представителей маленького, но гордого народа, проживающих в этом же городе.
Саламбек никогда не сталкивался с Лимоном. Но знал, что старый вор очень не любит «черных». А тех, кто поселился в его родном городе и пытается делать в нем погоду – он не любил вдвойне. За несколько месяцев пребывания Лимона на свободе – Саламбек настороженно следил за его действиями. Очень ему не нравилось то, что все авторитетные блатные сразу признали Лимона и стали группироваться вокруг него. Поэтому, когда Лимон так по-глупому снова залетел на «кичу» - Саламбек облегченно вздохнул. Хотя в глубине души признавал, что старый вор в той ситуации, с точки зрения чеченца - повел себя как мужчина, смыв кровью обидчиков, нанесенное ему оскорбление. Больше всего, Саламбека задевало то, что не все в городе, хотели его воспринимать за своего. Хотя прожил он в этих краях более тридцати лет, приехав сюда совсем мальчишкой, лет пятнадцать был женат на русской женщине и имел хорошие связи с городской верхушкой. Помогал землякам с документами и вообще мог решить массу серьезных вопросов. Главным достоинством Саламбека было то, что он всегда вел себя очень вежливо, старался ни с кем не ссориться, и открыто, не вступать в конфликт. Его дипломатические таланты позволили ему сколотить небольшую, но устойчивую группировку из родственников и земляков, которым он оказывал всемерную поддержку.
Раньше он занимался не такими уж важными делами – доставка дефицитных товаров, мошенничества, угоны, но со временем переквалифицировался на торговлю наркотиками. Появились очень серьезные деньги – но и серьезные проблемы. Однако, устранив нескольких конкурентов, Саламбек стал весьма крупным поставщиком наркотиков в своем районе. А изменившаяся политическая обстановка в родной республике позволила ему неплохо вооружиться и подтянуть к себе совершенно безбашенных земляков, которым было все равно – кому резать глотки, лишь бы за это хорошо платили. Саламбек исправно переправлял значительную часть доходов на родину. Но, в глубине души, был недоволен земляками, постоянно требовавшими денег и упрекавшими его, что он мало делает для возрождения Великой Ичкерии. Особо, его ни во что не посвящали, помогая поставлять наркоту и требуя исправно передавать деньги, а так же помогать землякам при их перемещениях через район, где проживал Саламбек. К тому же карты сильно спутала начавшаяся война. Саламбек искренне считал, что война никому не нужна, потому что сильно мешала делать бизнес. Ведь все чеченцы прекрасно себя чувствовали, занимаясь наркотой, угонами, рэкетом. Встречаясь с земляками, проживающими в Ставропольском, Краснодарском краях, Ростовской или Астраханской области, а тем более в Москве – Саламбек никогда не слышал, чтобы им жилось плохо.
А тут – такое! Ему даже пришлось на несколько недель уезжать из города, когда силовики устроили настоящий беспредел. Он до сих пор подозревал, что суд и прокуратура в те дни просто закрыли глаза на то, что творили в городе менты и фээсбэшники. Некоторые из его знакомых недоверчиво улыбались, когда Саламбек с возмущением рассказывал им о событиях, происходивших, в те дни. Его начинала бить нервная дрожь, когда он вспоминал об этом, а еще больше злился, что взрослые и солидные люди не верят, что такое на самом деле могло быть.
Однажды прекрасным солнечным днем Саламбек, катавшийся на своем шикарном черном джипе с номерами «666» по городу, с удивлением увидел начальника городского следственного отдела в бронежилете с автоматом на центральной городской улице, во главе группы других милиционеров. Прекрасно зная, что при любых ментовских «усилениях», следователи все равно спокойно сидят в кабинетах, он понял, что случилось что-то сверхчрезвычайное. Это был день захвата боевиками, находящегося в паре сотен километров от них, Буденновска. Если бы он об этом знал – уехал бы заранее.
Как в старом анекдоте – началось! Все адреса были операм прекрасно известны. Городок-то – маленький. Нужна была только команда! Чеченцев задерживали на съемных квартирах, вышибая двери и сдергивая их с веселых подружек. Вытаскивали прямо из-за столиков в кафе, совершенно не обращая внимания, что ненароком тянут «бедного» Лему или Магу прямо через стол, провозя его мордой по салатам и закускам, сметая бьющуюся с мелодичным звоном, посуду. Роняли на весьма жесткий асфальт автостанции и перрон железнодорожного вокзала. Проверяли права, исключительно в положении «лежа на животе, руки за голову», на постах ГАИ. При этом чеченцы, проявляли несвойственную им раскоординированность движений, постоянно натыкаясь на приклады автоматов собровцев, омоновцев и жесткие локти-колени оперов. На эмоциональные вопли никто внимания не обращал. А разбитые носы, треснувшие ребра и выбитые зубы лечились исключительно волшебным ментовским заклинанием – «оказал сопротивление при задержании для установления личности».
Силовики внезапно стали малограмотными, и никак не могли прочесть, что написано у чеченца, в постоянно носимом с собой паспорте. Паспорт почему-то прочитывался, только после того, как задерживаемый уже успел оказать сопротивление, и был доставлен в наручниках за решетку местного горотдела, на несколько часов. Где с ним проводилась убедительная «профилактическая беседа». Через пару дней в городе не было ни одного чеченца и Саламбеку пришлось уехать вместе со всеми.
