администрации земкаравана. Там было всего три пункта:
1.Снабдить шаланды продуктами питания.
2.Погасить задолженность по зарплате.
3.Предоставить возможность членам экипажей посетить свои семьи на период новогодних праздников. С этими требованиями все трое отправились к Сорокину.
Сорокин обладал хорошей зрительной памятью, а его должность приучила его запоминать фамилии. Он знал всех работников каравана по фамилиям и по должностям. Когда он формировал экипажи, то делал для себя пометки о каждом человеке, чего от кого можно ожидать. Но сейчас он и без пометок вспомнил, что этих троих, и еще нескольких он тогда отнес к типу «лидеров». Для интереса он попросил показать ему протоколы собраний. «Так и есть – думал Сорокин, - в протоколах именно те люди, которые должны были проявить себя, так или иначе. Собрания прошли одновременно. Кто же это все организовал? Ясно, что кто-то из этих троих. Ишаев вряд ли, он тушуется перед начальством. Либо Веденский, либо Зарубин. И все же я ждал капитанов. О продуктах то могли сказать! Не пришло в голову? Скорее побоялись».
-По поводу отгулов идея хорошая, - сказал он, - мне нужно согласовать это с руководством, и я буду настаивать, чтобы дома побывали все желающие, по очереди. Через три дня я сообщу капитанам о принятом решении. Как вы понимаете, не все зависит от меня. В выплате зарплаты я заинтересован, так же как и вы, и добиваюсь этого всеми средствами. Возможно, ваш протокол будет еще одним аргументом. Но обещать не могу. А по поводу продуктов разберусь сегодня же.
Когда представители ушли, Сорокин позвонил кладовщице.
- Галина Викторовна, когда вы снимали остатки?
- А в прошлый четверг.
- Зайдите ко мне со всеми документами.
Бегло просмотрев документы, Сорокин спросил:
- У нас 400 килограммов сливочного масла, 600 килограммов колбасы, больше тонны яблок, картофель, почему ничего из этих продуктов не попало на шаланды?
- Валерий Григорьевич, я же на Новый год берегла!
- Однако на наших столах все это есть. Вас не тяготит ваша должность? Я могу перевести вас на более легкую работу, уборщицей, например.
-Валерий Григорьевич, я же хотела как лучше!
-Распределите все продукты пропорционально и выдайте их на шаланды.
-А как это пропорционально?
-Разделите все продукты на 85 и умножьте на 51.
-Так это же больше половины!
-Вот именно. Через неделю чтобы все было распределено, лично проверю, а сегодня треть всех продуктов выдайте на шаланды.
-Так уже четыре часа, Валерий Григорьевич!
-Повторяю, если вам это в тягость, завтра сдадите дела Савиной.
В начале января от Сорокина на имя Кулагина пришли топливные и продуктовые отчеты и ремонтные ведомости. По этим документам выходило, что караван находится в катастрофическом положении. Продукты на исходе, системы и дизель генераторы на судах нуждаются в срочном ремонте, а значит и в запчастях, а главное, дефицит топлива в условиях 27-градусных морозов грозит размораживанием трубопроводов и систем.
С этими аргументами Кулагин пришел к Кожевникову и сказал, что не даст ни рубля, чтобы исправить положение, если Кожевников будет упорствовать. Кожевникову пришлось принять условия Кулагина.
Разрешение на продолжение перехода было получено, но к этому времени бухту «Золотой Рог» сковало льдами. Для корпуса «Александра Губанова» льды угрозы не представляли, а вот донные створки трюмов на шаландах могли быть повреждены. Караван застрял во Владивостоке до весны.
Вскоре Сорокин получил необходимую сумму для закупки топлива, продуктов, и на небольшой аванс экипажам. Топлива хватало еще на два-три месяца стоянки, и закупать его Сорокин не стал. Он пополнил запас продуктов и выплатил экипажам зарплату. Кулагин пришел в ярость, когда увидел ведомости заработной платы, но дело было сделано.
Почти все камчатские моряки смогли побывать дома. Для моряков БТФ такая поездка была слишком дорогим удовольствием, и на нее мало кто решился.
Однажды Зарубин, возвращаясь из города, встретился на автобусной остановке с начальником каравана, и вдруг вспомнил, что никто так и не удосужился поблагодарить Сорокина за изобилие на столах, за поездку домой. Однако Сорокин не дал закончить фразу смущенному Зарубину:
- Меня не за что благодарить, Арнольд Антонович, это входит в мои должностные обязанности, и вам спасибо, что вы мне их напомнили. Я сейчас разрабатываю проект индивидуальных контрактов, и хочу вас попросить, чтобы вы, как представители экипажей шаланд, в этом поучаствовали. Вы внесете свои предложения, а потом мы вместе их обсудим.
Зарубин получил у Сорокина черновые наброски контракта, и обсудил их с Ишаевым и Веденским. Почти все уточнения и дополнения Сорокин одобрил, и на общесудовом собрании текст индивидуальных контрактов был утвержден. На этом же собрании Арнольда Зарубина избрали председателем судового комитета каравана.
В марте земкараван вышел из бухты «Золотой Рог» и взял курс на Юг. С каждым днем становилось все теплее. В авангарде по прежнему шла «Амгунь». Караван миновал Корейский пролив и вышел в Восточно-Китайское море. Капитан Арсеньтьев распорядился приступить к покраске судна. Матросам помогал весь экипаж, и скоро судно преобразилось. Хорошее настроение моряков немного омрачала необходимость строгой экономии пресной воды, основной запас которой находился на головном судне. Жара добавила толстому, обильно потеющему Зарубину проблем, которые ему удалось решить нехитрым способом: ему пришла в голову идея собирать дождевую воду. Он вскрыл горловину ахтерпика и подвел к ней пожарные шланги от шпигатов шлюпочной палубы, которая сверкала чистотой после покраски. Дожди здесь бывали часто – короткие и сильные. В первый же дождь танк заполнился больше чем наполовину, а на следующий день вода уже переливалась через край. Вода из питьевых танков шла только на камбуз, а из ахтерпика в умывальники и в душевые, и ее уже не экономили.
