Ненавистный брак - Глава 3

из горла, но и тогда Лиза не повернулась и не удостоила его взглядом.

- Чудесное свадебное путешествие? – со злой усмешкой спросил Александр.

- Ты сам приказал ехать, и сам этого хотел! – спокойно ответила Лиза, не меняя положения.

- А ты послушна и весела, как под ярмом, как я погляжу.

Напрасно Александр ждал ответа. Ему страстно хотелось увидеть, как полыхнут яростным огнем бездонные и грустные глаза женщины, с которой он обвенчан. Ее абсолютное безразличие все быстрее разгоняло кровь. Они добрались до постоялого двора, где должны были ждать лошадей на смену. Молодожены вылезли из саней и вошли в дом.

В огромной печи жарко горели большие, как стволы, поленья. Лиза притулилась у печи, оставаясь все такой же отрешенной, молчаливой и далекой, какой была всю дорогу, сидя рядом с мужем в санях, которые тащила по ледяным, заснеженным полям тройка лошадей. Девушка с трудом выпила стакан чаю, чтобы согреться. Она видела, как муж стакан за стаканом хлещет водку, но не произнесла ни слова. Ее мысли были далеко отсюда: она вспоминала, как в последний раз бросила взгляд на свой родной дом и увидела понурое лицо брата и заплаканное лицо матери. В памяти осталось скорбное выражение на лицах безутешных, старых слуг, а потом – дорога, дорога, дорога, которой, казалось, не будет конца. Поезд, короткие остановки в каких-то городах, потом тройка, промерзший тракт, угрюмый муж под боком, и, наконец, последний этап свадебного путешествия.

- Тебе нужно хорошенько поесть, Лиза, – мрачно бросил Карелин, и девушка вздрогнула от неожиданности. – Вот уж не знал, что ты питаешься святым духом. Ты идеальная жена для бедняка. Тебе не стоило выходить за меня.

- Я всегда думала, что не стоило, – спокойно ответила Лиза, – но ты, судя по всему, думал иначе, и женился по своей воле.

Подошел Николашка, неся в руках поднос с кувшином кипяченого молока.

- Вот, барыня, попейте хотя бы это, – просящим голосом промолвил он, протягивая Лизе кувшин своими заскорузлыми мужицкими руками. – Нам ведь цельную ночь еще ехать до Карелинки, да и днем еще.

Лиза на секунду взглянула на добродушное лицо слуги и взяла кувшин. Александр, кипя от злости, раздраженно отошел от жены.

А чуть позднее снова снег, дорога, бубенцы, молчание и душевная боль, отражавшаяся лишь в глазах. После долгих часов пути молодожены добрались, наконец, до родового гнезда Карелина – большого, нескладного, обветшалого дома. Хозяева покинули его двадцать лет назад, и эти годы полного запустения превратили старый дом почти в развалины, а поспешный приезд Карелина помешал хоть как-то подлатать его.

- А домишко-то хуже твоего прежнего, не так ли? – саркастически спросил Александр.

- Неважно, – ответила Лиза.

- Очень мудрый ответ. Раз тебе все равно, не будет повода для споров.

Они вошли в необъятную спальню князя. Старая кровать с балдахином, два стола, сундуки, кресла с высокой спинкой и старый, потертый ковер на каменном полу. Под потолочной балкой висела огромная лампа. Казалось, жизнь в этом доме теплилась только в большой печи, где потрескивали горящие дрова. Подойдя к печке, Лиза скинула шубу и меховую шапку.

- Ну и удивили мы старых слуг, – заметил Карелин. – Ты только послушай, как они суетятся, бегают где-то там, внизу, стараются приготовить нам ужин, которому, кстати, ты могла бы отдать должное.

- Я не хочу есть, и сразу же лягу спать.

- Мы ляжем. Ты всю дорогу изволила не обращать на это внимания, но есть одно обстоятельство, которое меняет ход твоих желаний – мы женаты. За всю дорогу ты не сказала мне ни слова.

- Полагаю, ты понимаешь мое душевное состояние.

- Допустим, я все понимаю.

- Тогда, оставь меня в покое.

