Романист

Стал частым гостем литературных вечеров. Являлся инкогнито. В дискуссии не вступал. Рук не поднимал. Фантиками не шуршал. Забивался в угол, творчески матерел. Повесил над рабочим столом портрет Хемингуэя. Обрел дурную привычку покупать книги. В среду в ежедневнике появилась странная запись: «18.00 - деепр. обороты».

Через неделю пришел к кухарке. Небрежно сунув ей сорок страниц текста, зевнул. Сказал:

- Вот. Скачал из интернета. Забавная вещица. Меня, во всяком случае, захватила. Хотя стиль явно содран с Брауна, я считаю.

Кухарка пробежала взглядом первую страницу. Добавила в салат салат. Подарила неоднозначный взгляд.  

- Убийца – Гарри Фергюссон.

- С чего вы взяли? – спросил он ранимо.

- Там написано на первой странице: «В соседнем городке жил некто по имени Гарри Фергюссон. Но о нем потом. Сначала расскажем, как умерла Пигги».

- Из этого следует, что убийца Фергюссон?

- В конце той же страницы написано: «А теперь расскажем, как умерла Пигги. И для этого следует вспомнить о том, о ком мы умолчали в самом начале. О Гарри Фергюссоне». Вот, читайте! – она ткнула ножом в текст. - Невероятно дурацкий трюк.

Он огорчился. Этот ход он подслушал на одном из вечеров. Молодой человек в поношенном костюме и сорокинской бородкой читал свой рассказ, и критикам этот трюк дурацким не показался. Зато показался кухарке. Кто она, вообще, такая.

- Но там не говорится: «Об убийце Гарри Фергюссоне», – принялся он защищать поношенного.

- Зато сказано: «Он ненавидел Пигги с детства», - снова принялась за салат она. – Кстати, непонятно, с чьего детства – с Пиггиного или Фергюссонова. Я так понимаю, об этом – потом.

- И что с того, что ненавидел? – сопротивлялся он.

- Может ли быть такое, чтобы человек всю жизнь кого-то ненавидел, а в посвященном этому рассказе не убил?

- Это роман.

Экономка подняла на него утомленный взгляд.

- Константин Петрович, Фергюссон убил?

- Ну, Фергюссон, Фергюссон, - поморщился он, нервно отдирая листы от идеально чистого стола. – В конце концов, это социальный роман, а не детективный. Вы разницу видите?

- Нет.

- Почему?

- Я не знаю что такое социальный роман.

- Ну вы даете! Это… в общем, не важно. Не так важно выяснять, кто убил, гораздо важнее – почему. Но – стиль? – он почесал пальцем середину листа. - Почему вы о нем не говорите? Он не показался вам отточенным?

Кухарка с грустью посмотрела на него и покачала головой.

- Нет.

- Почему?

Она выдернула лист из-под его пальца.

- Мне не понравился третий абзац социального романа. «Пигги стояла в луже собственной крови и бросала по сторонам растерянные взгляды, словно спрашивая себя: «Отчего я такая? Почему по этой дороге пошла, а не по другой? Я где-то видела его. Кажется, он живет в соседнем городке, и фамилия у него такая странная, на «эф»…

 - И что? – принял вызов Константин Петрович.

- Не слишком ли много любопытства в несчастной, которую изнасиловали, а потом восемь раз проткнули ножом? «Кажется, он живет в соседнем городке, и фамилия у него на «эф»! Нет, конечно, это не Фергюссон!  - и экономка указала ему на дверь. – Забирайте своего Брауна и оставьте меня в покое. Кстати, не страшно. Даже когда насиловали. Смешно – да. Но не страшно.

Дура, решил он, направляясь с рукописью под мышкой в спортзал.

В огромном зале мешки висели под потолком как трупы. Запах в помещении отбивал не только аппетит, но и память. Эхо катилось от стены к стене.  Начальник и трое телохранителей из числа личной охраны президента компании остервенело избивали друг друга. Тела светились от пота как от фосфора. Увидев управляющего, нехотя остановились. Как коровы к ведрам потянулись к сумкам у скамейки.

- Всё стучите, стучите, - заметил он, здороваясь с начальником охраны. – О высоком когда думать будете?

