Круиз по четырём рекам Сибири

даже голубые ели привезли из Москвы! Через большие окна в три этажа, имевших тройное остекление, и между которыми циркулировал тёплый воздух (они никогда не замерзали даже в пятидесятиградусный мороз!), всегда можно было видеть избушку Сталина. А перед Пантеоном на высоком берегу установили гигантскую скульптуру Сталина. Все пароходы, которые ходили по Енисею, в обязательном порядке останавливались здесь на два часа.
Я спросил экскурсовода:
– Где-то читал, что у Сталина здесь был внебрачный сын. Это правда?
– Да, наш вождь здесь жил неплохо. Местное население жило в то время в чумах, а он в деревянной избушке. У них со Свердловым были ружья и лыжи. Они охотились на рябчиков и тетеревов, рыбачили. Он жил в гражданском браке с несовершеннолетней девушкой Лидией. Ей было всего 14 лет, и она родила ему сына Александра в 1917 году, когда он уже отсюда уехал.
– Расскажите, как Сталин «отплатил» этим краям за свою ссылку? Были ли здесь заключённые, и какие условия им создавали?


– С 1930 года в Туруханском крае создали много специальных лагерей для ссыльных. Они просуществовали здесь до 1956 года. Из знаменитостей здесь были Эфрон Ариадна – дочь Марины Цветаевой и Виктор Крамаров – отец актёра Савелия Крамарова. Особенно большая волна заключённых была после войны. Сюда десятками тысяч депортировались латыши,
литовцы, эстонцы, калмыки, финны, немцы, поляки, татары, евреи, мордвины и греки. А условия существования были ужасные. Естественно, не как у Сталина когда-то.

Миновав эти ужасные места, вскоре теплоход остановился на зелёной стоянке. Песчаный берег, зелень лесов вдалеке, прекрасный солнечный день. Мы приготовились весь день отдыхать, купаться, рыбачить. Вдруг из радио теплохода раздался громкий голос:
– Говорит капитан теплохода! Товарищи! Предлагаю самым стойким
туристам поход в «мёртвый город» Ермаково. Это огромный сталинский концентрационный лагерь, сохранившийся до наших времён. Расстояние туда и обратно 25 километров. Предупреждаю заранее – дорога тяжёлая! Всем желающим сейчас выдадут сухой паёк. Сбор у борта теплохода ровно через час. Я сам поведу группу туристов.
Услышав всё это, мгновенно загорелся. Может и в этом лагере был мой отец? Все женщины остались, испугавшись трудного похода, а мы с Ниной и тремя нашими мужчинами двинулись в горы. Из 250 туристов теплохода отправились в поход всего 30 человек. Женщин было девять  человек и все они, как выяснилось потом, сибирячки, и гораздо моложе моей жены. Так что Нина проявила чудеса героизма, выдержав этот трудный поход.
Солнце пекло нещадно, комары донимали, тяжёлые и влажные
испарения болот бросали нас в пот. Шли мы всё время по тропинке. Видно, капитан не раз уже водил к «мёртвому городу» туристов. В одном месте все остановились, рассматривая что-то. Мы подошли. В двух волосяных силках, расставленных каким-то охотником на тропе, висели два больших тетерева. Они были ещё теплыми, видать, только утром попались. Я сразу вспомнил, как в детстве меня напугала многотысячная стая этих косачей. Все жалели чёрных красивых птиц и поражались, как только они попались. Ведь тайга огромная и надо же было им сюда прилететь? Охотник, видно, очень ушлый и знает повадки этих осторожных птиц.
На небольшом гребне капитан остановил группу:
– Видите внизу вогнутую ровную площадку? Как бы блюдце. Здесь в 1978 году был произведён подземный ядерный взрыв. А всего на
территории Красноярского края было произведено девять ядерных взрывов.


