брайна. Тот не ответил, а только покраснел, улыбаясь с дурацким лукавством, было мол, чего греха таить, ну так и что?
- Ну что молчишь? Кайся давай! - не унимался Ероха. Брайн покраснел еще гуще и заулыбался еще глупее.
- Не…
- Да говори! Мы же тебе про свое рассказывали! Давай! Тут таить нечего, это ведь только жрецы говорят, что грех, а у них самих - погляди, сколько детей, поди оттуда же берутся! Говори давай!
- Не скажу.
- А сколь раз? - подъехал с другого бока Расул.
- Считал я, что ли…
- С одной, или с разными?
- С одной.
- Как звать?
- Светка.
- По пьяни?
- Да не.
- Что, оба всегда трезвые были?
- Оба.
- Невеста?
- Ага.
- Сватался?
- Нет. Хотел только.
- С твоей деревни?
- Не, зареченская, дядиславкина соседка.
- Что, заглядывалась? Или ты на нее?
- Оба. Когда к дядьке приходил, и на играх, и на кулачном...
- Что, на кулачный смотреть приходила? - обрадовался Ероха - Так ты, поди, вдвое злее дрался, когда видал, что она смотрит?
Брайн махнул рукой, отстаньте, мол, чего, мол, привязались.
- Так как было-то, говори! - снова бросился допытывать Ероха
- Не скажу…
- Нравилось хоть? Рассказывай!
- Не…
- Что, не нравилось? - покатились от хохота солдаты.
- Не скажу.
Случилось это в первый раз весной, примерно за год до отъезда Брайна. Он ходил тогда в лес проверить ловушки и возвращался в деревню, когда Светка его окликнула.
- Здравствуй, Брайн! - сказала она, подойдя ближе. По всему было понятно, что очень рада его видеть.
- Здорово. Ты откуда?
- Ниоткуда. Мы с девчонками за грибами пошли, а мне неохота собирать, я от них спряталась. («Заливает - подумал Брайн - Какие теперь грибы.») А ты откуда?
- Ловушки ходил смотреть.
- И как?
- Во! - Брайн развязал котомку и вытащил из нее зайца.
- Ого! - сказала Светка впечатлено - Какой жирный! Слушай, Брайн, хороший, отдай мне его!
- Еще чего!
- Пожалуйста, отдай! А я тебе что-то сделаю… - заулыбалась.
- Чего сделаешь?
- Я тебя поцелую. - захихикала. Брайн постоял, словно в раздумье, стоит ли предложенная услуга такого зайца.
- Давай, ладно.
Светка сняла платок, завернула в него зверя и положила в корзину. Потом подошла к Брайну (она была немного выше его ростом), одной рукой обхватила ему голову, другую завела за плечо и, прижавшись к нему всей худенькой своей фигуркой, нежно поцеловала в губы. Потом отстранилась и встала, как-то неловко озираясь по сторонам. Брайн тоже не знал, что тут следует сказать.
- Пойду я. - прервала наконец молчание Светка - Девчонки хватятся.
- Иди.
- К дяде Славко когда зайдешь теперь?
- Не знаю.
- Заходи. До свидания. - Она взяла с земли корзину, развернулась к Брайну спиной и начала уходить медленным шагом.
- Постой!
- Чего? - оживилась сразу Светка.
- Давай еще! Смотри, вот еще заяц! - он вытащил из торбы другого, еще больше. Светка засмеялась:
- Что, понравилось? Ну иди сюда, дурачок!
Они поцеловались еще и еще. Еще горячее, еще глубже, причмокивая и прихлюпывая слюнявыми ртами, и Брайн уже не отпускал ее, когда Светка пыталась отойти.
- Безобразник! - смеялась она, задыхаясь.
- Сама такая!
И не было в этом совсем нисколько той похабщины, которой наполняли свои байки Ероха с Расулом. Так заботливо ласкал он ее своими неуклюжими ручищами, так тихонько, томительно стонала она, и когда окатывала ее теплой волной это самое, то впивалась ему в плечи и, не владея собой, рвалась из-под него, а потом опрокидывала назад голову, закрыв глаза и обнажив в блаженной улыбке белые зубики. Так весело звенел соловей где-то неподалеку. Звени! Звени, соловушка! Звени! Звени!
- Что, принес чего? - спросил дома Якил Брайна.
- Не-а. Нет ничего.
