Мы с вами где-то встречались

Старший помощник капитана НИС* «Новодвинск», находящегося на зимнем отстое, Михаил Горохов и второй помощник с того же судна Сергей Лялин, морозным архангельским днём топали по хрустящему под ногами снежку к трамвайной остановке. Сегодня капитан в честь субботы и за ударно выполненную помощниками работу отпустил их с судна пораньше.

- Чего нахохлился? – Спросил Горохов Лялина, - замёрз что ли?
- На что намекаешь, чиф? Никак заначку имеешь в гостинице?  Я бы не прочь с морозца рюмашку-другую пропустить, однако, - ответствовал Лялин.

- Перебьёшься! – Сказал Горохов, - нет у меня никакой заначки и в магазинах, сам знаешь, спиртное редко «выбрасывают», а когда оно там появляется, то очереди офигенные, так что ещё впредь хорошенько подумаешь: стоит ли часа три в очереди толкаться за бутылку пойла.
- Да знаю я! – Поёжился Лялин, и грустно добавил: - значит не намекаешь... .

До трамвайной остановки оставалось совсем немного – только, лишь, перейти улицу, как, вдруг, Горохов остановился, вглядываясь в лицо стоявшего на тротуаре человека, похоже, кого-то ожидавшего. Тот тоже уставился на Михаила и вот уже оба, улыбаясь, направились навстречу друг к другу.
- Сколько лет, сколько зим! – Воскликнул Горохов, приблизившись к незнакомому Лялину человеку.

А встретившиеся друзья обнялись, затем Михаил, воскликнув: «Ну и дела! Не ожидал тебя здесь встретить, Вован!»,  спросил того не очень ли он занят в данный момент и, если нет, сказал Горохов, то неплохо было бы отметить такую неожиданную встречу.

- Да нет, - отвечал Вован,  -  с вахты я сменился, стоял, вот, думал, куда податься: то ли - домой, то ли к знакомой, тут, подруге одной завалиться. Ну, а, коль такая встреча, то я не прочь  воспользоваться твоим предложением, да отметить нашу встречу, только, сам знаешь, в магазине спиртного не купить, а в ресторан идти, так – не при деньгах я в данный момент.

- Знакомься, Вован, это – Серёга, второй помощник с НИС «Новодвинск», на котором я старпомом, - представил Горохов Лялина приятелю, - а это – мой однокашник по мореходке с которым не виделись тыщу лет, понимаешь, а тут в Соломбале, внезапно встретились!

- Владимир, - представился однокашник Сергею и они обменялись рукопожатиями.
- Ну, так, что будем делать? – Спросил Горохов и обратился к Лялину: - У тебя, там, сотняга лишняя, случайно, не завалялась? Посидели бы сейчас в кабачке по человечески, обмыли бы встречу. А то и у меня до получки рубля три-четыре осталось да и то – мелочью.

- Не завалялась! – Ответил Лялин, - сам у кэпа десятку до получки перехватил.
- Печалька, - сказал Михаил, - ну, тогда, ладно, поехали к нам, в «нумера», так и быть, хранил я пузырёк «на чёрный день», да придётся в светлый день его распечатать, – и  при этом покосился в сторону Лялина.

- Ну и жук ты, Мишка! – Воскликнул Лялин и показал Горохову кулак. 
Михаил лишь только ухмыльнулся, троица перешла улицу и заскочила в подошедший трамвай.

По дороге в гостиницу «Юбилейная», где судовладелец НИС «Новодвинск» - Институт арктических исследований снимал на межнавигационный период номера для иногородних членов комсостава, к коим относились и Горохов с Лялиным, Вован сообщил, что служит старпомом на гидрографе, то бишь, гидрографическом судне, тоже находящемся сейчас на отстое, в ожидании, когда сойдёт лёд на Двине и в Белом море, а Михаил рассказывал корешу о своих судовых делах и заботах.

Лялин в их разговор особо не вслушивался и думал о своём: ему не особо было интересно о чём там трындят давно не видевшиеся однокашки.

