Лунные зайчики

был первым?

Эльза: Герхард Вайсс.

Ганс разглядывает урну.

Эльза: Мне нельзя, но какого черта! Теперь все равно: днем больше, днем меньше…

Эльза с наслаждением пьет пиво прямо из бутылки.

Ганс: Давайте я принесу кружку или бокал…

Эльза: Как же это вкусно! Я шестьдесят лет не пила пива! Какие бокалы! Последний раз я пила пиво именно так.

Ганс: Фрау фон Лихтенау, я правильно понял, Герхард Вайсс был саксофонистом?

Эльза: Он играл на саксофоне в военном оркестре «Гитлер югенд». (напевает песню «Наши знамена реют впереди нас»).

Ганс: Весной, когда я закончу консерваторию, мой отец уйдет на пенсию, и я займу его место в оркестре.

Эльза: Поможете мне выбрать дерево для вашего коллеги?

Ганс: Конечно!

Ганс протягивает Эльзе урну с прахом. Эльза протягивает руку, но после короткой паузы убирает.

Эльза: Нет… Не могу… Это неправильно…

Ганс: Извините, я подумал…

Эльза: Ничего-ничего. Это мои странности. Оставьте… пока здесь…

Ганс ставит урну под деревом.

Эльза: Ганс! Прекратите коситься на деньги. Просто возьмите их, они ваши. И идемте. Задача усложняется и упрощается. Ищем дерево для нас двоих.

Ганс прячет деньги в футляр от саксофона.
Ганс и Эльза ходят между деревьями. Эльза подробно разглядывает каждое, прислоняется к деревьям щекой, гладит пальцами etc.

Ганс: Фрау фон Лихтенау…

Эльза: Эльза.

Ганс: Фрау Эльза, а когда вы видели Герхарда Вайсса последний раз?

Эльза: Ганс, можно я вас попрошу, спросите, как мы встретились, мне будет приятно вспоминать.

Ганс: Хорошо, как вы встретились?

Эльза: Нас познакомил Адольф Гитлер.

Ганс: Вы его знали лично?

Эльза: Ну, не совсем. Мы познакомились на митинге. Фюрер произносил речь, а меня выбрали на роль юной арийки, которая подарит ему цветы. Учителя целую неделю репетировали со мной вручение букета. Это была огромная честь. До выхода на трибуну я пряталась среди оркестрантов…

Эльза внимательно присматривается к одному из деревьев, отходит в сторону.

Эльза: Нет, это не наше дерево…

Ганс: Вы видели Гитлера!

Эльза: Какой там Гитлер. В оркестре я встретила Герхарда. Я шла с букетом через оркестр, а он бросился мне навстречу, распахнул объятия (Эльза иллюстрирует рассказ): «Спасибо! Спасибо! Это мне! Благодарю! Ребята, это моя поклонница». Я сначала перепугалась, а потом… мы так смеялись. Его саксофон отбрасывал солнечные зайчики, Герхард направлял их на мои коленки, а я их пыталась поймать. Когда пришло время вручать букет, меня еле нашли. Я все время оборачивалась на Герхарда, даже умудрилась ткнуть букетом бедному фюреру в живот.

Ганс: Вы видели Гитлера!

Эльза: Ганс, не пугайте меня! Вы что его поклонник?.. Это невозможно! Человек, играющий на саксофоне, не может быть поклонником чудовища.

Ганс: Мой отец говорит, что Гитлер создавал Германию для немцев.

Эльза: Когда Гитлер уничтожал миллионы немцев, ваш отец еще не родился. А собственного мнения у вас, как я понимаю, нет?

Ганс: Я согласен с отцом.

Эльза: Будьте осторожны, а то, кроме гаммы, так ничего и не сыграете.  

Ганс: Хотите сказать, что ваш Герхард никогда не играл гаммы?

Эльза: Играл. И гаммы, и в оркестре. Я помню его либо целующим меня, либо играющим на саксофоне. А по ночам он играл джаз!

Ганс: Я так и думал…

Эльза: Это было опасное приключение. Джаз был запрещен. Кстати, ваш Гитлер его запретил. На чем и погорел. Любое государство, в котором джаз вне закона – обречено. Наша компания собиралась в загородном доме одного из наших друзей. Занавешивали окна, выставляли часовых…

Среди деревьев появляется тень. Звучит саксофонная  импровизация на тему «Tea for two».

