поинтересоваться у него, какой, такой ещё наказ и на каких, таких основаниях, капитан посмел так себя вести по отношению к ним, как официанта и след простыл. И теперь Маккейну и Томпсону, держащих боковым зрением друг друга под контролем и, смотрящих на тележку с прессой на ней, ничего другого не остаётся, как самолично разбираться с этой тележкой.
Конечно, после такого дерзкого поведения официанта, они имели полнейшее право игнорировать всё, что было связано с этой тележкой, но информационный голод, как вдруг этими господами выясняется, куда как голоднистей, чем какой другой вид голода, – человек это не только скопление энергии, требующей для себя энергетической подпитки, но и связующее всю эту энергию в единое целое и дающее ей свою полюсную направленность, информационная связка.
И Маккейн с Томпсоном, позабыв о своих разногласиях и даже друг о друге, впились взглядами на лежащую поверх всех других газет тоже газету, с передовицы которой на них смотрела фотография уж очень знакомого для них обоих лица. Ну а стоило только Маккейну получше приглядеться к этому уж больно знакомому лицу, как он в один момент похолодел рассудком от узнаваемости этого лица. С первой страницы этой, не просто жёлтой газеты, а одного из тех авторитетных изданий, на которых крепится вся государственная надстройка и на полосах которых печатается официальная точка зрения государственных институтов, – одно название «Пост» чего стоит, – на Маккейна смотрел он сам, или точнее сказать, его фотография.
И хотя для Маккейн видеть своё изображение на первых полосах газет и даже гламурных журналов, было привычно, всё-таки на этот раз это его изображение на передовице этого «Поста», почему-то его крайне встревожило и холодным ознобом пробило в спине – возможно на это его умонастроение повлияло то, что он как бы на время выбыл из общественной жизни, а его получается, что по какому-то, явно надуманному поводу, без него упоминают. И Маккейн, исчерпав в себе всё терпение, приподымается со своего места и нещадно, то есть очень цепко, хватает газету рукой. После чего он возвращается на своё место, разворачивает газету и при виде заголовка газеты «Безвременно ушедший, видный сын своего народа, государственный деятель Маккейн», с глубоким выдохом: «Ох!», – проваливается в себя.
