Золотая пряжа

не пропел, а шерсть быстро кончилась. Видит Дуня, что пряжа золотом сверкает и думает: «Видать устала я, вот и кажется». И легла спать на лавочке, моток пряжи себе под голову положила.
Пришла утром мачеха, а Дуня-то спит, и под ее головой пряжа золотом блестит. Схватила ее воеводиха за косу, разбудила:
- Отвечай, змея подколодная, откуда золотую пряжу взяла?!
Рассказала ей Дуня, как Баба-Яга ее прялкой наградила да как напрялась пряжа золотая ночью.
Смекнула старуха, какое богатство в ее руках, отняла у падчерицы прялку, в горницу к дочке прибежала и прясть ее посадила. Только, вот беда, Малашка-то лентяйка и прясть не умеет, всю нитку порвала, а золота как не было, так и нет. Тогда позвала мачеха Дуню, прясть заставила, а у той нить золотая так и потянулась.
Поняли тогда мачеха с сестрой, что только дунинины руки пряжу золотую прядут. Дала ей воеводиха прядение вдвое большее, а сама пряжу в корзинку сложила и на ярмарку поспешила. А на ярмарке собрался народ, толпиться, глядит, а цены не дает.

Ехал мимо молодой удалой царь-государь со свитой, увидел издали толпу и послал гонца, узнать, что случилось. Вскоре вернулся с торжища гонец, рассказал, что стоит там баба, а у той бабы диковинка - пряжа золотая. Захотел царь сам диковину ту увидеть. Прошел сквозь расступившийся народ, взглянул на пряжу и спросил строго у воеводихи:
- Откуда такое чудо? Никак краденная?
- Что ты, Государь, - отвечает ему старуха. – Это дочкой моей, умницей-рукодельницей, Маланией спрядено.
- Кто такая?
- Мужа моего, воеводы посадского дочь, - ответила ему воеводиха.
Провел рукой царь по пряже, а пряжа-то как пух мягкая да легкая, опять спросил:
- Что желаешь за пряжу?
- Пряжа-то не простая, а золотая, стало быть дорогая, - говорит ему мачеха. – Прикажи, Государь, мне за нее лукошко золота насыпать.
Дал он ей лукошко с золотом да не поверил, чтобы такое чудо руки девичьи сотворили, и решил все сам проверить.
- Будь по-твоему, - ответил ей царь и  сурово предупредил. – Пусть дочка твоя еще напрядет к завтрашнему полудню. Приеду я к твоей мастерице свататься. Надобна мне такая жена, что бы и мне любезна, и царству полезна. Только знай, что посмотрю я, какая она у тебя умница: заберу ее во дворец, а там до свадьбы пусть она мне за три ночи пряжи напрядет. Справится с послушанием – царицей будет, а заленится – прогоню с позором. Ступай, домой и сватов дожидайся.
Услышала мачеха, что сам царь к ее дочке посвататься хочет, побежала домой, а дома Дуня уже пряжу спряла и за хозяйство принялась. Рассказала мачеха Малашке, что царь свататься приедет. Но вот беда какая, Маланья-то прясть не умеет и из пряжи золота не сделает. Решила тогда мачеха на хитрость пойти, обманом дочь замуж выдать. Приказала она слугам принести из чулана старый прогрызанный мышами деревянный сундук, старый тулуп в него бросила и падчерицу позвала.
Пришла Дуня, не глядит на мачеху и ждет, что та ей скажет.
А старуха ей на сундук показала и сурово приказала:
- Завтра ближе к полудню в сундук сядешь, и сиди тихо, как мышь. Тебя в хоромы царские внесут и в Маланьиной горнице оставят. Должна ты будешь сестре своей помочь, царицей ее сделать. Три ночи будешь пряжу прясть. А если не спрядешь, то я тебя со света сживу: голодом заморю, собаками затравлю и в реке утоплю.
Испугалась Дуня,  жить-то хочется. Согласилась.
На следующее утро села она в сундук, мачеха крышку захлопнула, ключом замок закрыла, а ключ дочке отдала с напутствием, чтобы та сундук лишь ночью открывала и закрывать не забывала.
Вот приехал к полудню царь-государь, спросил, где невеста. Маланья скромно очи спрятала, поклонилась:
- Тут я, Государь.
Огорчился царь, Маланья-то далеко не красавица, но подумал, что с лица воду не пить. Принесла мачеха пряжу, что ее падчерица прошлым днем напряла, подала ее царю с поклоном, а Малашка ему и говорит:
- Государь, дозволь с собой сундук матушкин с собой взять. Привыкла я прясть на нем сидючи.
- Что ж, бери, - согласился царь.
Слуги царские сразу подбежали, сундук подняли, в повозку царскую поставили. А царь сказал Маланье:
- Собирайся, душа-девица, поедешь во дворец, а там посмотрю, годишься ли ты мне в жены.
Отдала мачеха прялку дочери, благословила. Тут Маланью рядом с государем усадили и во дворец увезли.
Приказал царь по приезду горницу для Маланьи устроить, сундук туда поставить. К вечеру проводил он невесту в ту горницу. Глядит мачехина дочка: полна горница до потолка мешками с шерстью. Испугалась.
Вот царь невесту в горнице оставил, а у дверей снаружи стражу поставил и диакона рядом, чтобы тот всю ночь читал, спать не давал.
