волнующихся вод!
О, выслушай еще одно признанье
и продолжай свой кесарийский ход,
клочок земли с налетом перламутра,
где целый век в виду волнистых гряд
встречаю я аттическое утро
и провожаю варварский закат!
И если б каплю пурпура для тоги
сумел я здесь добыть, залетный росс,
да видят беломраморные боги -
и я свернул бы с каменной дороги,
и я бы в эту охру с хрустом врос..
(Сергей Шелковый, Киммерия)
* * *
Когда кручу гончарный круг,
То забываю всех подруг,
Но, влажную лаская глину,
Вновь вспоминаю про вагину.
Мечусь по замкнутому кругу,
То глину мну, то мну подругу,
И подставляет мне скудель
То профиль бёдер, то грудей.
И, лишь на берегу лимана,
Набив пенёзами карманы,
И все горшки свои продав,
Лежу, довольный, как удав …
Закручены судьбой не вдруг,
Гончарный круг – порочный круг,
И я, предчувствием влеком,
Склоняюсь вновь над верстаком.
(Владимир Ершов)
* * *
Скоро ж лето прошло!
Позабрызгана охрой окрестность.
Стонет ветер, царапая брюхо жнивьем.
В старомодном плаще у порога стоит неизвестность,
Застя память о веке, в котором сегодня живем.
Из колючей дали задувает сиреневой стынью,
И виски холодит ощущение дальних угроз.
От сгоревшей ботвы горьковато наносит полынью.
Бродит тенью печаль у почти облетевших берез.
Крикнет цапля «прощай»,
пролетая над сирым болотом.
Грустных птиц провожу
всепрощающим взмахом руки.
И тоскует душа, словно тоже готовясь к отлету,
И над прожитым летом прощальные пишет круги.
(Виталий Волков)
* * *
Ещё расходятся круги
от эпицентра лета,
и словно созданы другим
осенние портреты,-
но ведь написан был не зря
тобой этюд неброский,
где постовой календаря
на ближнем перекрестке,
не зная смены с давних пор,
для журавлей хотя бы,
включает желтый светофор:
- Внимание – октябрь!
И вот две линии сошлись:
в невероятной выси
несется первый палый лист,
как сумасшедший глиссер.
А ты давнишним жив добром,
и холод губ не ранит,
как будто вслед за октябрем
март бесшабашный грянет.
Наверно, сердце нам дано
как хрупкая посуда –
чтоб растранжирило оно
все, что скопил рассудок, -
и вновь, с закушенной губой,
летишь ты к повороту,
где светит поздняя любовь
фальшивой позолотой.
(Вячеслав Романов)
* * *
В усталости, возможно, есть резон –
не всё считать круги по-над планетой
и бегать взад-вперёд по белу свету,
по закоулкам всех природных зон.
Пора домой, закончился сезон!
Иди и спи, и вспоминай во сне
настырное движение по кругу,
и обнимай озябшую подругу,
поскольку больше прелести в жене,
чем в никому не нужной беготне.
А по весне, иль даже поутру,
возьми, едва проснувшись, ноги в руки,
и за порог, чтоб не пропасть от скуки –
мотай круги и в холод и в жару,
пока не втянет в чёрную дыру.
(Александр Мельник)
* * *
Я – камень, лежащий в пыли – неисходной,
(Меня ли обнимет небесная сфера?),
Быть может, отброшен рукою Господней,
Быть может, задетый ногой Люцифера…
Я – камень, холодный – под солнцем палящим,
Водою точимый, под снегом не слышим,
И все же – трепещущий, дышащий, зрящий,
Я – камень, я – вера, пришедшая свыше.
Познавший тоску тяготенья земного
И ветра надменного сотни ужимок,
Я – скрежет скрижали, рождающей Слово,
Я – камень, живой! – до лиловых прожилок
На коже моей,
– дорогое убранство,
Ажур из грядущих и прожитых судеб.
Стесненный собой, поглощаю пространство,
Я камень, я пламя – в гранитном сосуде,
Я – проба Создателя, замысел ранний,
Предтеча предчувствий, предформа предсердий…
Я серый на сером, но тем и сохранней
Надежная хрупкость задуманной тверди…
Я – камень, завернутый в кокон безвольный,
Я – зреющей сути замшелая тайна,
Надгробный, строительный, – краеугольный! –
Я – глыба несущая, плоть Мирозданья,
Душа со-творенья…
Скиталец недвижный,
В пути покаяний – осмыслен, оскален,
Отпущен… и кану (где звездные вишни) –
Круги во Вселенной! я – камень, я – камень…
(Анна Антонова)
* * *
я раздавала помнится долги
я проходила адовы круги
в реке мутила воду коромыслом
не понимая замысла
но смыслы
гольянами толкались серебристыми
у ног моих и тыкались сквозь пальцы
но не до них мне было не до них
в дому моём толпились постояльцы
чужие люди пришлые с реки
у очага сушили клобуки
и обувь и монашеские рясы
немая человеческая раса
алкала пить и склевывать с руки
невызревшее жертвенное мясо
я помню как у сумрачной воды
всё прочь и мимо запотевших окон
ты проходил ты оставлял следы
приметные.. всевидящее око
нам не давало знания и сил
чтоб разорвать порочный этот кокон
никто из нас об этом не просил
не говорил и мыслить о высоком
некстати было глупо и нелепо
бездарный труд давал краюху хлеба
и сон как транс как омут что без дна
но здесь-то здесь у нашего пруда
спускались с неба ангелы и боги
и уходила чёрная вода
(Алёна Рычкова-Закаблуковская)