Совершенно не представляя, что на это ответить, они молчали.

- Садитесь, - с раздражением бросил он, ещё не успокоившись после разговора с кухаркой. – Час душевного обогащения. Скачал вот в интернете интересную вещицу. Думаю, понравится. В библиотеки не ходите, книг не читаете. А я, между прочим, не только за ваше физическое состояние в ответе. Придет час, хозяина украдут, так вы и прохожих расспросить не сумеете. В общем, роман.

Кашлянув, он начал. Прочитав пять страниц, вдруг заметил, что его захватило собственное творение. Ему нравился слог, впечатляли диалоги, удивляла морфология. Дура, ещё раз подумал он. 

"…Лейтенант полиции. А что вы думаете об этом чудаке из Гросс-тауна, Мэрфи?
Мэрфи. Думаю, его можно взять на карандаш.
Лейтенант полиции. Вы думаете?
Мэрфи. Думаю. Во-первых, он несметно богат. А люди, разрывающие тишину городка ревом «Феррари», люди, которым нечего больше желать, начинают искать удовлетворение в круге, в который не ступает нога порядочного человека. У него есть все. Так отчего бы ему теперь не выйти в дождливую ночь на дорогу, и не изнасиловать бедную девушку, убья?».

Кто-то из телохранителей перестал пить белковый коктейль.

- Убив.

Подумав, что нарушены законы времени, быстро поправил текст без карандаша:

«Так отчего бы ему теперь не выйти в дождливую ночь на дорогу, и не убить бедную девушку, изнасиловав?».

«Херня какая-то получается, как ни крути», - ненавидя поношенного с бородкой, подумал Константин Петрович.

Трое телохранителей сидели и слушали. Начальник охраны, привалившись спиной к шведской стенке, сматывал с кистей бинты. На одиннадцатой странице случился казус. Лейтенант полиции вдруг стал капитаном. Телохранители тотчас подняли головы, и он поспешил объяснить:

- Лейтенант, конечно.

Телохранители успокоились.

«…Мэрфи. Не отрицайте. Вы появились в городе в ночь убийства.
Миссис Болтон. Это неправда. Я приехала через сутки после него.
Мэрфи. Это ложь. По субботам автобусы не ходят.
Миссис Болтон. Я это знаю. Поэтому приехала на поезде.
Мэрфи. Утренним или вечерним?..»

Раздался громкий стук, и он оторвался от чтения. Один из охранников завалился на бок. Его голову встретило основание шведской стенки. Встрепенувшись, он сел на место. Обвел всех  бессмысленным взглядом.

«…Фергюссон. Я не убивал.
Лейтенант полиции. К чему эти отговорки? Вас видели. Вы вошли в ворота своего особняка, и с ваших рук, ног и лица капала кровь.
Фергюссон. Я метеозависимый. В дождливую погоду у меня давление, пошла носом кровь.
Лейтенант полиции. А зачем вам, человеку метеозависимому, идти куда-то в дождливую погоду ночью, да ещё без папазола?..»

Проверив рукопись, он виновато поморщился.

- Простите, я из-за этой дуры листы перепутал. Итак... Мэрфи. Утренним или вечерним?

- Константин Петрович…

Он прервал чтение и поднял голову. Прямо в лицо ему смотрел дульный срез.

- Константин Петрович, как человека прошу, - мягко, но настойчиво произнес начальник охраны. – Идите.

- Но…

- Нам было очень интересно, спасибо.

Он посмотрел вокруг себя. Двое телохранителей спали. Третий выглядел мёртвым. Рот его был распахнут, зубы торчали как камни на американском кладбище. В троечке справа виднелся кариес.

- Что это значит? – спросил он.

- Если продолжите, я вас, клянусь богом, замочу. Убья.

- Осталось три страницы!

Начальник охраны взвел курок.

Прихватив рукопись, он вышел из спортзала. Пришел в кабинет, развел в камине огонь. Уселся напротив и стал кормить прожорливое пламя, швыряя ему в пасть главу за главой.

«Меня окружают одни ничтожества», - думал он.

В четверг купил испанскую гитару. Хемингуэя убрал, повесил Таррегу.

Время ещё терпело.

Диора узнали в сорок один.

Ему было всего тридцать девять.