Палиндром или оборотень законник.Гл.4

Неподкупный человек.

– Неподкупный человек. Хм. По мне так слишком туманно, пространно и вообще малопонятно звучит. – Одновременно поглядывая куда-то вперёд, в неизвестную даль, сквозь деревья и по обеим сторонам проходящей посередине этой аллеи дорожки, сказал Простота,  обращаясь к сидящему рядом с ним на скамейке человеку с именем Верно. Которого можно было охарактеризовать, как человека понимающего, раз он к нему обращается, плюс к этому, он был человеком не определённой профессии – с виду вот так по нему и не скажешь, кем бы он мог быть, всё на нём было самого обычного покроя – и, судя по его серьёзному выражению лица, то он был готов иногда думать и размышлять, а не следовать современным бездумным поветриям.
Впрочем, и сам Простота был ничем, ни хуже, ни лучше своего товарища, а он, можно сказать, соответствовал тому, что тот из себя представлял. И если насчёт того, что Простота пытался высмотреть сквозь эти ветви деревьев, было сложно сказать, то вот по поводу того, куда косился он своим взглядом, то тут без вариантов – точно на мимо проходящих прохожих.
– А что, собственно, значит это определение человека? – откинувшись на спинку скамейки, риторически спросил Простота. Немного выждал времени, чтобы его собеседник более внимательно отнёсся к этому его вопросу, и может быть даже и присоединился бы к нему, придумав несколько вариантов ответа на этот и не вопрос, и только после этого принялся рассуждать.
– Во-первых, из этого заявления я могу сделать вывод, что это всё-таки голословное заявление – если бы сделавший это заявление человек, собственноручно на себе проверил подкупность нашего клиента, то он бы со мной не разговаривал, а значит, он всего лишь интересовался (зачем, то это другой вопрос) и всего лишь был наслышан об этом. Во-вторых, эта его неподкупность вызывает не столько восхищение, сколько непонимание у людей, столкнувшихся с такого рода неизвестным для себя явлением. А всякая касающаяся нас неизвестность или не укладывающееся в привычное понимание вещей явление, всегда вызывает вопросы и на первых порах удивление, со своим непониманием всего происходящего, и со своим желанием докопаться до сути проблемы.
– Мне, кажется, что это во-вторых, исходит от тебя. Слишком уж оно мудрёно звучит. – Сказал Верно, для демонстрации своей убеждённости закинув ногу на ногу. Простота же тихо покосился на Верно и поинтересовался у него, с чего это он взял.
– Человек более практичен, чем это выглядит в теории – он всегда ищет менее затратные, прямые пути. И если он натолкнулся на такого рода препятствие, то он для начала будет искать обходные пути (они хоть и существенно увеличивают путь для достижения цели, но если есть в них необходимость, то они всё равно будут менее затратными), а уж затем, если конечно, другого выхода не отыщется, то попытается понять суть возникшей проблемы. – Сказал Верно.
На что Простота, и мог, и хотел много чего возразить, но на той стороне улицы, куда Простота до этого смотрел сквозь деревья, к крыльцу напротив них находящегося весьма представительного дома, о чём говорила повешенная на входе в него золотом теснённая табличка, подъехало два представительского класса автомобиля, из которых ожидаемо должны были появиться такого же рода и вида люди (не нужно объяснять почему), и это всё (включая ожидание) отвлекло Простоту. И он вместе с Верно отвлёк всё своё внимание на происходящее там, у этого, скорей всего, чьего-то представительства.
И надо признать, что ожидания Простоты оправдались и нашли своё подтверждение в появившихся из автомобилей людях – они выглядели в точности так, как и должны были выглядеть все представительные люди – величаво и неприступно. И эта их неприступность выражалась не только их надменным видом со всех сторон и ракурсов, что не всегда бывает достаточно в этом мире полном слепцов, но и как немаловажный аксессуар для узаконивания этой их характерности – их на каждом шагу сопровождали крепко сколоченные люди с обязательными зонтиками под мышками. 
Что, видимо, и навело Простоту на новую, старую мысль – вернуться к своей прежней, незаконченной мысли (визуальная картинка, как раз способствовала этому). – Ну а что всё-таки, по своей сути значит неподкупный человек? – задался вопросом Простота, посматривая на уж больно важного господина, выбравшегося из автомобиля и, решившего видимо подышать свежим воздухом, чего единственного в его жизни и не хватает – вот он его и вдыхает. На что Верно, также как и Простота, ведущий наблюдение за тем же важным господином, хотел сразу указать на этого антипода неподкупного человека (это скорей подкупающий человек, вон он как подкупающе выглядит) – этого важного господина (а когда знаешь, главную характеристику своего интересанта, хотя бы со знаком напротив, то дело техники ответить на свой вопрос) – но что-то его удержало и он решил послушать, что ответит Простота.
А так у него были дельные мысли. Например, судя по тому, что он сейчас увидел, – важному господину, прежде чем он вышел, открыли дверцу автомобиля его расторопные помощники, – то все подкупные люди (а этот важный господин, был почему записан именно в такие без –не люди), фигурально безрукие люди или же они ими пользуются только в самых крайне необходимых случаях – для того чтобы залезть в карман или только подкупать.
– А то, – заговорил Простота, – что он в своих действиях руководствуется совсем другими приоритетами и правилами. И если это так, то все эти приоритеты и правила дорогого стоят, если они могут перевесить значение материальных ценностей. А единственное, что может быть более ценно, чем материальные ценности, так это то, что они собой физически и выражают.