Почти одновременно все закричали: – Для чего? Здесь же люди жили! Капитан молча пожал плечами:
– Спускаемся вниз, сами увидите!
В самом центре большого круга стоял среди камней железный столб с табличкой:
– Здесь был произведён подземный ядерный взрыв в народнохозяйственных целях.
Все начали фотографироваться, но капитан предупредил:
– Бесполезно! Радиация. Плёнка засветится. Ничего не выйдет! Так и случилось в будущем – фотографии не получились.
И вот мы в Ермаково. Стало жутко. Насколько хватает взгляд, длинные бараки с просевшими тесовыми крышами без окон и дверей. Высокие покосившиеся вышки, кривая и порванная ограда из колючей проволоки. Вышли к площади, на которой стояли выцветшие стенды с показателями работ десятков бригад. Капитан рассказал:
– Сталин после войны надумал воевать с Америкой. Для этого решено было построить гигантскую железную дорогу от Воркуты через Салехард, Норильск до самой Чукотки. Якобы, зимой должны были перейти по льду Берингов пролив 100 тысяч танков и вторгнуться в Америку. Для этого была создана цепь концентрационных лагерей, заключённые которых
строили эту дорогу. Ермаково – один из этих лагерей, в котором размещалось тридцать тысяч заключённых. Из него невозможно было убежать – кругом болота и бездорожье. Уже успели построить 1500 километров «железки», когда умер тиран. На один из участков железной дороги мы зайдём позже. А сейчас обедать. Заходим вот в то большое здание столовой. Там сохранились широкие сухие балки полов, на которых и можно расположиться.
Мы зашли в столовую. Она разделена пополам. Посредине огромного зала возвышение: десять чугунных гигантских котлов вмонтированы в печи с кирпичными трубами. В котлах готовили пищу и прямо здесь
раздавали, разносили заключённым по длинным столам. Мы с собой взяли две бутылки коньяка. Мой друг Михаил позвал капитана:
– Кэп! Давайте в наш угол к нам!
Тот охотно подошёл. Выпили, разговорились. Кэп рассказывает:
– Вожу туристов уже не один год сюда. И каждый раз вижу, что
растаскивают село! И людей-то в округе нет вроде! Стёкла все уже вытащили, окна, двери, плахи. Чую, до котлов скоро доберутся. Только как унесут? На тысячу порций каши каждый котёл!
Я спрашиваю:


– А почему вы сами водите сюда туристов? Ведь есть же на теплоходе экскурсовод.
Голос Кэпа осип, он помолчал, часто заморгал ресницами:
– Отец у меня погиб в этом лагере! Каждый сезон сюда иду к нему
проведать. Где-то могила его здесь.
Ком подкатил к моему горлу. Я встал и пожал ему руку. Он благодарно посмотрел на меня.

Мы походили по «мёртвому городу» и затем вышли к железной дороге. Она уже заросла деревьями и кустарником. На покосившихся рельсах
стояли три паровоза. На одном из них мы всей группой сфотографировались. Пошли назад. Капитан шёл с нами. Я невесело пошутил:
– Кэп! Вот мой друг Михаил полковник милиции. Если опять победят коммунисты – готовый начальник спецзоны Ермаково! А мы будем у него продолжать строить железную дорогу!
Все угрюмо молчали и, чертыхаясь в темноте, наконец, пришли к
теплоходу.

Прошли порт Игарку. По радио экскурсовод объявил:
– В 1929 году был построен этот город – порт по вывозу леса. Строился этот город до 1950 года силами политических заключённых. От Салехарда до Игарки также строилась железнодорожная магистраль, которую
прозвали «дорогой на костях». Это была только часть недостроенной Трансполярной магистрали, унесшая десятки тысяч наших соотечественников…
Теплоход остановился в Дудинке. На грязных берегах масса штабелей леса. Экскурсовод объявляет:
– Дудинка – самый северный международный морской порт в России. Он единственный в мире, ежегодно затапливаемый в период весеннего
ледохода. Сейчас мы все получаем сухие пайки и идём к железнодорожному вокзалу. Оттуда едем в Норильск.
Погрузились в поезд. Идёт он очень медленно. Экскурсовод рассказывает: – Эта железная дорога длиной 96 километров самая северная в мире.
Построена она заключёнными в связи со строительством Норильского
комбината. Скорость передвижения по ней не больше 15 километров в час, так как рельсы от трения разогреваются, а под нами вечная мерзлота. Каждый раз после зимы вдоль дороги можно ещё видеть черепа и кости погибших, выталкиваемые трясиной.
Было жутко слышать подобное! Да и сама дорога производила ужасное впечатление! Кругом грязь и хлам, десятки ржавых бочек, мотки
проволоки и куски арматуры, катушки из-под кабеля и сотни гнилых деревянных ящиков.


