Колобок-2

ПРОЛОГ.
Все взрослые когда-то были детьми. Когда они были детьми, им читали сказки. Многие из этих сказок заканчивались не так, как хотели бы дети, слушавшие эти сказки, потому что детям было жалко сказочных героев, которых никто не защищал. Дети вырастали, становились взрослыми и уже своим детям читали сказки своего детства. Их детям тоже не нравились сказки с грустным окончанием. Одной из таких сказок является сказка про Колобка. Кому может понравиться такой печальный финал судьбы веселого Колобка? Автор этих строк сочинил для своих детей достойное продолжение истории про Колобка и предлагает ее вниманию всех, кто тоже чувствует несправедливую недосказанность в истории с Колобком.
Жили-были дед да баба. Жили, чай пили, Колобка вспоминали, да головы ломали над его пропажей, остался после которой от Колобка на лесной тропке один бабкин платок, найденный внучкой. Нет-нет, да и посмотрят они на этот платок, а посмотрят и запечалятся.
Долго ли, коротко ли, терпел дед, да не утерпел и говорит: «Бабка, а бабка, сходи-ка ты, по амбарам помети, по сусекам поскреби, да сделай ты колобок». А бабка ему: «Да ты что, дед, али память в колодец выронил? Да я уже все сусеки выскребла, теперь их хоть рубанком стругай, а муки и на одну галушку не наскребешь, не то, что на колобок». Посмотрел дед тут, посмотрел там – нет муки.  Что одним глазом смотри, что двумя – не прибавляется в сусеках. Но заупрямился дед – подавай ему колобка, и все тут. Бросил дед все дела, съездил к внучке и привез муки.
Стала бабка тесто месить, а сама при этом думку думает: «Нет, с колобком пропавшим неладное дело вышло, кто-то глаз, а может, зуб на него положил. Уж больно наш колобок румяный и ароматный получился, нос щекотал, да зуб дразнил. А зубов-то по лесу вон сколько ходит, только и выглядывают у кого что откусить можно. В нашем лесу румяный и сдобный до утра не дотянет, не то, что до внучкиного дня рождения. Нет, - думает бабка, - для нашего леса тесто на колобок по-другому надо делать, а то опять концов не сыщешь».
И сделала. Только пока делала, пришлось ей и слез пролить и начихаться до слез. Дед ее в это время на печи спал, сквозь сон чихал вместе с ней и не ведал, что скатала уже бабка колобок. Колобок не простой, не золотой, а на новом, долгожительном тесте. Да и как было не чихать деду с бабкой, когда в избе стоял такой горчично-луково-перечный дух, что сквозь его туман дед со своей печью чем-то отдаленно напоминал спящего бородатого пингвина на угловатой льдине.
А виновник их с бабкой общих слез и чихов лежал на столе и внешне ничем не отличался от своего старшего брата, бесследно пропавшего по дороге к внучке.
Да, этим виновником был колобок. Вернее, Колобок-2, как назвал его дед, проснувшийся по поводу окончания кулинарных работ. Своей горчично-луково-перечной начинкой еще неиспеченный колобок заставил уже изрядно пролить слез и бабку, и деда. Эти слезы предсказывали ему долгую, счастливую жизнь и сказочную карьеру с легких бабкиных рук и с ее непатентованного рецепта.
Колобка-2 посадили на лопату. Дед скомандовал: «Пошел!», и бабка отправила Колобка-2 в печь. После этого она открыла окно и посмотрела вокруг. Теперь лес не казался ей затаившимся, мрачным и зубастым, протянувшим в ожидании добычи, словно язык, свою дорогу к самому ее дому. Уж кто-кто, а она-то знала, что ее мягкотелый и румяный Колобок-2 не по зубам здешним владельцам зубов. Она с усмешкой смотрела на высунутый язык лесной дороги, слизнувшей ее первого Колобка.
Тут кончается присказка, и начинается сказка.
Бабка вынула Колобка-2 из печи и положила на окно остывать, а чтобы дорумянился, она повязала на него все тот же платок. Так как Колобок-2 не проявлял никаких признаков жизни, бабка с дедом понемногу успокоились и ушли заниматься хозяйством.
