- Плохих правителей ненавидят, слабых – прогоняют. Вы не сильны! Запомните: король ближе к эшафоту, чем любой из его подданных.
- Возможно, так будет лучше, - проговорил Антуан, отвечая какой-то скрытой мысли,- это послужит грозным примером для тех, кого я хотел поставить на колени…- рука короля, поднятая в порыве гнева, невольно дрогнула. Но он не остановился…
Только треск факелов нарушал напряженную тишину.
Упрямый ропот! Скоро, скоро они догорят… Он отошлет этих безоружных… Не глядя на Огюста, Антуан обратился к одному из телохранителей:
- Гаспар! – Услышал он свой глухой голос. Слова отрывистые – точно камни, брошенные в сторону. Королю не нагнуться, чтобы взять их обратно. - Отведи его за город. В лес… И отруби ему голову. После казни принесешь мне меч… в крови этого изменника! Ступай!
Пристальный, словно обжигающий взгляд принца преследовал Антуана.
Значит король решился! Привычным жестом уничтожить препятствие, обезглавив собственного сына в лесу, как разбойника!
Была ли такая изощренная жестокость новым унижением, или Антуан У1 просто не хотел видеть этой казни? Да, он решил забыть о ней. Упреков за содеянное не потерпит и не услышит. Находивший удовольствие в кровавых зрелищах, этот человек не мог выдержать одного лишь взгляда того, кого только что приговорил к смерти.
О, скорее бы его увели!..
- Я в точности исполню ваш приказ, сир! – Раздался в ответ бесстрастный голос.
Рука Гаспара тяжело опустилась на плечо принца. Закованная в стальную перчатку, но живая человечества рука… Вспоминает ли стражник об этом?
- Вашу шпагу! – И снова – холод равнодушия.
А железные пальцы нервно сжались.
Невольно Огюст обернулся. Но ни один мускул не дрогнул на лице Гаспара. Трудно было прочесть истину в непроницаемой глубине его серых глаз.
Принц устало отвел взгляд и отстегнул шпагу.
Затем он обратился к королю:
- Позвольте мне, прежде, чем я удалюсь, задать один вопрос. Что сделаете вы с де Л’Онером?
Антуан медленно повернулся в сторону маршала. Де Л’Онер стоял опустив голову, бледный и подавленный: сердце старого воина разрывалось от бессильного негодования.
Высокая темная фигура принца, словно в тумане, плыла перед его глазами, давно забывшими, что такое слезы.
Тонкие губы короля скривились в презрительной усмешке. Еще этот… Что он в сравнении с его жертвой? Мелкий вольнодумец. Да у него в глазах так и мутится от страха!
Антуан утомленно отмахнулся.
- Иди прочь, - бросил он маршалу. - Ты заплатишь за свое неповиновение иначе: отправишься на самый опасный фронт, под пули врага, который тебя так страшит.
Какая милость!
«Если хищник и бывает милостив, то лишь из презрения»,- со скорбью подумал Огюст, но все же почувствовал некоторое облегчение: его жертва не пропала даром.
Надолго ли?
Кто-то крепко связал ему руки за спиной. Принц не вздрогнул, не обернулся: его ясный, проницательный взгляд переходил от одного лица к другому. Члены Совета понуро опускали глаза. Всего один шаг – и совесть перестанет мучить их: они разделят приговор с тем, кто предпочел явный риск тоске принужденного смирения. О, если бы можно было его спасти!.. «Будь проклят тиран…» Громче! Почему не слышат они своего крика? Скрещенные алебарды стражи загораживают им дорогу. Пустые ножны выскользают из рук – они не смогли…
Печальная улыбка тронула губы принца: сколько преданности, лишенной голоса!
- Что ж, - произнес Огюст, - палачей здесь больше, чем воинов – никто не посмеет сказать королю и слова против. Но, рано или поздно, это погубит его. Прощайте! – И, незаметно кивнув де Л’Онеру, он повернулся и с достоинством вышел из зала.
Палач следовал за ним.
