улицах запах конского навоза.
Жизнь у Прута пошла еще вольготней. По утрам он уезжал на пастбище, где проводил весь день в отдыхе, безделии и песнях под гитару, а вечером возвращался в деревню, где был кумиром компаний и объектом уважения стариков. После посещения Едроса многие жители в течение нескольких дней ездили проверить слова волка и потом восторженно рассказывали о новеньких конюшнях с поилками, кормушками и даже скотниками. За восторгами ни у кого не возникли вопросы в связи с их чудесным появлением. Все просто радовались и расхваливали своего пастуха. Художник деревенский нарисовал его портрет, по вечерам девки распевали о нем веселые частушки.
Визит Едроса послужил толчком для новых перемен. Не прошло и недели, как предвечернюю тишину деревни вновь нарушил пожарный набат. Сбежавшиеся люди увидели там своего пастуха. Невооруженным глазом видны были изменения в его внешности, хотя прошел всего месяц с его появления на деревенской улице. Худоба не лезла в глаза, его щеки и бока заметно округлились. В своем пастушьем одеянии он имел более молодцеватый вид и самоуверенную осанку, чем в прежнем цыганском наряде. Прут без промедления начал свою речь, забравшись повыше:
- Братцы! Я собрал вас, чтобы обрадовать еще одной новостью! Теперь, когда лошади пасутся на постоянном выгоне и конюшнях, я могу заменить остальных пастухов. Раньше у меня был только опыт обращения с лошадьми, и я взялся за это. А теперь мои помощники справляются с табуном. Я могу заняться выпасом остального скота, и вы сможете спокойно работать, ничто не будет мешать вам трудиться, пока ваша скотина в надежных руках. Вы сможете стабильно трудиться и стабильно жить без всяких проблем! Я за стабильность вашей жизни, за стабильность результатов своей работы! А моя стабильность в том, что ни одна лошадь не пропала из вашего табуна! Можете быть спокойны, что ни одна скотина не пропадет из нового стада, которое вы мне доверите!
Собравшиеся встретили его слова радостными криками. Никого не смутил тот факт, что пастух не просто кричал слова, а читал их по бумажке. Да и мало кто разглядел ту бумажку в его руках. С площади расходились все довольными, с ощущением того, что сегодня их всех поздравили с днем рождения – такая приятность разлилась в жителях после услышанной новости. Особенно всем понравилось диковинное слово СТАБИЛЬНОСТЬ, которое в тот вечер повторяли по избам не раз и не два. А ребятишки, наслушавшись этого слова от взрослых, засыпая, представляли для себя эту самую стабильность как диковинный ковер – прочный и приятный под пяткой, по которому можно спокойно топать через любое болото.
Речь пастуха сделала свое дело и на следующее утро вместо прежнего табуна на окраину деревни согнали в стадо уйму всякой живности – и коров, и овец, и коз. Люди с радостью освобождали руки для предстоящих работ от застарелой проблемы. Прут тронулся на лошади по дороге, и за ним потянулось все это мычащее, мекающее и бекающее стадо. Из-за поднятой стадом пыли невозможно было увидеть как за поворотом дороги стадо разбрелось по равнине. Волки живой цепью окружили стадо и погнали на пастбище. Под их надежной охраной стаду ничто не угрожало – ни разбойники, ни хищники, ни хозяева.
Вечером того же дня напрасно деревня ждала по дворам возвращения своей скотины. Время шло, солнце клонилось к закату, но тишину в лучах заходящего солнца не нарушало ни мычание коров, ни шум козьих и овечьих голосов. Вместо них снова ударил пожарный набат. На этот раз у колокола толпу поджидал многодетный бобыль Демьян, шустрый мужик средних лет, нервы которого не выдержали непонятного отсутствия его коровы Рябухи. У всех коров в деревне были имена, как у членов семьи. Демьян не собирался молчать. Оставив в покое пожарный колокол, он заорал:
- Где наши коровы?! Вчера братцами называл наш пастух! Где он?!
