Ровесник ушедшего века.

для них кусочек с огромными запасами нефти, как Кавказ. И не жалели они своих сил рвались к этим запасам: кровь там, лилась рекой. В итоге со многими беженцами я оказался на Урале. И всё ещё не мог поверить, что избавился от постоянных бомбёжек. Ужас, какой, всё это пережить. «Когда на моих глазах гибли ни в чём не повинные люди. Когда самому в землю хочется зарыться, как мышонку, потому что казалось нам, что все бомбы именно в тебя летят». Мне от этого видения войны, уже никак не избавиться, хотя всю свою жизнь я стараюсь это сделать.
Всю войну я проработал на военном заводе, который выпускал самолёты-истребители для фронта. А после войны вернулся на Украину, что бы продолжить свою прерванную учёбу в институте, в городе Харькове.
Навестил я и свои родные места, где от еврейского местечка Чемировцы ничего не осталось, всё было сожжено фашистами дотла. Одна общая могила. И чьей-то твердой рукой на фанерной дощечке было написано предупреждение всему человечеству на будущее.
Помните люди, что это фашизм сделал! Здесь он прошёл!
Поплакал я тогда вволю, ведь круглым сиротой я остался, во всём свете никого из родных. И как мне горько это всё понимать было. Но что поделаешь, жизнь моя ещё не закончилась, и жить мне теперь надо было за всех родных сразу.
Я мечтал ещё мальчишкой стать аптекарем. И всегда вспоминаю, как отец послал меня купить цинковую мазь в нашу местную аптеку. А эта мазь, чуть ли не от всех болезней лечила тогда, смешно и подумать сейчас.
Поразила меня чистота в аптеке, и сам аптекарь в халате, как волшебник какой-то из сказки. И его учёная обходительность с людьми, мне очень понравилась.
Вот вам мазь сударь! Пользуйтесь, пожалуйста!
А сам аптекарь уже колдует над другим снадобьем, иначе я все его действия, и не воспринимал тогда. Именно волшебник!
Пришло время, ехать мне в Харьков, что бы поступать в такой институт, а у меня и одеть из одежды совсем нечего. Тяжело мы жили тогда, и я понимал всё это. Где моим родителям можно было, денег на костюм взять, когда нам, на еду только-только хватало.
Целый год я работал везде, где можно было, чтобы себя в божий вид привести, и костюм себе хороший купить: «иначе, как мне в городе показаться: деревня - деревней». И костюм я всё же, купил тогда сам. И поступил в институт, на радость своих родителей. Потому что везде трудился на славу. И если бы не война прошла тогда по нашим душам?
Что там говорить: «всё она перечеркнула, не одну мою жизнь изломала: «один я остался».
Закончил я институт, и направили меня работать в город Луганск. Но я хотел ехать на Дальний Восток, на край земли нашей, потому что романтиком был. И поехал я тогда в Москву, и там уже добился направления в город Биробиджан, который только-только городом стал. Очень удивились тогда чиновники странному моему желанию, но просьбу мою уважили: «езжай путешественник!».
Романтика влекла меня тогда, да и не только одного меня. Со всей земли нашей тут люди были, жили и трудились на стройках. Иностранцев тоже много было, и им романтики хотелось. Но главное, что все люди работали на совесть, иначе и быть не могло. Слабых духом людей никто здесь не держал, все люди одержимые мечтой были: «строить и созидать для поколений, на века строить!».
Вот так мы все здесь и жили, и трудились, и отдыхали. Красота-то, здесь, неописуемая была тогда, первозданная. И я все сопки здесь исходил: и на лыжах, и так, «пешим порядком». И не один я такой романтик был, много у меня соратников было в этом деле.
И жена моя тоже была романтик, везде вместе со мной путешествовала: моя любимая Бронечка, Броня Моисеевна. Вот уже шесть лет прошло, как её не стало, тяжёлая и невосполнимая для меня, и всей семьи утрата.
Приехала она со своими родителями в нашу Еврейскую Автономную Область, из Самарканда, новый город строить. Работала медсестрой в нашей больнице, где мы и познакомились.
Сама она чёрненькая и невысокого роста. Зато красавицей она была, каких мало, огонь девка! Как увидел я её первый раз, так и понял я, что это мечта моя, моя сказка наяву. И уже ни на минуточку я в этом не сомневался: «и так, всю свою жизнь».
Троих детей мы с ней воспитали: два сына и дочку. Всех их вырастили, и всех выучили, дали им высшее образование. И внуки уже есть у меня, и правнуки: не это ли счастье для меня.
Что ещё надо нормальному человеку? – и добавил рассказчик. - Вот, только бы войны не было, «зачем она нам!».
Вон сколько наград у меня за доблестный труд. Так и жить надо всем людям: «мирно!», но не получается почему-то у нас!
Без счёта, мы людей потеряли в ту Великую войну. Не родились дети у них, и у тех внуки, и так далее: невосполнимая для страны потеря. А у многих людей, весь их род прервался! Как будто и не было их на свете, не жили они.
А каких великих умов не стало? Не это ли невосполнимая утрата даже для великой страны как наша?
Я не беспокоил Иосифа Савельевича, ему надо было высказаться, и я не мешал ему это делать.
Что я мог сказать этому умудрённому жизнью человеку – «ничего!». Его надо только слушать, и стараться больше запомнить, таких людей, как он, у нас в городе по пальцам можно пересчитать.
Но тут улыбнулся Иосиф Савельевич, своей доброй улыбкой.
И мне не один раз по настоящему страшно было, до сих пор не поверю, что жив остался. В походе всё это было, когда все мои товарищи ушли на табор, а я один остался и под лёд провалился.
Не знаю, как я изловчился тогда, и спиной на лёд ужиком выполз. Никогда бы не подумал, что такое возможно: такой акробатический этюд, да ещё в ледяной воде проделать. Со смертью не наиграешься в прятки, не любит она этого. И риск часто неоправданный бывает, «гибнут люди!».
А вот со сном своим, я никак не могу справиться, хотя уже много времени прошло. Всё, так и думаю я, «это же надо так, через шестьдесят лет отец пришёл». Сразу же, и еврейское гетто мне представляется, где все мои родные находились. И лай немецких овчарок, и колючая проволока, разделяющая вроде бы внешне похожих людей. А оказывается, что все мы разные люди были, и одни должны быть непременно убиты, а другие уже пришли убивать.
Разговор как-то сам по себе, зашёл в тупик. Ведь мы уже об этом говорили, и это опять о войне будет: кровь, и слёзы!
Не можем мы сейчас, как говорится у лётчиков, из штопора выйти, крепко захватила война: ум, и сердце ветерана. Устал он. Прощаться надо!
Желаю вам Иосиф Савельевич здоровья и счастья, и долгих лет жизни! И что бы вам снились только хорошие мирные сны, вы заслужили это всей своей трудной жизнью. До свидания!
22 ноября 2009 года