ГЛАВА 2. ВНЕ СТЕН ЗАМКА
Здесь, вне стен замка,
я могу открыть вам все, что у меня на душе.
Слова Гаспара
Огромный солнечный диск медленно клонился к горизонту, и отвесные красноватые лучи, проникая сквозь густую листву, тонко скользили по влажной от росы траве, по замшелым стволам вековых дубов, по лицу Огюста. Задумчивый взгляд его непроизвольно следил за этой тихой и до боли прекрасной игрой красок. В глубине души молодой принц испытывал неизъяснимую тоску, спорить с которой был не в силах. Так создан человек: мужество не может заглушить в нем любовь к жизни.
Не оглядываясь, Огюст удалялся от чуждого ему мира, в котором он устал будить истину. Его поступок не был простой неосторожностью или безрассудством. Даже сейчас, в нескольких шагах от смерти, ему не о чем было сожалеть.
Погруженный в свои мысли, принц не замечал, как изменилось лицо Гаспара.
Лесная тишь сомкнулась над ними, и лишь изредка, где-то в высоте, гулко шумели тяжелые кроны.
Узкая тропа затерялась в густой траве, смятой сломанными сучьями. Очнувшись от раздумий, Огюст увидел перед собой небольшую поляну. Совсем недавно дровосек срубил здесь дерево, и останки его массивных ветвей с темной листвой еще лежали на земле. Широкий пень, испещренный кольцам лет, светлым пятном выделялся среди сонма вянущей зелени. Невольно принц остановился перед этой плахой. На грани печального безмолвия и невысказанных слов, жарких до крика, такой странной и непостижимой казалась мысль, что путь его уже окончен…
Непокорным движением стряхнув с головы шляпу, Огюст устремил взгляд к просвету, мутневшему над тесным кольцом деревьев. Порыв сырого ветра растрепал его густые черные волосы, отбросил их на лицо – Огюст не замечал этого.
Чего искал он в беззвездной бездне тусклого неба?..
Позади хрустнули ветки, и острый клинок несколько раз прошелся по веревке, стягивавшей руки принца. Не замечая, что свободен, Огюст продолжал стоять неподвижно, глядя в сумеречную даль.
- Монсеньер…- Послышался приглушенный голос.
Не удостоив взглядом своего палача, принц медленно опустил голову.
- Я готов, - ответил он. – Ничто не мешает вам исполнить приказ короля.
- Пусть людей моего звания и называют подкупленными фанатами, лишенными человеческих чувств, но, клянусь вам, меня вы плохо знаете! – С упреком произнес Гаспар.
Благородное негодование, прозвучавшее в голосе стражника, неожиданно открыло Огюсту истину. Неужели он наконец нашел то, что искал?
- Здесь, вне стен замка, - быстро заговорил Гаспар, - я могу открыть вам все, что у меня на душе. Я ненавижу короля, эта служба претит мне. О, с каким жаром я мог сказать это раньше, не чувствуя за собой вины!.. Но нужда шаг за шагом привела меня туда. Настал день, когда я проклял самого себя. А вернуться назад невозможно! Бежать? Это погубит мою семью… Сегодня, впервые за столько лет, я благодарю провидение, монсеньер, за право сказать вам: вы свободны!
Искренняя улыбка осветила строгое красивое лицо принца.
- Верное, благородное сердце, - сказал он, протягивая руку Гаспару. – Ваша самоотверженность доказала, что усилия мои не были тщетны. Но я не хочу, чтобы вы поплатились за свой поступок. Помните, чего король потребовал от вас по возвращении?
- О, я найду, что ответить ему! – Глаза стражника мрачно сверкнули, и его пальцы нервно сжались на руке принца.
- Нет, - решительно остановил его Огюст. - Я знаю, что делать. Дайте мне ваш меч!
- Зачем? – Насторожился Гаспар.
- Чтобы спасти вас, - спокойно ответил принц.
Взяв меч из рук стражника, он расстегнул рукав, и, приложив лезвие к руке, сделал быстрое короткое движение. Кровь мгновенно залила сталь.