Эльза: У Герхарда был коронный номер: ансамбль играл «Чай для двоих», мы называли песню «Пиво для двоих», Герхард играл соло, потом он оставлял саксофон на фортепиано, брал две заранее приготовленные бутылки пива, бежал ко мне, мы делали по глотку и целовались, пока ему не надо было возвращаться в ансамбль. Он не отходил от меня до самого последнего момента и успевал начать играть, когда казалось, что он вот-вот опоздает. Ганс, а вы можете сыграть «Tea for two»?

Ганс: Если принесете ноты.

Эльза: Единственное, чего у Герхарда никогда не видела, так это нот. Он их не признавал. Казалось, музыка в нем просто живет.

Ганс: Вы что-то путаете, в оркестре невозможно играть без нот.

Эльза: В оркестре я видела его всего один раз, когда мы познакомились. Он запрещал мне приходить на выступления оркестра, под угрозой расставания. Герхард терпеть не мог все эти бравурные марши, просто ничем другим он не мог зарабатывать деньги.  

Ганс: Для оркестра написано огромное количество гениальной музыки.

Эльза: Дело не в музыке и не в оркестре. Может быть, время было не самое лучшее. Уже почти два года шла война, а через несколько дней после нашей встречи Гитлер объявил войну русским. Какая там война, я была влюблена… Ну да, националистической истерики и военных маршей стало больше, но это, казалось, такая ерунда… Я всегда знала, что вечером я увижу Герхарда, и он будет играть только для меня… Странно, но войну я ощутила именно благодаря ему…

Ганс: Его призвали в армию?

Эльза: … Однажды вечером Герхард пришел ко мне каким-то нервозным, взвинченным. Их оркестр в тот день выступал перед солдатами, отправляющимися на фронт. Он сказал: «Я видел их стеклянные глаза. Солдаты слушают идиотские пламенные речи, бодрую музыку, их превращают в скот, готовый умереть по первому требованию, прикрываясь патриотизмом». Я поцеловала его, попыталась успокоить, а он сказал: «Самое ужасное, что я принимаю в этом участие». Мне в первый раз стало страшно… Я боялась, что Герхард может сорваться и где-нибудь сказать все, что думает.

Ганс: Он же не мог уйти из оркестра?

Эльза: Герхард очень этого хотел, но его не отпускали. Он даже стал специально брать не те ноты, «забывать» играть.

Ганс: И его не уволили?

Эльза: Руководил оркестром один из наших друзей. Он все понимал и оберегал Герхарда от фронта - не отпускал из оркестра. Они даже однажды подрались из-за этого. Я их разнимала, а потом смазывала йодом ссадины. Герхард смеялся, что я стала полевым врачом вдали от настоящей войны. Сглазил…

Ганс: Вы были на войне?

Эльза: Не я была на войне, а война была вокруг меня. Не хочу об этом, я вам позже расскажу, если захотите. Я училась в Рейнском университете Фридриха – Вильгельма, хотела стать врачом. Лучше бы что-нибудь другое выбрала… Я подарила родителям диплом и…

Ганс: Ваши родители были врачами?

Эльза: И детьми врачей. Меня они сочли паршивой овцой в династии медиков. Я их понимаю…  

Ганс: Вы их предали, они же надеялись на вас.

Эльза: Ганс, где вы наслушались громких слов? Предала… Я до сих пор не понимаю, зачем быть врачом в мире, в котором люди нацелены на уничтожение друг друга. Это бессмысленно…

Ганс: Но война же закончилась…

Эльза: Закончилась?.. Не говорите глупости… закончилась… Человека переделать невозможно. Мне это образование пригодилось полгода назад. Я узнала, сколько мне осталось…

Эльза несколько раз обходит вокруг одного из деревьев. Ганс скрещивает пальцы на обеих руках.

Эльза: Это не оно… но я знаю, что ищу!

Ганс: И что же вы ищете?