Колобок-2 словно ждал этого момента. У него приоткрылись глазки, заострился носик-кнопочка. При этом оказалось, что спецдобавки к тесту ничуть не повлияли на ширину его улыбки и на аппетитный румянец щек. Колобок-2 непоседливо зашевелился на подоконнике и шумно запыхтел, как после жаркой бани. Тут он увидел лесную дорогу, убегающую от дома в лес, и в его сдобной душе после первых радостей жизни, зародилось первое смутное беспокойство. Ему казалось, что он все это уже видел, и что с этой дорогой связано что-то нехорошее, и что ни к чему хорошему она не приведет. В его свежеиспеченных мозгах беспорядочно мелькали разноцветные образы в виде длинных ушей, острых зубов, косых лап и рыжих хвостов. Все это перемешалось, словно тесто под руками бабки. Колобок-2 зажмурился и запыхтел еще сильнее, чтобы избавиться от этой нреразберихи. А объяснялись все эти чувства Колобка-2 очень просто, без применения генной инженерии и теории о наследственности. Дело в том, что когда Колобок-2 был мукой и лежал в мешке у внучки на кухне, он не один раз слышал грустную бабкину сказку про колобка, которую та сочинила для внучки, чтобы хоть как-то объяснить пропажу. И не один раз мука впитывала в себя внучкины слезы, пролитые о бедном колобке. Сейчас эти слезы, словно жгли Колобка-2, распирали его изнутри, толкали с подоконника на бой с невидимыми врагами. Сам Колобок-2 не понимал, что это – зов теста, словно зов крови, призывает его к отмщению за пропавшего брата. Колобок-2 все это чувствовал, но причины всего этого от него ускользали. Конечно, если бы бабка сделала его в виде кирпича, то мука, и все, что она знала о колобке, надежно и аккуратно спрессовалось бы под бабкиными руками и лежал бы на подоконнике квадратный колобок, запресованный-запрограммированный по зову теста на месть за старшего брата. Но, что скатано, то скатано. Лежит Колобок-2, не ведая, что такое враги, что такое зубы, и что такое враги с зубами.
Круглая натура Колобка-2 не позволяет ему долго лежать на одном месте, и потому он скатывается под окошко и весело улепетывает в сторону леса, оставив под окошком бабкин платок. Лесные жители и не предполагали, что в этот момент к ним в лес вкатывается еще одна возможность подкормиться на дармовщинку, которую многие из них не так давно упустили самым постыдным и непонятным для них образом.
Одним из таких неудачников-горемык, не вкусивших от прелестей колобка, был заяц. Он ближе всех жил к опушке леса и делал это не из любви к природе. Просто, когда его в очередной раз гоняли в лесу, он спасался в поле и наоборот. С некоторых пор, заяц ходил с печалью неполноценности в душе, появлением которой он был обязан собственной зайчихе. Придя домой после той роковой, как оказалось для него, встречи с колобком, он на пороге дома был обыскан зайчихой, потребовавшей объяснений о том, куда он подевал круглую булку, найденную на дороге. Зайчиха была уже в курсе всех дел от сороки, которая кормилась при дороге и была свидетельницей той встречи. Сорока надеялась получить свою долю крошек, и была изумлена тем, как колобок ловко провел зайца. «Эх ты, косой, - подумала сорока, - совсем отупел от своей безмозглой капусты, не можешь взять то, что само под ноги катится, кочерыжка длинноухая». И сорока полетела к тому, чья серая личность и железная хватка не раз обеспечивала ей сытую жизнь. Мимоходом, она сбросила над домом зайца последнюю новость про него и скрылась в чаще.