- Вы зря волнуетесь! – раздался крик Прута, пробиравшегося сквозь толпу. - Все в порядке! Ваша скотина отдыхает и ей не надо плестись обратно до деревни! На ночь скотину вашу загоняют в стойла. Дело в том, что рядом с конюшнями построены настоящие фермы! Там их всех на ночь и поят, и кормят, и доят кого надо. Все под присмотром и все ухожены! Толпа притихла, начиная понимать, что вечерней дойки не будет. Пастух опять все им объяснил и успокоил, внеся во все ясность своими словами:
- Скотина ваша накормлена и подоена. Все организовано, - Прут незаметно заглянул мельком в бумажку, зажатую в кулаке. - Ради вашей стабильности на высшем уровне!
Демьян не унимался:
- Это хорошо, что коровы подоены, а нам что с того? Где молоко?
Но ничто не могло лишить голоса пастуха спокойствия и убедительности. Не моргнув глазом, он продолжал:
- Молоко там же находится! Вы можете в любое время съездить и взять его! Там даже погреба сделаны, льдом обложены для хранения молока. Вы такого не видывали, сколько там понастроено! Такой размах! И все ради вашей, - Прут снова мельком глянул в бумажку. - Стабильности! Да! – повторил он полюбившееся жителям слово. - Я сам видел, как вашу скотину разместили в стойлах, накормили и напоили. Все коровы подоены. Можете мне поверить, братцы!
Раньше, в своей цыганской жизни Прут выступал перед народом, пел, плясал и ему это нравилось. Теперь, чем больше он говорил и кидал с бумажки слова в море ушей перед ним, которые ловили каждое его слово как манну божью, тем больше ему нравилось это занятие и его работа. Его слушали, ему верили, и эта вера была самой главной добычей и для него, и для его помощников. Что бы он ни говорил, толпа встречала одобрением или равнодушным молчанием, словно речь шла о чем-то потустороннем, а не об их будущем. У Прута в какой –то миг мелькнула по-цыгански озорная мысль: "Интересно, что будет, если я тресну по башке кого-нибудь из них и скажу, что это нужно для ихней, этой, как ее, будь она неладной, опять забыл – для ихней стабильности. Что будет? Наверное, засмеются над шишкой бедолаги". Но Демьян прервал его мысли своими воплями:
- Мужики! Да как же это?! Вы как хотите, а я за молоком поехал! Кто со мной?! Поехали!
Площадь быстро пустела. Народ, успокоенный словами пастуха, расходился по своим неотложным делам, которых и без дойки всегда хватало. Кто-то похихикал над Демьяном. Прут покидал площадь последним, продолжая всех вокруг успокаивать и дружески похлопывать по плечам. Улыбка его действовала лучше всех печатей и законов. Он успел увидеть, как несколько мужиков садились с Демьяном в телегу.
- Постойте! - крикнул он им. - Я с вами! Дорогу покажу! На своей лошади он догнал их за деревней, и они поехали вместе.
Путь их лежал через пастбище, туда, где у кромки леса виднелись постройки, радовавшие глаз новенькими заборами, тесовыми воротами, больше походившими на крепостные ворота, чем на ворота обычной фермы. И таких ворот в бесконечном заборе было несколько. Подъезжая, мужики не переставали дивиться:
- Глянь-ка! Тут давеча роща березовая была, мы в ней веники на зиму резали. Нету ее. Чудеса! И когда успели?! Избы ставят чудные, да двухэтажные! Зачем коровам дома двухэтажные? Ну, дела!
Но и тут пастух им все объяснил:
- Что вы, братцы, для коров все построено уже, а это дома для моих помощников строятся, чтоб им не в лесу жить, а здесь, рядом. Днем и ночью скотину вашу охранять. Все за вас уже продумано
- Да какие же это избы, - не унимался Демьян, - Это хоромы, дворцы настоящие. Сколько живу, а таких не видывал!