- Это значит, что ты сговорилась со своей маман и братом. – Александр сдерживался с большим трудом. От злости его щеки покраснели, а глаза сверкали диким, яростным огнем. – Это значит, что ты такая же, как они! Такая же лживая, бесчестная, как брат, такая же лицемерная, как Павла Петровна, такая же, как твой папá, который...

Впервые за все время Лиза вызывающе выпрямилась во весь свой рост.

- Замолчи! – выкрикнула она. – Прежде чем назвать папá кем-нибудь, подумай над своими словами!

- И правда, я думаю, он один был ни в чем не виноват... он хотел сказать мне что-то перед смертью, вероятно, хотел предупредить о том, что ты собиралась пойти в старую беседку через несколько часов после того, как поклялась мне в вечной любви и уважении!

- Довольно! – жестко оборвала мужа Лиза. – Я всегда считала тебя невоспитанным и грубым, но не думала, что ты дойдешь до оскорблений, топча ногами мою боль… после того, как потащил меня в эту глупую поездку, чтобы приволочь в эту берлогу.

- А что ты ожидала? Дворец в Петербурге? Двор, балы, что ж, отличное средство облегчить свою  скорбь.

- Замолчи! Каждое слово еще больше показывает твою низость и злобу! С первой минуты нашего знакомства я возненавидела тебя, с самой первой минуты почувствовала неприязнь к тебе, ты был мне отвратителен!

- Отвратителен? – с мучительным негодованием повторил Карелин. – Ты сказала, отвратителен?

- Да, отвратителен! – гневно подтвердила Лиза. – К чему и дальше лгать? Ты ведешь себя, как последний мужик, пьешь водку в трактирах. Ты относился и относишься ко мне без сострадания, как относилась ко мне маман. Вы устроили свадьбу, будто речь шла о покупке собственности. Ты знал, что я не любила тебя и не могла полюбить, потому что любила другого человека… Я открыто давала понять, что ненавидела тебя, а ты упорно стремился жениться на мне…

Александр посмотрел на жену, и его гнев вмиг испарился. Лиза была права! Надо было быть слепым, наивным простофилей, чтобы не прочесть в ее холодных взглядах полное безразличие... То, что он принимал за чистоту и невинность, было всего лишь равнодушием, а он сходил по ней с ума настолько, что восхищался ею, боготворил ее. Какими смехотворно-нелепыми, должно быть, казались ей его любовные письма, переданные вместе с букетами цветов, которые он выращивал для нее своими руками. Боль бурным потоком хлестала с губ Александра, когда он выкрикивал Лизе свои упреки, а та растерянно смотрела на него, заметив искренность в резких словах мужа.

- Я считал тебя невинной, как дитя, Лиза, – зло расхохотался Карелин. Его лицо пылало от гнева и водки, руки напряглись, а волосы растрепались. – Я верил, что твое чистое сердце раскроется, как цветок, от жара моих поцелуев. Каким смешным глупцом я должен был тебе казаться! – Он шагнул к Лизе, и она попятилась.

- Не подходи ко мне! – крикнула она, не скрывая своего отвращения и страха.

- А почему я не должен подходить? Ты – моя жена. Я женился на тебе, дал тебе свое имя, расплатился с долгами твоих родных, спас брата от тюрьмы, а твой отец не умер от стыда. Ты продала себя, или тебя продали, какая разница. Я знаю, что купил тебя, и ты принадлежишь мне, хотя это было не больше, чем месть за себя.

- Месть? – ошеломленно повторила Лиза.

- А как ты думаешь, для чего я притащил тебя в это захолустье? Эта дыра – логово всех моих родственничков, а также источник той ненависти и горечи, что течет в моей крови... Разве ты не сказала, что ненавидела меня? Раньше ты это скрывала, чтобы обмануть меня... И тем вечером, когда ты играла на фортепьяно, ты, без сомнения, играла для Федора... А я был таким дураком, что поверил, будто ты играла для меня... Теперь нам нет нужды притворяться. Мы отпразднуем нашу свадьбу в этой берлоге ненависти! – рассмеялся Карелин, и в его смехе смешались гнев и боль. – Скажи мне... ты пела наши малороссийские песни любви для него... для Федора?