– Идея. – Вставил Верно. Что может быть и было верно, но Простота сам хотел сделать вывод и поэтому он расширил свой ответ. – Может и идея, а может и что-нибудь духовное. Но так или иначе, а значение и значимость материальным ценностям придаёт сам человек. И если он им не придаёт никакого значения, что невероятно сложно, живя в материальном мире, где не следование этому общему правилу, ведёт к вырождению (кто захочет с таким тобой жить и иметь от тебя потомство), то для этого, если он, конечно, не притворяется, у него должны быть весьма существенные основания. А это наиболее сложный из всех возможных вариантов. Так что придётся, как следует, потрудиться, чтобы отыскать эти основания у нашего прокурора. – Задумчиво сказал Простота. Верно же, находясь на своей особой наблюдательной волне, заговорил немного о другом.
– Интересно, а почему, к примеру, как сейчас, мысли о неподкупности возникли у нас при виде тех качеств жизни, которые связаны с ней только со знаком недостижимости. – Проговорил Верно, не сводя своего взгляда со стоящих у здания чьего-то представительства люксовых автомобилей. Простота со своей стороны хоть и был полностью не согласен с этим заявлением Верно, – да хотя бы потому, что эти автомобили появились позже того, когда он завёл речь о неподкупном человеке, – но он решил пока не вступать с ним в спор, а подождать, когда тот ещё побольше оговорится. Правда и молчать он не может, а даёт сообразно своему мышлению ответ.
– А потому, что неподкупность, как и физическое её антивыражение, по своей сути есть во всех своих смыслах прилагательное к человеку. – Сказал Простота.
– А должна быть данностью, самой сущностью человека. – Глубокомысленно ответил Верно.
– И тогда получается, что эта неподкупность имеет внешние источники возникновения. – Предположил Простота.
– Раздражения. Если эта характеристика твоя данность. А если прилагательное, как тот же аксессуар, который, как регалии и другого рода знаки отличия носят у себя на груди представительные господа, то это совсем другая данность – за верное служение другому источнику правды.  – Сказал Верно.
– Интересно, а почему именно вокруг этих, с такого рода характеристиками людей, всегда столько крутится мутных типов? – Спросил Простота.
– Испытывают его. – Пространно сказал Верно.
– Терпение. – Усмехнулся Простота.
– Не без этого. – Громко засмеялся Верно. Чем заставил обернуться в свою сторону того важного господина у представительства (его охрана ещё немедленней отреагировала на его смех, развернув свои шеи в сторону Верно). Но вроде бы, но только внешне, эти типы (Верно и Простота) ничем особенным не угрожают этому важному господину и охрана важного господина, держа Верно с Простотой под контролем, немного ослабила свою шейную хватку. Что касается Верно и Простоты, то они отшутились, и Простота, вернув себе серьёзный вид, обратился к Верно.
– Всё же думаешь, что наш клиент притворяется? – спросил его Простота.
– Посмотрим, увидим. – Сказал Верно.
– И то верно. – Согласился Простота, посмотрев на свои часы. На которых он единственно, что увидел, так это сколько сейчас время, но вот чтобы увидеть там, насколько пунктуален ожидаемый ими человек, то тут без особых вариантов – ему оставалось только догадываться об этом. А вот сколько они так догадывались об этом, время от времени перекидываясь мало значимыми фразами, поглядывая, то по сторонам, то опять на свои часы и как итог этому только что возникшему ритуалу, на носки своих ботинок, размеренно покачивающихся на их ногах, перекинутых с ноги на ногу, то сложно сказать. Зато очень легко можно было предугадать одно – когда кто-нибудь из них, неважно кто, устало спросит: И сколько нам ещё ждать?
А как только кто-нибудь из них, кто не важно, об этом спросит, то второй, само собой, тоже неважно кто, обязательно его в этом вопросе поддержит, – а это даже не вопрос, а пожелание всё бросить, – и также в ответ вопросительно выразится. – Сдаётся мне, что никто не придёт.
Ну и как следствие всему этому, а может в следствии того самого закона вероятности, всем известного под названием подлости, очень вдруг, неожиданно появляется именно тот, кого они уже перехотели и передумали ждать – так они его сильно заждались. А как появляется, то эти господа замирают в одном положении и даже перестают на время дышать, наблюдая за тем, как себя неожиданно ведёт ожидаемый ими объект для их наблюдения. Хотя всё же, они не настолько остолбенели в себе, чтобы не суметь перекинуться парой коротких фраз между собой.
– Вон он. – Кивнув куда-то влево головой, болтнул Простота.
– Угу. – Более многозначительно сказал Верно, глядя на средних лет, вполне себе прилично одетого человека, который вдруг решил вести себя довольно необычно и странно и, пожалуй, предосудительно. Он зачем-то затаился в глубине листвы одного из деревьев, и как со стороны казалось, то кого-то поджидал, высматривая оттуда округу. Что навело ведущих за ним наблюдение Верно и Простоту на весьма тревожную мысль о том, что этот тип вполне вероятно, слишком осведомлён на их счёт и заодно по поводу их намерений, раз с таким энтузиазмом взялся выслеживать их. Правда он ошибся в расчётах и смотрел в другую сторону, а это немного успокаивало – значит его источник информации не такой уж и верный.
Но эта их первая мысль, возникшая в результате эмоционального всплеска, быстро отходит на второй план, и теперь этим