какими-то людьми и весело смеялись. Тараска вытащил фотокарточку из альбома и поставил ее на столе, прислонив к стакану. Сам же уселся поудобнее за столом и, положив подбородок на руки, завел с родителями задушевную беседу.
«А этой осенью я уж точно пойду в школу. А то срам один, сидеть без грамоты. Дидуню казав, шо без грамоты чоловику гроб. Да и то правда: Пашка и Василь уже в другий класс пойдут, а я только в первый. Но я догоню. Во-первых, я считаю лучше их. И гривны, и рубли. А один дядька заплатил мне баксами. Я подывылся, сколько, и сдох: целых сто долларов! Думаю: перепил чоловик в шинке, або гроши перепутал. Назад ему в машину подаю гроши и кажу: «Дядько, дывыться, вы мэни доллары дали!» А вин смиеться, да и каже: «Бери, хлопче, та и не клопочись. Я все правильно заплатил. Будь ласка, стреляй отседа пулей, або до мэнэ людына приходе». Я ти гроши дидуне отдал. Вин заховал. Каже, шо до школы трэба дуже богато грошей.
А ще я бачил мамку в телевизоре. Вона шось такэ балакала в микрофон. Я побачил, та тут же и кажу диду: «Дывысь, дидуню, маты моя! Вон, там, у ящику моя маты!» А вин каже: «Ни, цэ не маты. Тетка якась чужая». А я кажу: «Да маты цэ, диду! Я чую, шо маты! Дывысь, смиеться, як у карточки!» А диду впьять: «Ни, не маты. Туточки молодыця з косою на голови, а у маты твоея кудри темные». Молодыця в телевизоре и пропала. Может, мамо, цэ и не ты була. Но здаеться мэни, шо ты. Прийихала бы ты до мэнэ, бо дуже важко».
Тараска вздохнул, потом опять беспокойно заерзал на табуретке. Он вспомнил о своей неудачной поездке в Донецк. Случилось все это нынешней весной. Тараска по обыкновению крутился на своем рабочем месте. То есть, на майдане, что распластался в самом центре Дуванки. По кругу майдана гнездились магазины, ларьки, крохотный базарчик, аптека и дуванская пивная забегаловка. Прямо вдоль шляха, убегавшего к мосту, по обе стороны располагались административные заведения и клуб. А в глубине тенистого сквера просматривалась средняя школа.
Майдан – это главное и самое оживленное место в Дуванке. Здесь останавливается автобус из районного центра. На майдане паркуются машины, частные и служебные. И тут восьмилетний Тараска нашел для себя доходный промысел. Он моет машины. Ни один хлопец до него не доумился до этого дела. Он первый во всей Дуванке, да и в Гайдуковке тоже. Потому что увидел про это денежное занятие в телевизоре. Там закордонные расторопные хлопцы прямо на дороге подбегают к притормозившим легковушкам и мгновенно принимаются драить стекла и фары. И за это хозяева машин платят хлопчикам гроши. И Тараска быстро смекнул, что подобный бизнес можно развернуть и тут, в селе. Тем более, что настоящей пыли и грязи на местных дорогах по самую крышу хоть отбавляй.
Поначалу Тараску гнали взашей. И сами водители, и представители местной власти. Но Тараска оказался шибко упорным. И дело пошло. Денег Тараска не просил. Водители сами давали, кому сколько не жаль. Иногда угощали чем-нибудь вкусным. Всю зарплату Тараска приносил деду. Дед вздыхал, гладил внука по голове, а потом утирал хусткой проступавшие наружу слезы. «От проклята жизнь, бисова душа! - шумно сморкался он. - Такэ малятко заместо школы за грошьми ходит! Хиба ж цэ порядок?» Потом дед привык. Но после весенних Тараскиных приключений решительно заявил внуку, что осенью непременно отправит его в школу. В общем, в лето может Тараска и работой заниматься, а осенью шабаш! Конец всяким заработкам! Учиться надобно. Не век же ему эти машины мыть!
«Мне дидуня уже все справил до школы! – похвастал Тараска родителям на фотографии. – А я и книжки уси выучил. Дидуня сказал, что как одолею все книжки за первый класс, так сразу меня переведут в другий. Чтоб не отстал от всех».
Тараска слегка погладил снимок и придвинул его к себе. Почти к самым глазам:
-Подрасту еще маленько и опять поеду вас искать! – сказал он фотокарточке. – Я теперь уже поеду прямо в Киев. Мне Афган сказал, где шукать трэба.