Преклонив колено, Гаспар принял этот роковой знак исполнения королевской воли, который должен был защитить и вместе с тем заклеймить его. С трудом поборов волнение, он перевязал рану принца своим поясом.
- Возьмите ваше оружие, монсеньер, - сказал стражник, возвращая Огюсту его шпагу. – Покиньте эту страну, где вам грозит опасность. Не испытывайте судьбу во второй раз… А теперь прощайте! Я должен идти.
- Прощайте, мой верный друг, - ответил принц. Затем твердо и отчетливо произнес в зыбкую темноту, - Но помните, что я еще вернусь!
- Я знаю это, - прошептал Гаспар, и, наклонив голову, отступил под низко нависающие ветки.
Несколько раз он оглядывался, удаляясь по узкой тропе, ведущей к замку, туда, где не сможет открыться уже никому. Но это не пугало Гаспара: то, что он знал, вселяло в него силы.
Вскоре шаги его затихли в сумраке леса.
ГЛАВА 3. ТИШИНА
Сам себя я гнету, хоть иных мой гнетет приговор…
Я беспомощен! Помощь мне кто бы сейчас ниспослал?
Слова шаха Нуширвана
Низами Гянджеви, «ПОВЕСТЬ О НУШИРВАНЕ И ЕГО ВИЗИРЕ»
/ПОЭМА «СОКРОВИЩНИЦА ТАЙН»/
Напряженная тишина повисла в тронном зале. Лишь факелы зловеще трещали, роняя тлеющие искры. Присутствовавшие на совете удалились, и, вопреки обычаю, только два телохранителя остались с королем в опустевшем холодном зале.
Сидя на троне, Антуан неотрывно следил за тонкой полосой, алеющей на горизонте. Все еще во власти неостывшего гнева, он ожидал вестей, не решаясь заглянуть в свою неспокойную душу.
Последние лучи зари погасли…
Медленно отворилась тяжелая дверь: исполнивший его приказ был уже здесь!
Антуан У1 хмуро смотрел, как этот человек шаг за шагом приближается к трону.
Мрачный и безмолвный, стражник склонился перед королем, протягивая ему меч, залитый кровью принца.
Доказательство, которого он требовал…
«Никто не посмеет сказать королю и слова против…» Всего лишь час тому назад, услышав эти слова, Антуан У1 даже не подозревал, какой глубокой покажется после них тишина. Долго и неподвижно смотрел он на клинок, не замечая нескрываемой враждебности, сквозившей во взгляде Гаспара.
Минуты текли где-то вдали, вне его сознания.
Наконец, не произнося ни слова, Антуан сделал стражнику знак унести меч. Гаспар удалился. Отрывистый звон его шпор замер в глубине зала. И только теперь королем овладело незнакомое ему ранее чувство одиночества. Совсем рядом два человека вытянулись с алебардами в руках, охраняя жизнь своего властелина. Но эти люди, избранные для с л у ж б ы к о р о л ю, были глухи к чужой боли.
Стража, лакеи, палачи, тысячи подданных за стенами дворца… что бишь еще у него было? Только советчиков он себе не выбирал…
Всего два стражника в непривычно пустом зале – достаточно ли для защиты короля, когда этого мало даже для сочувствия?
В эту ночь Антуан У1 не заботился об охране: он всегда оставался один, как сейчас, так и в окружении своего войска. Да и был ли здесь король?
Телохранители, не скрывая любопытства, смотрели на безвольно согнувшуюся на троне фигуру незнакомого им человека с опущенными руками и помутившимся взглядом.
ГЛАВА 4. НА РАССВЕТЕ
…О Солнечный Путь!
Дай мне вздохнуть, освежить мою грудь!
………………………………………………
Чтоб над омытой душой в вышине
День золотой был всерадостен мне!
АЛЕКСАНДР БЛОК
Затаенно и несмело пробуждалась весна. И была особая прелесть в ее наивной нежности, не знающей ни законов, ни плена. Загадочная в