И вот Норильск! Нет, наверное, мрачнее и грязнее города на свете!
Десятки труб дымят на фоне абсолютного отсутствия зелени. Нет ни деревьев, ни кустарников, ни травы! Черные горы окружают город. Нас сразу повели в центр города. И – о чудо! Мы как будто очутились в Ленинграде! Центр города, как выяснилось впоследствии, действительно был выстроен ленинградскими архитекторами. Ничего не скажешь – красиво, добротно, но  только на протяжении Ленинского проспекта и Гвардейской площади. А дальше… тмутаракань!
Нас повезли довольно далеко от города к месту массовых захоронений на склонах горы Шмидтиха. Внизу находится город в дыму. Мы стоим на ровной площадке чёрной горы, и гид рассказывает:
– Название Норильск – от речки Норилки. Ещё в древности здесь был город Мангазея, где уже в то время выплавляли медь. Руды здесь
чрезвычайно богатые не только медью, но и палладием, платиной, никелем, родием, кобальтом, осьмием, золотом и серебром. С 1935 года силами заключённых началось строительство города и Норильского горно-металлургического комбината. В 1953 году произошло Норильское восстание заключённых, жестоко подавленное властями. Черепов и костей на этой горе – сотни тысяч!
Чуть ниже три небольших часовни и большой деревянный крест. Я
подошёл к одной, другой, третьей часовне, читаю:
– Здесь похоронено 29 тысяч эстонцев … 31 тысяча латышей…33
тысячи литовцев.
У креста надпись:
– Здесь похоронено около миллиона русских украинцев, белорусов и  иных национальностей.


Слёзы сами льются у меня из глаз. Думаю, глядя на эти угрюмые чёрные склоны горы с извилинами дорожек:
– «Бедный отец! Вот на этих серпантинах он, видно, таскал тележками руду. За что он мучился? Что он совершил плохого! Потому что в немецкий плен попал, весь обмороженный и израненный? Ведь Сталин сказал: «Пленных у нас нет! Есть предатели! А пленных-то было более шести миллионов человек! Мы-то малолетки с братом -  за что пострадали и чудом уцелели за эти проклятые десять лет ссылки? Что за сволочная власть тогда была, которая воевала с собственным народом? Будь проклят этот Джугашвили! Будь прокляты те коммунисты, погубившие миллионы невинных людей!»
Меня отвлекает подошедшая жена. Обнимает за плечи, говорит:
– Ну, не надо так. Не плачь, я тебя прошу. Пошли! Все ждут нас.
Успокойся!
С тяжёлым сердцем я прощался с Норильском.
В Красноярск приплыли рано утром. Все собрались – нет нашего Кости. Женщины находят его в одной каюте с девушкой, где он пропьянствовал всю ночь. Костя встречает их песней:


– Гуд – бай, мой мальчик! Гуд- бай, мой миленький! Твоя девчонка уезжает навсегда…

Женщины, смеясь, вытаскивают его из каюты и собирают. Провожают нас опять два Николая: Погребняк и Тимашков. Оба работают в Аэрофлоте. Погребняк штурманом Ту-54, а Тимашков бортмехаником.

Нас привезли на отдельном автобусе. Только уселись в самолёт -  на подносе стюардесса подносит нам всем семь чарок водки и бутерброды с икрой! Многие пассажиры косятся на нас, думая, что мы какие-то блатные. Это всё мелочи! Всё - таки здорово придумали друзья! Это никогда не забывается!