всех этих событий, ожидавшая своей участи узница дворцового карцера вновь услыхала как лязгнул тяжелый засов – дверь в её темницу растворилась и в свете дверного раствора показалась фигура стражника:
- Выходи, - негромко бросил он заключенной.
Слова, произнесенные так равнодушно и буднично, для узницы прозвучали словно музыка: какая бы кара ей ни грозила, все будет лучше, чем прозябать тут, в темноте и неизвестности.
К своей радости, первым кого она увидела, выйдя на свет Божий, был отец Афанасий, ожидавший её вовне. Он, строго нахмурившись, смотрел на неё, с укоризной качая головой.
- Лидия, что же это с тобой приключилось, - проговорил он.
Девушка в ответ лишь слегка улыбнулась посиневшими губами.
- Да ты промерзла до костей, бедная пташка, - заметил он и, сняв с себя гиматий, укутал в него освобожденную пленницу.
Они вышли из дворца.
- Учитель, мы победили? Пресвитера Ария отлучили и изгнали? – первым долгом поспешила осведомиться Лидия, как только онемевшие от холода губы стали ей повиноваться.
- Да, мы победили, Лидия, – улыбнувшись и забыв о гневе, ответил ей учитель. - Собор отлучил еретика.
- Стало быть, все было не зря! - торжествующе воскликнула девушка.
Улыбка слетела с лица диакона:
- Сейчас я провожу тебя домой, - с прежней строгостью сказал он, - пусть твои родные о тебе позаботятся. Сегодня тебе нужно согреться и успокоиться после пережитого. А после у нас с тобой состоится серьезный и, боюсь, неприятный для тебя, Лидия, разговор.
- Незачем ждать, – тут же отозвалась девушка. – Я ничуть не пострадала, и мне не нужен уход и забота, словно немощной.
Она решительно уселась на дворцовые ступеньки.
- Кто знает, что случится завтра, и придет ли оно? – добавила она, видя, что учитель не спешит последовать её примеру. – Как ты оправдаешься перед Господом, учитель, если не успеешь сказать мне то, что должен был?
«Смышленая девушка», - в который раз вынужден был признать Афанасий.
- Ну хорошо, - согласился он и уселся рядом.
Лидия, мысленно поздравив себя с победой, и вовсе не над еретиками, приготовилась слушать проповедь учителя, глядя на сновавших по площади перед дворцом горожан, стражников и разноцветные шатры паланкинов.
- Лидия, я понимаю, что ты действовала из лучших побуждений, и в целом намерения твои весьма похвальны. И все же ты не должна впредь так поступать.
- Разве я неправильно сделала?
- Первое, что ты должна вынести из этого урока, так это, то, что нам не пристало уподобляться язычникам, используя для достижении своих цели любые средства без разбору. Ты подумала о том, что в результате твоих действий жестоко пострадаешь не только ты сама, но и другие люди?
- Нет... Я просто делала то, что должна была, - нехотя отвечала она – учитель оказался прав, разговор действительно был не из приятных.
- В этом твоя ошибка: ты поступила, не задумываясь о последствиях, словно неразумное малое дите. Но если ты хочешь стать христианкой, то пришла пора тебе научиться поступать осознанно, - терпеливо и спокойно, но, вместе с тем, не скрывая недовольства, говорил учитель. - Как ты думаешь, почему нам удалось добиться изгнания и отлучения ересиарха? Ведь Арий весьма влиятельное лицо в нашем городе, у него множество сторонников и даже городские власти до поры благоволи ему.
- Потому что он оклеветал Спасителя, - негромко и неуверенно отвечала девушка.
- Это не довод не только для язычников, но даже не для всех христиан. Нет. Лишь страдания и гибель людей – вот что переполнило меру. Его действия несут горожанам беду. Мы первыми поняли это, но после это вынуждены были признать и другие.
- Я просто хотела помочь тебе, учитель, – хмуро проговорила Лидия, надеясь оправдаться.