Александр подошел к Лизе вплотную и крепко сжал ей руки. Страх девушки сменился яростью, и она надменно вырвала свои руки из крепких ладоней мужа.

- Для чего ты спрашиваешь меня, если и сам все знаешь? Тебе известно даже имя человека, которого я люблю... все еще люблю!

- Это из-за него ты плакала в беседке!

- Да, из-за него. Он пришел слишком поздно, чтобы избавить меня от этого замужества. Я согласилась выйти за тебя, потому что мне сказали, будто ты знаешь, что я не люблю тебя, и тебе безразлично, что я люблю другого. Мне говорили, что ты искал жену только для того, чтобы она помогала тебе в твоих великосветских делах, которые ты не можешь уладить из-за того, что ты князь, рожденный от служанки! Я согласилась на этот брак ради имени, которое ношу, ради того, чтобы избавить от тревоги и тоски папá, а не для того, чтобы стать княгиней Карелиной!.. Я помню, что я твоя жена, что у меня есть обязанности, и я исполню их. А ты осуществляй в этой берлоге ненависти свою месть... Я не боюсь, я жду! Ты хочешь убить меня?.. Так убей!

Александр побледнел; гнев пронизывал его холодом до самого мозга костей, но адское спокойствие придавало его мыслям невероятную четкость – он будто бы и не пил совсем.

- Ты считаешь, что, убив тебя, я отомщу за себя? – язвительно рассмеялся Карелин, и его смех был для Лизы сродни пощечинам. – Нет, есть много способов отомстить. Я мог оставить тебя в керловском поместье, или увезти в Петербург, чтобы просить о расторжении  связывающих нас уз. Я мог сделать тебя посмешищем при дворе, ославить на весь город... чтобы потом ты бросилась в объятия любовника!

- Любовника?! – возмутилась Лиза.

- А разве он не был твоим любовником? Отвечай!

Лиза холодно, с вызовом, посмотрела на Карелина и замолчала. Возможно, потому, что лицо Александра исказилось, когда он задавал ей этот жестокий вопрос; возможно, потому, что в глубине его глаз под гневом таилась бесконечная боль; а возможно, потому, что она заметила, как дрожали его губы. Ведя беспощадную борьбу не на жизнь, а на смерть, Лиза была уверена, что больше всего терзают Карелина сомнения. Ничто не могло ранить его сильнее сомнений, и отчаявшаяся душа Лизы воспользовалась ответом, как орудием мести.

- Мне нечего ответить. Если ты так считаешь, то убей меня или дай мне свободу. Если ты так считаешь, то позволь мне убраться из этого постылого, ненавистного дома!

Руки Александра быстро сжали шею Лизы, а его пальцы, как стальные крючья, были готовы вонзиться в плоть, но в дверь постучали. Голоса и радостные приветствия отрезвили князя. Откуда-то снаружи Николашка кричал, что все слуги ждут их, а из-за двери доносились веселые пожелания:

- Милости просим, барыня-княгиня, милости просим!

Весь дрожа, Александр попятился назад и сдавил руками виски, в которых тупыми ударами молота пульсировала кровь. Лиза без сил рухнула на ближайший стул и закрыла лицо руками, дрожа одновременно от холода и ужаса. Карелин опомнился первым. Мгновение он смотрел на Лизу, а затем воскликнул с горькой иронией:

- Твои новые слуги желают облобызать тебе руки. Они мужики, деревенщина, как моя матушка, что выносила меня под сердцем, и как я сам... Вставай, пойдем на пир, который нам приготовили. Будешь учиться пить водку из наших чарок! – Карелин грубо схватил жену за руку, заставляя встать, и Лиза подняла голову. А за дверью Николашка продолжал кричать:

- Барин... они от радости чисто помешались совсем, ведь ты продолжаешь старый обычай. Ты привез свою жену на эти земли, чтобы твой наследник родился здесь, как издавна повелось!..



Под песни степного приволья шумно елось и пилось на наскоро накрытом,