После 30 параллели температура забортной воды поднялась до 19 градусов. Правый отсек второго трюма был не загружен. Конструктивно в трюмах шаланд постоянно находится забортная вода, которая при движении судна циркулирует через щели в створках. Этот естественный бассейн стал главным источником удовольствия для всех членов экипажа.
Зарубин выкроил из противогаза очки, в которых можно было смотреть в щель, если лечь на дно бассейна. Пронизанная солнечными лучами вода, казалось, светилась сама по себе. Нередко в тени судна параллельно с ним двигались стаи рыб. Арнольд обожал купаться. В свободное время он почти не выходил из бассейна. В четыре часа утра, сменившись с вахты, проводил в бассейне не меньше часа. Ему очень хотелось поплавать за бортом, и однажды такая возможность представилась. Ранним утром он проснулся от тишины. Главный двигатель не работал, и Арнольд сразу вспомнил, что на сегодня намечена бункеровка судов. Он вышел на палубу. Суда лежали в дрейфе, а «Олекма» уже стояла у борта и брала топливо с «Александра Губанова». Арнольд вывесил за борт штормтрап и прыгнул в воду. Купаться в трюме, где глубина всего метр, и купаться в открытом море, где до ближайшего берега больше трехсот миль, совсем разные вещи. Да еще будоражит мысль, что под тобой три километра глубины, и что о твоем купании никто не знает.
На палубу вышел боцман Тимофей Никитич. Он единственный на «Амгуни» был из БТФ. Возможно, в результате кодирования от алкоголизма в его характере были некоторые странности. Зарубин повис на трапе и пригласил боцмана искупаться. После некоторого раздумья Никитич спустился в воду и немного отплыл от судна. Потом поднялся на палубу и снова надел рубашку. Арнольд находился в двадцати метрах от судна, когда «Амгунь» громко чихнула и двинулась с места. Боцман вытаращил глаза и смотрел на Зарубина. Арнольд показал ему рукой на мостик, однако боцман припустил к носовой надстройке и скрылся за дверью. А судно набирало ход. Проплыть три кабельтова до «Александра Губанова» труда не составляло, и Зарубин не испугался, но вызывало недоумение поведение боцмана, и не хотелось получить серьезное внушение от капитана за это купание.
На крыло мостика вышел третий штурман Олег. Зарубин помахал ему рукой. Олег заметил и бросился в рубку. «Амгунь» отработала задним ходом и остановилась. Олег вышел уже с биноклем. Арнольд показал ему знаками, что все в порядке и поспешил к судну. В рубке кроме матроса-рулевого и третьего штурмана никого не было. Олег отчитал незадачливого купальщика, но Зарубин был доволен, что о его купании не стало известно капитану.
У 15 параллели посреди Южно Китайского моря случилось странное происшествие. К «Амгуни» устремились четыре очень быстроходных странных суденышка. С левого борта у них находились длинные кронштейны с поплавком. Вахтенный штурман вызвал в рубку капитана. Арсеньтьев приказал задраить все двери и никому не выходить на палубу. Суденышки приблизились на два кабельтова, потом круто развернулись и вскоре скрылись за горизонтом. Вероятно, это и были пираты, нападения которых на суда в этих водах были нередки. Может быть, они поняли, что на таком судне ценного груза нет, а может, заметили остальные суда каравана, и напасть не рискнули.
С каждым днем становилось все жарче. Больше всего жара донимала ночью. Зарубин, по примеру матросов, дважды выносил свой матрац на палубу носовой надстройки, и оба раза среди ночи приходилось вскакивать и под струями обильного тропического ливня тащить постель в каюту. Иллюминаторы были расположены в полутора метрах от воды, поэтому не открывались. Внимательно осмотрев их, Арнольд обнаружил, что стекла в них зажаты кольцом на резьбе. Он очистил и смазал резьбу, изготовил оригинальный ключ, отвинтил кольца и вынул стекла. Встречный ветерок от движения судна принес в каюту долгожданную прохладу. Иногда встречная волна окатывала спящего Зарубина, приходилось вскакивать, и задраивать металлические «глухари», но такие мелочи скорее веселили, чем раздражали.
В машинном отделении температура достигала 60-70 градусов, и вахту мотористы и механики несли на палубе, спускаясь в машину лишь для смазки клапанов и контроля параметров дизелей. Но если требовался мелкий ремонт, приходилось обливаться потом. Зарубин демонтировал мощный вентилятор ФВУ (на случай атомной атаки), и установил его в машинном отделении. Струю воздуха от него можно было направить в любую точку, и работать стало гораздо комфортнее.
По мере продвижения на Юг море становилось все более оживленным. Встречные и обгоняющие суда всевозможных назначений, размеров и форм, под флагами различных стран мира все чаще попадались на глаза.
Суда каравана сократили интервал до одной мили и двигались со скоростью четыре узла. Третьего мая земкараван «Александр Губанов» встал на якорной стоянке в трех милях от острова «Сингапур»
Мистер Хо Ляо Чин, с которым Хансон вел переговоры в прошлом году, получил подряд на дноуглубительные работы на