Эльза: Я жду, когда зазвучит наша мелодия… Герхард целую неделю, с момента нашей встречи, не решался мне ее сыграть… Это было самое фантастическое объяснение в любви! Словами даже он не смог бы так… Была ночь. Мы катались по озеру на лодке. Сначала болтали, вспоминали вечерний джазовый концерт. Потом он как-то смущенно замолчал… Я подумала, что он сейчас признается мне в любви. Я знала, что сразу же скажу, что люблю его. В его глазах было столько нежности. Потом он опустил глаза, сказал: «Эльза…». Мы так неловко молчали. «Эльза…». Герхард стал поправлять весла, я открыла сумочку, зачем-то достала зеркальце, хотя было очень темно. В моем маленьком зеркальце отразилась луна. Герхард сказал: «Ух ты, первый раз вижу лунный зайчик». Я стала пускать «лунных зайчиков», по дну лодки. «Лунные зайчики» бледные-бледные, нежные-нежные… Один «зайчик» попал на футляр с саксофоном. Герхард достал саксофон и…

Среди деревьев появляется тень. Звучит соло на саксофоне.

Эльза: Все, что у меня есть: эта мелодия и «лунные зайчики». Я столько раз просила Герхарда сыграть мне ее еще раз, а он говорил, что это невозможно.

Ганс: Для этого придумали ноты…
 

Мелодия обрывается. Звонит телефон Ганса.

Ганс: Алло! Да, дядя Томас… Сегодня два… Хорошо… Я все оформлю… Да… Привет тете Хильде… До свидания.

Эльза: Нас сегодня только двое?

Ганс: Пока да…

Эльза: Это хорошо. Не огорчайтесь, завтра резкое похолодание, перепад давления, от клиентов отбоя не будет. Все гипертоники, не имеющие комплексов,- ваши. Хотелось бы оказаться среди них, мне незачем ждать два месяца.

Ганс: Вы можете так просто…

Эльза: Это уже давно случилось. Очень давно. Я не боюсь смерти, особенно сейчас, когда знаю, что… Понимаете, Ганс, я много думала об этом, мне кажется, нам даются мгновения, которые мы действительно по-настоящему проживаем. Не знаю, всем ли, но мне повезло. Я прожила целых две недели. Две недели, три часа и двенадцать минут. Как я хочу их вернуть! Пусть будет война! Да хоть всемирный потоп! Я знаю, как все исправить!  

Ганс: Фрау Эльза…

Эльза: Что?..

Ганс: А что случилось?

Эльза: Через две недели после нашей встречи, мой жених… Клаус- отличник, которого выбрали для меня родители, это они думали, что он мой жених,- этот причесанный хорек донес на Герхарда в «гестапо». Клаус напросился со мной на ночной концерт, а утром Герхарда забрали.

Ганс: И вы больше не виделись?

Эльза: Я видела его только в окне поезда, уезжающего на войну. Руководитель его оркестра использовал свои знакомства с нацистской верхушкой. Он пытался любой ценой вытащить Герхарда. И ему удалось… Цена оказалась слишком… Герхарда прямо из тюрьмы отправили на фронт…

Ганс: И вы больше не виделись?

Эльза: На вокзале военный оркестр играл что-то ободряющее. Поезд ушел, а я долго стояла и зачем-то слушала. До сих пор ненавижу эти марши. От них веет смертью… Да, мы больше не виделись. Герхард не написал ни одного письма. Я так и не узнала, где он воевал, что с ним произошло. Никаких документов, никаких известий. Живой или погиб… Я всегда думала, что он погиб, потому что он бы меня нашел. Но я не нашла подтверждений его смерти. Я перестала искать полгода назад, когда узнала, что мне осталось недолго.

Ганс показывает на одно из деревьев.

Ганс: Может быть это дерево?

Эльза: Оно какое-то очень правильное. Без недостатков. Так не бывает.

Ганс: А мне оно кажется совершенным.

Эльза: Правильные пропорции – это скучно. Человек интересен своими недостатками.

Ганс: Фрау Эльза. Так мы никогда не закончим.

Эльза: В этом есть какая-то закономерность. Мне наши поиски напоминают мою жизнь. После встречи с Герхардом, я всю жизнь бродила по лесу, что-то искала, но так и не нашла. И сейчас мне сложно, я не знаю, где…

Ганс: Может быть, вы придете завтра? У меня рабочий день заканчивается.

Эльза: Потерпите еще чуть-чуть, Ганс, пожалуйста.

Эльза волнуется, быстро переходит от одного дерева к другому.

Эльза: Я больше не буду утомлять вас своими воспоминаниями. Вы занимайтесь своими делами, я тут