Открыла ночью Маланья сундук, выпустила Дуню. Села Дуня прясть. Малашка же на лавку легла и захрапела.
Еще третий петух не пропел, как спряла Дуня всю шерсть и стала Маланью будить. Проснулась сестра, стала Дуню корить и бранить за то, что та сладкий ее сон прервала.
Закрыла ее в сундуке, а потом снова спать завалилась. Диакон читает за дверями и слышит, что будто двое разговаривают, и удивляется.
Утром пришел государь, вошел и видит: лежит Маланья на сундуке, спит, храпит - видать за ночь умаялась. Глядь, в углу с пола до потолка гора пряжи золотой навалена. Позвал он слуг, приказал пряжу в сокровищницу свою снесть, а Малашке принести пить и есть.
На вторую ночь все повторилось. Снова диакон за чтением слышал, как двое за дверями разговаривают. И во вторую ночь Дуня гору золотой пряжи напряла.
То же повторилось и в третью ночь. Спряла Дуня пряжу, стала сестру будить, а диакон за дверями совсем смутился и испугался. Побежал он в царскую опочивальню, разбудил царя и в ноги ему, крестясь, повалился:
- Государь, не вели казнить, вели слово молвить!
- Почто меня разбудил?! Говори, что за дело такое!  – велел ему царь.
- Невеста-то твоя, Государь, не в себе: не то блаженная, не то бесноватая. Слышал я, что она сама с собой на разные голоса разговоры разговаривает.  Не к добру это.
Смекнул царь, что дело не чисто, но виду не подал.
- Ступай, - говорит. – На свое место, молись да читай погромче. Утро ночи мудренее.
Ушел диакон. А государь так до утра и не заснул.
Утром пошел он в горницу. В углу снова гора золотой пряжи, а Маланья спит. Хлопнул он в ладоши и воскликнул:
- Эй, мамки-няньки! Разбудите-ка невесту! Собирите-нарядите ее под венец!
Прибежали мамки-няньки, еле Маланью добудились и повели ей красоту наводить. Царь комнату осмотрел, подошел к сундуку, попробовал крышку открыть, а замок заперт. Позвал тогда он кузнеца. Открыл кузнец замок. Заглянул в сундук царь-государь, а в сундуке том красна девица сидит и на свет Божий глядит, да такая хорошая и пригожая, какой никто не видывал. Влюбился царь в нее спервого взгляда.
- Кто ты девица? Как тут оказалась?
А Дуня заплакала, из сундука вылезла и в ноги ему бросилась:
- Прости меня, Государь, не губи! Воеводы я посадского дочка. Не по своей воле тут оказалась. Деться мне некуда. Пообещала меня мачеха лютой смертью уморить, если сестре не помогу и золотую пряжу за нее не напряду.
Видит царь, что девушка приветливая и добрая.
- Стало быть, это ты пряжу золотую пряла?
- Я, Государь, - призналась она.
-  А звать-то тебя как?
- Кто как зовет. Батюшка покойный Дуняшей звал, соседи Авдотьей величают, мачеха Дунькой зовет, а сестра и вовсе чернавкой кличет.
- Не бойся своей мачехи, девица,- ласково промолвил царь. – Пока тут побудь, а я пойду, подумаю, как дело твое решить.
Вышел он, позвал слуг, чтобы накормили, напоили и преодели Дуню, а сам бояр в думную палату собрал и приказал:
- Приведите-ка сюда невесту царскую и тёщу, буду суд судить.
Воеводихе второго приглашения не надо, обрадовалась, что сам царь ее на свадьбу зовет. Собралась, нарядилась и пред царские очи явилась. Только лишь ее с дочкой привели, осерчал царь, прикрикнул на них грозно:
- Как посмели вы мое царское величество обмануть?!
Задрожали воеводиха с дочкой, поняли, что обман их раскрылся, стали плакать, голосить, во всем Дуню винить, что она их надоумила. Топнул на них царь и они замолчали.
- Хотел я на дочери твоей жениться, если она пряжу золотую за три ночи спрядет. От слова не отказываюсь, но женюсь не на Маланье, а на младшей твоей, Авдотье.
- Не родная она мне дочь, Государь, – сказала ему мачеха.
- Что ж того, что не родная, а все равно дочь, раз замуж за отца ее пошла.
Вошла тут Дуня в палату в свадебном уборе, да такая красота, что всю палату освещает, будто солнышко. Глядят на нее воеводиха с дочерью, от злобы зубами скрежещут.
- Вот моя невеста! Обещал я лентяйку, дочь твою Малашку выгнать с позором, но умолила меня невеста пощадить ее. Отпущу я вас обеих домой и не без царского подарка, смотрите, распорядитесь им с умом.
Принесли слуги тот самый сундук, который по воле Малашкиной во дворец был привезен. Из сундука визг да хрюканье поросячье послышалось. Засмеялись бояре. А царь снова в ладоши хлопнул и возгласил с великой радостью:
- Собирайте столы! Несите яства да вина заморские! Будем пить-гулять, свадьбу справлять!
И пошел веселый пир на весь мир. Женился царь на Дуне, стала она царицей. А Маланью с матерью на сундук со свиньей посадили да провезли по городу до дому по всем ухабам, что бы весь город визг свинячий слышал.
Стали супруги жить-поживать, добра да деток наживать, а как жили, не тужили, про то совсем другая сказка.
14.08.2017