Заяц никак не думал, что встреча обернется для него таким мерзким образом. Напрасно он оправдывался. Напрасно он оправдывался и напоминал, что мучное портит фигуру. Зайчиха была неумолима. Ни она, ни родственники, ни соседи не могли понять, каким образом заяц упустил такую безобидную аппетитную добычу. И это с его-то лапами?! Видя такой оборот дела, заяц даже не стал заикаться о том, что у него и в мыслях не было тянуть эту веселую булку домой. Запах, конечно, от нее был ароматный, но разве мог он сравниться с сочным капустным листом или хрустящей морковкой? Он и на дорогу-то вышел лишь из озорства. На это его толкнул беззубый, безобидный вид колобка, которого он сначала принял за полинявшего ежика. А знаменитую фразу «Я тебя съем» он произнес лишь потому, что ему надоело ее выслушивать ежедневно от других и любопытно было послушать, как она будет звучать в его собственном исполнении. Зайцу пришлось еще раз убедиться, что любопытство, кроме вреда, ничего не дает для здоровья зайцев вообще и для него в частности. Теперь заяц сам досадовал и удивлялся, почему он не завладел такой легкой добычей, из-за чего, в результате оказался лишенным авторитета в семье и уважения друзей.
Сейчас он лежал на спине под кустом, засунув передние лапы под голову, смотрел в небо и мечтал о том, чтобы все облака превратились в стаю колобков, опустились в его лес, и он весело погнал бы их хворостинкой к своему дому. Вдруг его мечты нарушил какой-то шумок со стороны все той же дороги. Заяц без труда скосил глаз в сторону шума, но ему пришлось повернуть всю голову, чтобы убедиться обоими глазами в реальности картины. По дороге, деловито пыхтя и переваливаясь с боку на бок, катился Колобок. Заяц перевел взгляд на небо. Облака были на месте. Его мысль зашла в тупик. Он знал от той же сороки о дальнейшей судьбе колобка, и у него не было причин не верить ей. Лисе так понравился колобок, что она оббегала весь лес в поисках добавки, да так ничего и не нашла. Заяц слышал также, что лиса обещала любую цену за колобка. Раздумывать было некогда. Заяц подпрыгнул и очутился на дороге перед Колобком-2.
Пыхтение прекратилось. Колобок остановился и посмотрел на зайца. Заяц видел прежнего колобка: те же глазки, та же улыбка.
-Колобок, я тебя съем, - выпалил заяц и растопырил лапы, боясь упустить добычу. Он услышал в ответ:
 - Я не колобок, я – Колобок-2.
- Как? - воскликнул заяц. – Вас тут двое?
- Да нет, - сказал Колобок-2. - Это меня так дед назвал. Был у них один колобок, да пропал, а меня назвали Колобок-2, чтоб не перепутать. - Ты мне зубы не заговаривай, а пой, давай, песню, и я тебя есть буду, - сказал заяц.
- Не до песен мне, брата я ищу, - ответил Колобок-2.
- Нет, - сказал заяц. - Ты и брата не найдешь, и сам зачерствеешь, ломай потом об тебя зубы. Значит, не будешь петь?
Сказав это, заяц схватил Колобка-2 и скрылся в придорожных кустах. Через несколько мгновений оттуда послышался вопль, незнакомый для здешних мест. Сорока поспешила поближе к кустам, чтоб не упустить остатки добычи. Но на дорогу одним махом выпрыгнул заяц и летел он как-то странно – хвостом вперед. Несколько секунд он сидел на одном месте, страшно чихая. Глаза его разбежались в разные стороны и смотрели в одну точку, из глаз лились слезы, собираясь в лужу. Заяц боднул головой воздух, потерся носом о дорогу и, не переставая чихать, зигзагами поскакал куда-то прочь.
Из кустов выкатился Колобок-2. Было видно, что он так и не понял, почему заяц не попрощался с ним и ничего не успел рассказать про  братца. Постояв на дороге, он покатился дальше. У сороки отнялись крылья. «Батюшки, - подумала она, начиная медленно соображать, - да это же каратист. Точно – все приметы сходятся: и лапами не взять, и зубами не попробовать. Если его не остановить, он не только зайца, все деревья в лесу переломает!». Слабо замахав крыльями, сорока тяжким грузом понесла в лес новую весть.
Пока сорока приходила в себя, Колобок-2 встретил нового лесного жителя, который в