Однако месяца через полтора эта волна сошла, и чеченцы, имеющие в городе постоянную прописку, потихоньку стали возвращаться в город. Вел себя Саламбек, как мышь под веником, ментам ему предъявить было нечего, и он уже начал подумывать о том, что все у него в порядке. Он лихорадочно восстанавливал пошатнувшиеся позиции. Но настроение испортил знакомый человечек в прокуратуре, сообщивший, что через два дня Лимон будет на свободе. А выступать против воровской общины с «вором в законе» во главе – Саламбеку очень не хотелось. После долгих размышлений он решил, что необходимо срочно подтянуть в город еще земляков, чтобы быть готовым к любой случайности. Своему племяннику – Арби и его молодым друзьям, он строго-настрого приказал не ввязываться в глупые скандалы и случайные потасовки с русаками, а тем более с блатными. Саламбек считал, что в случае откровенного противостояния с ворами – менты моментально влезут в их разборки и по любому надуманному предлогу с удовольствием постараются прикрыть всерьез и надолго всех, кто под руку попадется. А особенно его и его джигитов.
Иван, слегка развинченной походкой шел по улице, смело размахивая, открытой бутылкой пива. Посторонний человек вряд ли сказал бы о нем, что это идет старший опер розыска. Грязноватые, затрепанные джинсы, дешевая серенькая курточка, китайского производства, двухдневная щетина – идет работяга, после трудового дня, к жене домой не торопится, пока полторушку «Балтики» не уговорит. Позвонив с телефона-автомата, он назначил своему агенту встречу в детском садике «Белоснежка». Да-да – в детском садике. С наступлением темноты на игровых площадках обычно кучковался молодняк. Ничего, не боясь, распивая спиртное и попыхивая косячками, парни тискали девчонок, громогласно ржали, но жители окрестных домов милицию, как правило, не вызывали, а дедки-сторожа предпочитали крепко запираться в здании и не связываться с отвязанной молодежью.
А садик «Белоснежка» опер выбрал из-за того, что не так давно его поставили на профилактический ремонт отопления, временно раскидав детишек по другим садам. Молодежь здесь естественно тоже собиралась, но за месяц мальчики и девочки так засрали игровую площадку, что даже им, стало противно там собираться. Неоднократно судимый Костя Айрапиди явился без опозданий. Судимости по серьезным статьям обеспечивали ему хороший авторитет. У своих он был вне подозрений. Однако опер знал, что был у Кости грешок – несколько лет назад, после одного из разбойных нападений на магазин, Костик бросил раненного подельника. Ранил его решительный охранник, уже на отходе. Первым на место происшествия приехал Иван, водитель оставался в машине, человек он был много повидавший и абсолютно нелюбопытный. Опер вызвал «Скорую» и, пока она ехала – успел поговорить раненым. Бандит сильно сокрушался, что подельник – падла, его бросил. Когда Иван узнал, что следователь, приехавший после него в больницу, не успел допросить раненного – тот умер, а касса не найдена – он решил подождать. Потом, среди уголовников, поползли слухи, что деньги нашли менты, при раненом и втихаря прибрали их себе. Ванька логично рассудил – на месте происшествия первым был он, денег там не было, про Костика никто, кроме него не знает. Значит, Костик ушел с кассой и бабки закрысил – в общак не сдал, семье убитого не помогает. Показания умирающего – в протокол не записаны. Для суда эти доводы естественно не годились, а вот урки легко посадили бы Костика на пику. Ванька при случае побеседовал с Костиком и, после этого не было у него помощника, преданнее, чем гражданин Айрапиди. Даром его опер не дергал. Берег. Вызывал только по серьезным делам. Разговор происходил в беседке.
- Что, Лимона дождались?
- Само-собой.
- Намечается что-нибудь по чеченцам?
- Ну, пока они на нас не прыгают. А там посмотрим. Как Лимон скажет.
- Так и будете сопли жевать? – усмехнулся опер.
Костик искоса посмотрел на опера:
- А сами че? Не можете чехов в стойло поставить?
- Ну-у, Костик – ты прям как «первоход» рассуждаешь. Нам доказательсва нужны, улики, чтоб все официально было. А чтобы были улики, нужно что? – обладать информацией.
А информации по чеченцам у нас совсем мало. Сам знаешь - меня в первую очередь интересуют убийства, а потом - все, что есть.
Костик пожал плечами:
- По убийствам – не знаю, слухи ходят, что это он двоих барыг завалил. Но конкретно никто ничего не знает. А наркота точно через него сейчас вся идет. Достали уже, еще две новые точки открыли, уже в открытую торгуют. Одна точка – на Низовке, другая – на Первомайке.
Опер улыбнулся еще шире:
- Ай-яй, как мы заботимся о здоровье подрастающего поколения…
Неприкрытая ирония толстокожего Костика не смутила:
- Не-е. Просто у них бабок будет больше. Саламбек еще бойцов себе с родины выпишет. А с ними тяжело махаться – бешеные, чуть что – за нож.
Костик даже не подозревал, насколько верными были его слова.
- Вот что. Если Лимон, что надумает по чеченцам – сразу мне маякнешь. Если разборки начнутся, или он с Саламбеком стрелку забьет – я об этом должен знать раньше всех. Ты понял?
- Да понял я, понял.
- Постарайся молодняк ваш посильнее настропалить, чтобы чеченам спуску не давали.
Не боялись их на место поставить, если что. Пускай хоть морду набьют кому-нибудь при случае. Если вдруг кто из ваших с чехами схлестнется, постарайся среди своих кипиш посильней поднять. Мол, задолбали чехи! А то может правда – скоро чехи об вас будут туфли свои длинноносые вытирать? Кто в городе хозяин? – от таких слов бедного Костика аж перекосило.
Слова его оказались пророческими, только об этом Иван узнал позже.
На этом инструктаж был закончен.
Руки друг другу жать не стали.
