Мы тоже тут не розы нюхаем...

Вступление.

Да простит меня, уважаемый читатель-эстет, особливо женского полу, за сермяжную правду жизни флотской, но, как говорится: из песни слова не выкинешь...

А дело было так.

В 06-30 в гостиничном номере Сергея Лялина, второго помощника капитана НИС (научно-исследовательского судна) «Новодвинск» противно задребезжал телефонный звонок.
Не до конца ещё пробудившийся Лялин, пошарил рукой на тумбочке, расположенной рядом с кроватью и снял трубку.

- Ты ещё дрыхнешь? – Услышал он в ней голос старпома Михаила Горохова, располагавшегося в соседнем номере.
- Ну..., - пробормотал Лялин.

- Рота, подъём! – Заорал Горохов, - ты  забыл, что нам приказано в восемь нуль-нуль быть, как штык, на нашем лайнере? Кэп вчера на банкете предупреждал! Я уже умылся,  побрился,  чайник включил и такси заказал на семь тридцать! Так что, шевели поршнями!

Лялин с трудом оторвал от подушки непривычно тяжёлую голову «после вчерашнего»: вчера праздновали на вернувшемся неделю назад из экспедиции судне день рождения начальника экспедиции, славно «посидели», но капитан, действительно, наказал помощникам, прибыть на «Новодвинск»  без опоздания, поскольку, предстояла с утра перешвартовка судна к отстойному причалу а также должно было подъехать накануне заказанное судовое снабжение.

Судно выполнило свою первую экспедицию на севере и становилось в Архангельске на зимовку, а судовладелец – Институт арктических исследований, два дня назад снял номера гостиницы « Юбилейная» для иногородних судовых командиров к которым и относились Горохов с Лялиным.

Выпив по чашке кофе в номере Михаила, наши друзья вышли, по звонку диспетчера таксомоторного парка, из гостиницы на проспект Павлина Виноградова и уселись в такси: Горохов рядом с водителем, а Лялин – на заднем сидении за спиной Михаила.

Им предстояло ехать минут двадцать пять по вытянувшемуся вдоль Двины Архангельску до судоремонтного завода «Красная кузница», где и был ошвартован их «Новодвинск».
- Слушай, Серёга, - обратился к Лялину Горохов, когда такси тронулось, - а не хотел бы ты вообще жить в Архангельск перебраться, ведь у нашего судна здесь, теперь, порт приписки?

- Да нет, отвечал Лялин, - Город, вроде, ничего себе, да очередищи везде огромные и снабжение скудное. Честно говоря, если подвернётся работа подходящая, есть у меня тайное желание свалить из родной Академии наук на что-нибудь более высокооплачиваемое, может быть, даже, к рыбакам.
А ты что, надумал сюда окончательно перебраться?

- Да даже и не знаю, - отвечал Горохов, мне город не нравится вообще ни с какого боку, однако, вчера на банкете начальник намекнул, что кэп наш собирается возвращаться в Северное пароходство, а меня, вроде как, на капитанскую должность двинуть собираются, так чо, в раздумьи я пока... .
Оба замолчали, а водитель – видимо, молчун попался - не проронил ни слова.
Минут через десять езды Лялину, внезапно, в нос шибанул характерный запах сероводорода.

«Да что же это такое?» - В смятении подумал он. К горлу подступила похмельная тошнота.
У Сергея перед глазами маячила мощная шея Горохова, наливающаяся кровью.

«Он что, очумел что ли? Тужится, гад, похоже! Раз капитанство предложили то что же, теперь на всех можно ... это самое? Не хочется при водиле на него наезжать – вон, бедолага, какой скромный попался – молчит и терпит; а я бы высадил душного козла за такое хамство! Ну, из машины выйдем – выскажу всё ему, что о нём думаю!» - С возмущением размышлял Лялин.

Наконец, такси остановилось у проходной «Красной кузницы», Михаил расплатился и оба моряка поспешили выбраться из вонючего салона.

Лялин втянул в себя, как он предполагал, свежий воздух полной грудью и его чуть не вырвало: город был в желтоватой дымке и вонь стояла, похоже, над всем городом!
Сергей бросил взгляд  на красное от злости лицо Горохова и ему стало стыдно за то, что он так плохо подумал о приятеле.

- Прости меня, чиф, - сказал Лялин Михаилу, когда они миновали проходную завода и направились к причалу, где стоял «Новодвинск», - на тебя я, грешным делом, подумал, а тут, оказывается, по всему городу смрад стоит. И что же случилось в Архангельске, что вонь такая пошла?

- Да как ты мог подумать! – Возмутился Горохов, - у меня даже и мысли не было тебя заподозрить!
На водилу я думал, он меня чуть до бешенства не довёл, еле сдержался! Думаю: вот же сволочь молчаливая, устроил нам тут в своей тачке «газенваген» и окна специально не открывает! Мстит, видимо, нам, подло, за то, что о его Архангельске плохо отзывались.
А ты меня заподозрил! Тоже мне друг, называется!

- Ну прости, прости, я ж покаялся, - ещё раз повинился Лялин.
- Да ладно, уж, - махнул рукой Михаил, проехали...
- Слушай, Миша, а чего ты вчера на банкете смурной какой-то был, на себя не похожий, -  спросил, помолчав, Горохова Лялин.

- Да, понимаешь, перед этим разговор у меня был с моей по телефону, ну и поругались мы с ней...
- А чего так?
- Да, наехала на меня, что мало денег перевёл, говорит, мол, наверное, с бабами по кабакам там шлындаешь, что на семью нормальной суммы не остаётся!

- Ну а ты? – Поинтересовался Сергей.
- А что я? Психанул я, конечно. Говорю, что мы с тобой, чтобы больше зарабатывать от трёшника (третьего помощника капитана) отказались, чтобы переработку за него получать, а ей всё мало! Она думает, что мы тут это самое...

- Розы нюхаем, - подсказал Лялин.
- Да уж, точно не розы! – Ответил Горохов, потянув носом и ухмыльнувшись.

Послесловие.

Прослужив дольше на своём «Новодвинске», друзья узнали причину того амбре: оказывается, на пол-пути между Архангельском и аэропортом располагался химзавод, который и был виновником этого смрада и просто в тот день выхлоп с того завода ветром нанесло на город, что местным жителям было не в диковинку, а наши моряки впервые столкнулись с данным явлением.

В дальнейшем, зная об этом факте, когда друзьям приходилось отправляться в аэропорт или наоборот – по прибытии в него на самолёте, они безошибочно научились отличать в автобусе коренных жителей от временных посетителей: проезжая мимо химзавода, автобус погружался в сероводородный смрад. В этот момент архангелогородцы стояли смирно, а приезжий люд непроизвольно мотал головами принюхиваясь и ища источник этого амбре.