Виделись Брайн и Светка нечасто - единожды или дважды в неделю, в самый раз, чтобы не отвыкнуть и не надоесть, а потом и еще реже, после того, как только изрядные знания Брайна в траволечении (сам Грегар его наставлял) помогли Светке избавиться от побочного «продукта» их встреч. Потом - осень, страда, потом морозы ударили, и почти что негде стало Брайну со Светкой уединяться. А в ночь перед отъездом он приехал к ней, увел на Аккас-реку, и там они сидели, разговаривая долго и невесело. Потом Светка обняла его и поцеловала, а он ей ответил. Тогда это случилось в последний раз.
Но ничего этого Брайн не рассказал.
Коротая время за такими разговорами, Брайн, Алекс, Расул и Ероха ехали без приключений два дня. На третий Ероха решил взять быка за рога. Он предложил сократить путь на полдня, проехав прямой дорогой через лес, клятвенно заверяя, что уже бывал в этих местах и знает их как свои пять пальцев. Полдня миновали, потом другие полдня, но Ероха продолжал твердить, что указанная им дорога непременно выведет к Ривенгану, откуда уже рукой подать до Эдварграда. Меж тем наступил вечер и пришлось волей-неволей устраиваться на ночлег. Утром, соорентировавшись по солнцу, Ероха снова убедил всех следовать за ним, утверждая, что до цели не более двух часов пути, и продолжая заполдень твердить то же.
Как на грех еще и спросить дорогу оказалось не у кого. Сначала они повстречали стадо коров с дебилом-подпаском, который сам мычал как корова. Потом на горизонте замаячили два удальца, с утра заливших доверху зенки, они сами безуспешно искали какой-то хутор Струготалка, и на вопрос, где дорога на Ривенган, показали одновременно, очень уверенно, но в противоположные стороны. Еще попался сборщик подорожной подати, верхом на ишаке. Расул и Ероха чуть не побили его, за то, что чиновник, вместо помощи заблудившимся путникам, принялся было взимать деньги с представителей честного воинского сословия, а пуще - чтобы не лез со своей ерундой в такой роковой момент.
- Постой! Мы тебя не тронем! Подожди, покажи дорогу… - кричал Брайн ему вслед. Но сборщик только испуганно оглядывался и сильнее погонял своего ослика.
Наконец, проехав вдоль берега реки, выехали к дороге.
- Ну, что я говорил! - обрадовался Ероха - Вот она! Эй! Далеко отсюда до Ривенгана? - крикнул он по-мезийски диковинно одетому незнакомцу, поившему у моста вороного коня.
Ероха очень любил блеснуть своей образованностью, и обычно, когда неграмотный собеседник не знал, что ответить, то смеялся и говорил: «Эх ты, темнота…» - и так далее.
- Верст пятьдесят. - ответил всадник со странным акцентом.
- Что?- сказал Ероха, удивленный не столько тем, что его вообще поняли, сколько самим содержанием ответа, и про неудавшуюся попытку насмешки тут же забывший - Как так, быть не может. Вчера утром мы выехали из Лисбера, а оттуда до Ривенгана семьдесят верст.
- Да, так. - ответил незнакомец, отводя коня от воды и выезжая на дорогу. - Я выехал из Лисбера утром и, думаю, одолел уже верст двадцать.
- Постой-постой, - засомневался Ероха - ты ведь не из этих мест. Говор у тебя другой, и одет ты иначе, чем здешние, откуда же так хорошо все знаешь?
- Да, я не местный. Но я знаю дорогу, потому, что три дня назад ехал этим путем из Ривенгана в Лисбер, а теперь возвращаюсь обратно.
Расул растопырил пятерню и повертел ею у Ерохи перед глазами:
- Сколько пальцев? Сколько, а? Сколько, глупое животное? Пять, или шесть? А может, семь, бездарь, пройдоха, увалень, винная бочка! Ты считаешь хуже, чем Мер сын Месеров! Тюфяк, олух царя небесного!
Ероха отвечал ему только тупой виноватой улыбкой. Так смотрит преданный пес, нагадивший на хозяйскую постель, словно желая сказать: «Я подвел тебя, хозяин, не знаю, чем, но подвел, раз ты так думаешь! Пни меня в брюхо, не корми весь день, зашвырни чем-нибудь, только прости.»
Брайн поблагодарил незнакомца и предложил ему следовать вместе с ними.
- Охотно. - сказал тот - Я Йорик, моряк эдварградской гильдии мореходов.
- Постой-ка, ты моряк? - спросил Брайн.
- Да.
- Тогда,