Ну, вот, наконец, моряки достигли цели: гостиницы «Юбилейной», расположенной в центре города на проспекте Павлина Виноградова.
Поднявшись на четвёртый этаж гостиницы, где находились номера Горохова и Лялина, Сергей сделал вид, что направляется в свой номер, однако Горохов, глянув на него с хитрой усмешкой сказал:
- А, вроде, кто-то на рюмаху ко мне напрашивался или мне показалось?
- Ну, не знаю, - отвечал Лялин, - у вас тут встреча, понимаешь, не помешаю ли своим присутствием?

- Да ладно тебе! – Сказал Михаил, открывая ключом свой номер, заходи дорогой, составь компанию!

Когда троица заявилась в номер Горохова и гости уселись за журнальный столик, тот полез в платяной шкаф и из его недр извлёк поллитровую бутылку, очень похожую на водочную, но на этикетке значилось: «Спирт питьевой, 96%» и на закуску – кусок красной оленьей колбасы и банку с солёными огурцами.

- Шило-то, откуда у тебя? – Спросил Лялин.
- Да у кэпа выбил пузырь на протирку противогазов, - ответил Горохов.
- Каких противогазов? – Удивился Сергей, - у нас и противогазов-то никаких на судне нет, кроме двух КИПов!** Да я и в жизни ни разу не видел, чтобы их кто-то спиртом протирал!

- Противогазов нет, а статья расходов на их протирку у нас есть!  - Назидательно констатировал старпом, - так же как и на промывку спиртом приёмных шлангов питьевой воды. Но мы шланги промывать пока не будем, а, лучше, сразу, им, родёмым, кишки промоем для дезинфекции!

Верно я мыслю, Вован? – Обратился Горохов к однокашнику.
- Безусловно! – Поддержал тот Михаила.

- Ну, тогда, по чуть-чуть за встречу? – Обратился хозяин к гостям, наливая «шило» в гостиничные гранёные стаканы где-то на четверть, - а вот графинчик с водой, если кому запить, - добавил он.

Все трое дружно чокнулись и, шумно выдохнув, влили в своё нутро жгучую жидкость, затем, запив спирт и съев по огурцу, одновремённо задымили, взяв по сигарете из лежавшей на столе пачки, с изображённым на ней Василием Тёркиным и надписью «Давай закурим».

- Ну, как? – Спросил Горохов Лялина, - полегчало?
- Однозначно! – Ответствовал Серёга.

Ну а потом пошли, иногда прерываемые очередным «по чуть-чуть», как и положено, воспоминания двух старых знакомых, которые Лялин слушал, что называется, в пол-уха, так, как имена и училищные кликухи друзей-однокашников, упоминаемых Вованом и Михаилом ничего Сергею не говорили, поскольку он заканчивал другую мореходку, но про себя он отметил,  что некоторые похожие «погоняла» были и у его друзей по училищу.

А тем временем, Мишка с Вованом, перебивая друг друга вспоминали разные смешные эпизоды из своей курсантской молодости о которых, то один, то другой, порой вообще узнавали друг от друга в первый раз, удивлялись и похохатывали.
- А помнишь, как на мичманской стажировке Кацо  отмочил? – Спросил Горохов Вована.
- Не, не помню! – Мотнул тот отрицательно головой.
- Ну как же! – Удивился Михаил, - он тогда надрался в увольнении и, возвращаясь на корабль, нос к носу столкнулся с командиром корабля у трапа, ну и докладывает тому: «Товарищ младший лейтенант! Мичман такой-то из увольнения прибыл! А командир-то – кап три! То-есть он его по-пьяни смайнал из капитанов третьего ранга в младшие лейтенанты! – Веселился Горохов.
- Вот это хохма! – Хохотнул Вован, - ну, конечно, что у одного, то и у другого - по одной звезде на погонах, размеры звёзд, правда, разные, но если человек выпимши, то какая ему разница? А ты представляешь, этот случай я запамятовал чего-то. И что ему было за это? Командир-то, насколько я помню, хохол самолюбивый был.

- Ну хохлом он был или не хохлом я точно не зню, а вот, что гонористый мужик был – это точно! А что было Кацо за это? Пять суток «губы» и месяц без берега! Странно, что ты не знал об этом случае, - удивился Горохов.

- Слушай, а я, вот, помню, подружка у тебя была, такая симпотяшка, на танцы к нам в училищный клуб приходила, Аннушка, по-моему, ты не женился после мореходки на ней, случайно? – Спросил Вован Михаила.