Тем временем они подъехали к высоким воротам и Демьян начал в них стучать:
- Эй, откройте! Кто тут есть?!
В воротах открылась маленькая калитка и из нее, сначала скрючившись, а потом распрямившись во весь свой могучий рост, появился волчище, свирепый вид которого говорил о том, что он – при исполнении и готов на все. Через плечо у него висела черная лента с золотыми буквами ВОЛКОГВАРДИЯ.
- Чего надо? – грозно глянул он на Демьяна, но увидев пастуха, расслабился. - А-а-а, свои! Это другое дело. Но все равно не вовремя. Завтра приезжайте. На ферме после дойки и кормления переваривание пищи под музыку, потом тихий час. Все расписано, и не упомнишь, а вы тут мешаетесь под ногами, режим нарушаете, - опять грозно глянул он на Демьяна. Тот поутих, но не отставал:
- Здесь корова моя, Рябуха. Мне бы молока, да и мужикам вот тоже.
Трое мужиков оставались сидеть на телеге, засмотревшись на охранника.
- Да, дружище, - вступил в разговор Прут. - Здесь их коровы. Хозяев не успели предупредить о переводе коров на ферму, вот и приехали за молоком.
Охранник перевел взгляд на Прута:
- Никаких указаний не было насчет молока. Куда я вам его налью? В карманы? Приезжайте завтра, с флягами. Некогда мне тут с вами.
Он опять скрючился и юркнул в калитку, которая захлопнулась, обдав Демьяна запахом свежеструганной доски.
- Ну вот, - начал пастух. - Видите? Все нормально! Вы всегда можете получить свое молоко. Что же вы с пустыми руками приехали? Соображать надо, - выговаривал он мужикам, а те сокрушались:
- Да вот, чего –то поторопились. Это все Демьян – "Давай! Скорей! Поехали!" Далось тебе это молоко! Сам видишь – все в порядке. Коровы под присмотром, накормлены, подоены. Правильно пастух говорит – сами виноваты!
Всю дорогу назад мужики ругали себя и свою глупость, но на душе у них было спокойно, тем более, что с ними был их пастух – их подмога и надежа.
В тот же вечер вернувшихся мужиков подняли на смех в деревне, но всем хотелось своими глазами увидеть нескотские условия жизни их любимой скотины после рассказа Демьяна. Весь вечер к Пруту тянулись люди с расспросами, и он всем назавтра пообещал показать дивные фермы, где содержится их скотина. Только приезжайте днем, когда стадо в поле! – предупреждал он всех.
На следующий день народ повалил туда, побросав все дела. В открытые ворота проходили толпами и всему дивились – и чистым полам в хлевах, и побеленным стойлам, и занавескам на окошках, и ароматам на фермах, и поилкам, и кормушкам, и патефонам, под музыку которых коров доили и кормили. Едрос не зря нагнал столько специалистов. Они знали свое дело. Глаза деревенских жителей уставали смотреть на все, что им радушно показывали. Народ валом валил туда на экскурсию, а не за молоком и возвращался обратно, радостный за свою скотину. Многих терзали угрызения совести, когда они сравнивали увиденное с теми условиями, в которых сами содержали свою скотину и соглашались, что там, за забором, их скотине куда как лучше. Пастух до последнего посетителя ходил по фермам и старательно всем все показывал и рассказывал. Один только его вид вызывал у людей спокойствие и доказательство того, что они хозяева всех тех коров и коней, для которых все это построено.
Когда ворота закрылись за последним посетителем, Прут пошел смотреть на строительство своего дома, который был ближе всех из особняков, что вереницей тянулись вдоль леса и радовали глаз своими недеревенскими очертаниями. Домов было много, гораздо больше, чем хозяйственных построек, как и полагалось для большой армии его помощников. Глядя на свой новый дом, Прут не мог сказать так же как его помощники, что мечты сбываются, потому что в мечтах его такого никогда даже не было.
В следующие дни Демьян еще пару раз пытался