- Ты пока никак не можешь мне помочь, Лидия! Своими глупыми бессмысленными действиями ты можешь только помешать мне и навредить остальным – и близким тебе людям, и дальним! – со сдержанным гневом отозвался диакон. - Ты слишком переоцениваешь свои возможности, и сама могла сегодня в этом убедиться. Не взваливай на себя непосильную ношу, она тебя раздавит как глыба мышонка. Ведь ты сама была свидетельницей смерти Макария.
- Ты знаешь, кто его убил? – оживилась Лидия.
- Конечно! – уверенно отозвался учитель. - Груз не по силенкам. И мы ведь уже толковали об этом в школе. Сколько можно вам объяснять одно и то же? Пойми, пока что ни у тебя, ни у любого другого из вас, оглашенных, нет иного способа служить делу Спасителя и помогать мне, кроме одного – самим не вершить зла и учиться соблюдать заповеди. Большего от вас никто не ждет и не требует. Когда ты станешь христианкой, у тебя появятся другие возможности. Но пока тебе придется доверить действовать тем, кто сильнее тебя и более способен противостоять злым людям и врагам Христа. Ничего кроме этого ты сделать пока что не можешь, пойми это и запомни.
Слушая эти распекания, Лидия уже была совсем не рада, что сама настояла на разговоре. Может статься, завтра или в другой день учитель просто забыл бы или был бы занят другими делами. Сама нарвалась, что уж теперь.
- Праведной, добродетельной жизнью можно очень многого добиться, - говорил тем временем учитель, - и для собственного спасения и для спасения близких тебе людей. Живи по заповедям и не делай зла, вот что должно стать, для начала, смыслом твоей жизни, Лидия. А теперь скажи, все ли тебе понятно?
Девушка мрачно кивнула.
- Пойдем, я провожу тебя, - он поднялся на ноги и зашагал вниз по ступеням. Лидия, с понурым видом, последовала за ним.
- А меня собираются отдать замуж, - угрюмо проговорила Лидия, шагая рядом с Афанасием по брусчатке.
- И это плохо? – осторожно предположил диакон по той, полной отчаянного уныния, интонации, с какой это было произнесено. - Ты как будто не слишком рада… Твоя сестра уже вышла замуж, и весьма удачно, как я слышал.
Лидия остановилась, с удивлением и обидой поглядев на учителя. Такого жестокого предательства она от него не ждала. Так вот какого он мнения о ней! Что ж, видно сестра будет её вечным позором и укором, и все вечно будут ей пенять ею.
- А чему я должна радоваться, учитель?! – воскликнула она с укором. - Ведь, заставляя выходить за мужчину без любви, родители хотят заставить меня тем самым нарушить заповеди Христа!
Афанасий озадаченно посмотрел на неё. Он всегда считал, что любая женщина, прежде всего, стремится найти себе мужа и обзавестись семейством, ибо для того и создал женщину Господь, чтобы она была верной подругой и помощницей для мужчины, и доброй матерью для его детей. А значит замужество - это радостное событие для любой девушки. Слова Лидии впервые в жизни заставили его задуматься на эту тему и посмотреть на это в ином свете.
- Пожалуй, ты права...- с удивлением согласился он с её доводом. - Лидия, обещаю сделать все, чтобы тебе не пришлось обманывать будущего мужа, и предавать Божьи заповеди. Не переживай больше об этом, я обязательно поговорю на эту тему с твоими родителями.
- Спасибо, отче, - с надеждой отозвалась девушка. У неё отлегло от сердца – хотя бы в этом учитель на её стороне.
- Вот когда ты встретишь достойного твоего сердца мужчину и полюбишь его…
- Я никогда не выйду замуж, - решительно перебила диакона девушка. – Я буду всю жизнь служить Спасителю и общине, как матушка Биррена.
Эти слова диакон встретил с неодобрением и недоверием:
- Но Биррена была замужем, она вдова, – заметил он. - Её сын вот вернулся с войны недавно, чему она была безмерно счастлива, и мы все возрадовались за неё. Теперь её материнское сердце успокоится. Кстати, Валерий - весьма достойный юноша, очень достойный. Рассудительный, честный, доблестный в службе, преданный в дружбе…- он смолк, видя, что Лидия отвернулась, демонстрируя полное равнодушие и нежелание слушать.