- Да не Аннушка, а Лилька её звали! – Поправил Вована Горохов, - конечно же не женился! Ещё чего не хватало! Я тоже, было, по-началу купился на её  внешние данные, а повстречавшись с ней некоторое время – офонарел, честно говоря, от её тупости и занудства. Я, вначале, думал, что она прикидывается, разыгрывает меня, а потом, пригляделся, нет, на самом деле – дура фантастическая!

Короче, дал я ей «отлуп», в конце – концов, а она, представляешь, как-то встретилась, случайно, с Толяном Ржавым а  тот возьми её и спроси: чего это, мол, вдвоём он нас с ней давно не встречал?
Ну, а эта коза давай жаловаться ему на меня, что я, мол, такой-сякой, пренебрёг ей, такой красоткой и назвал её «примитивной». А потом того же Толяна и спрашивает: «А что значит - примитивная?». Представляешь?

А вообще-то я женат, да. На другой женился, но ты её не знаешь, через три года после окончания училища, сын у нас подрастает, шестой годик ему.

- А я, вот, уже и развестись успел, - вздохнул Вован, - не сложилось у нас.  Маринку помнишь? На последнем курсе я с ней встречался. Тоже, сын у нас, сейчас алименты плачу.
- Сочувствую тебе, - сказал Горохов, - хотя и не помню Маринку твою, честно говоря.

Вот-так, плавно протекала беседа двух старых приятелей; Лялин уже начал позёвывать, но в бутылке ещё оставался спирт, да и идти ему было некуда в данный момент, кроме гостиничной койки,  и  он решил досидеть с коллегами, как говорится «до победного конца».

- А скажи-ка, дружище, - обратился снова Михаил к Вовану, встречал ли ты кого  из нашего выпуска после окончания мореходки? Я, как-то, вот, со всеми связь потерял за эти десять лет. Одного только в позапрошлом году в Севастополе видел – Слона. Случайно встретились. Я и не узнал его по-началу, раздобрел, заматерел мужик. Женился тоже, двух девчёнок уже народил.

- Слона? – Удивился Вован, а что он там делал, в Севастополе и с чего ты взял, что он женился? Он тебе сам сказал?
- Ну конечно сам! – Сказал Горохов, в свою очередь удивившись вопросу Вована, - а что делает? Да, как и ты на гидрографе служит, на капитана уже аттестацию проходил!

- Ты что-то путаешь! – Заявил Вован. Я его вчера видел. Ни в каком Севастополе он никогда не служил, это во-первых, во –вторых с морями он давно завязал и уже лет семь таксистом здесь, в Архангельске пашет, а в третьих – никогда женат не был, хотя «ходок» ещё тот!

- Да ты чё? – Вскипятился Горохов, что я Слона не знаю? Мы с ним в одном кубрике в экипаже жили!
Кореша, можно сказать!

- Значит о разных Слонах мы с тобой базарим, - задумчиво сказал Вован. В воздухе повисла неловкая тишина.

Затем, пристально, вглядываясь в лицо Михаила, Вован тихо спросил его:
- Ты какую мореходку заканчивал?
- Как какую? Ломоносовскую, конечно! – Удивлённо  ответил Горохов.
- А я – Архангельскую..., также тихо, но грустно сообщил Вован.

Немая сцена, последовавшая за этим сообщением, длилась недолго: она была, буквально, взорвана громким хохотом Лялина, разгорячённого жидкостью, предназначенной для протирки противогазов.

- Это же надо! – Всхлипывал он между приступами хохота.
Вован с Михаилом сначала тоже робко захихикали, но вскоре хохотали уже все трое.
Ржачка продолжалась, пока в потолок не постучали соседи снизу, с третьего этажа.
- Слушай Вован, - сказал, наконец, Горохов, вытирая платком, выступившие от смеха слёзы, но ведь, я знаю, что тебя знаю! Прости за тавтологию. Ведь пересекались где-то мы с тобой по жизни, а?
- Да и у меня такое чувство, что мы знакомы, - смущённо бормотал, малость захмелевший Вован.
- У меня есть тост! – Вклинился в разговор Лялин, - тут ещё осталось на раз, - и он кивнул на бутылку, - так что давайте выпьем за хорошую память, чтобы она никогда нас не подводила!