Возле ступеней, ведущих к родному дому, Лидия остановилась.
- Благодарю за этот урок, отче, - сказала она. – Уверяю тебя, я все поняла, такого больше не повторится.
- Что ж, отрадно слышать, - сказал Афанасий, одобрительно кивнув. – Я, пожалуй, провожу тебя домой, и объясню твоим родителям, что ты не виновата и попала в тюрьму по недоразумению. Чтобы они не слишком сильно бранили тебя.
- Нет, прошу, не надо! Мои родители никогда меня не бранят, - поспешила заверить его девушка. Она не хотела, чтобы учитель говорил теперь с её родителями, когда они, вне сомнения, в ярости, опасаясь, как бы ей не пришлось краснеть за них перед ним.
- Ну тогда оставайся с Богом, - попрощался Афанасий.
- Учитель, ты забыл свой плащ, - спохватилась Лидия.
- Оставь себе, на память о сегодняшнем дне, - улыбнулся Афанасий. – Сегодня великий день, да славится имя Господа нашего Иисуса Христа! Теперь в городе снова воцарится покой и благодать.
«Ну и чем я лучше Сабины? Да я в сто раз хуже неё!» – уличив саму себя в чудовищной лжи, она залилась краской стыда.
Распрощавшись с учителем, Лидия спустилась по лестнице, вошла в дом и, не обращая ни на кого внимания, не перемолвившись ни с кем ни единым словом, как это повелось уже много дней, поднялась в женскую, чтобы предаться чтению, размышлениям и мечтам.
Рано по утру Лидия была разбужена истошными криками служанок.
Протирая со сна глаза, она спустилась вниз и сон слетел с неё в одно мгновение.
- Матушка! – что было сил закричала она, присоединяя свой крик к остальным голосившим, увидев, как двое слуг снимают Корнелию из петли, сооруженной из льняной веревки для сушки белья.
- Надо было присматривать за ней, я же говорила, что госпожа не в себе, как бы чего не случилось. А кто меня послушал?! - жалобно проговорила одна из девушек.
- О чем вы говорите?! Почему матушка была не в себе?! Что здесь произошло?! - вне себя обрушилась на прислугу Лидия.
- Когда твоя матушка узнала, что тебя арестовали, она отправилась прямиком к наместнику. А после возвращения весь вечер была сама не своя. Ничего не говорила, а в ответ на все наши расспросы только плакала, - ответила ей нянюшка.
Слуги осторожно положили Корнелию на лавку. Она была мертва.
- Это я виновата! - бросившись на грудь матери и безутешно плача, причитала Лидия, напрасно стараясь горячими слезами согреть и оживить уже безучастный ко всему труп. - Матушка, прости меня!
Раздался громкий стук в дверь.
- Эй, там, откройте кто-нибудь! Это я, Арнобий! – послышался крик снаружи.
- Где хозяйка? У меня недобрые вести, - сказал Арнобий, едва оказавшись внутри.
- Вон она, - мрачно кивнул в сторону трупа Корнелии слуга.
- Вот так дела, - проговорил прибывший, остановившись перед покойной в тупом изумлении. – Как же так вышло?
- Говори, что за вести ты принес, - сказала Ноа. – Вот кто теперь хозяйка дома, - она показала на обнимающую Корнелию её дочь.
- Ладно. В общем дело обстоит так, что, как я погляжу, этот дом в одну ночь остался без хозяев. Хозяин-то убит в потасовке в поместье. Его везут сюда, я поспешил вперед предупредить хозяйку. А тут вот что.
- Что же теперь с нами будет? – заплакали женщины.
- А с ней? - проговорила Ноа, указывая на девушку.
- Лидия, что нам всем теперь делать? – обступив девушку, галдели перепуганные рабыни.
- Не знаю, - ничего не видя вокруг от застилавших глаза слез, отвечала она.
