Огромный внедорожник, резко вынырнувший из серой завесы дыма, взрыл землю рядом с зарослями диких слив. На боках громадины свирепо скалились белые медведи, Серёжка отстранённо рассматривал клыкастые пасти, поднятые передние лапы с длинными когтями и чёрные бусины глаз на лобастых головах — вот уж, действительно крутая тачка! В другое время он бы от этой картинки глаз не оторвал, но сейчас просто молча ждал, кто же приехал на помощь его брату, и очень надеялся, что приехали они без оружия. На сердце скребли кошки: выпускали острые когти и с наслаждением полосовали, превращая душу в лохмотья, в противном мяуканьи отчётливо слышалось: «Предатель! Предатель!».
Морда медведя повернулась в Серёжкину сторону, буравя его злыми глазками. Из-за открывшейся дверцы показался человек. Один. Ах, вот это кто!
К ним торопливо приближался тот самый дед, который неделю назад приказал Денису посадить его, Серёжку, под домашний арест. Судя по старым джинсам с прорехами на коленях, по усам и небритым щекам, по измятой рубашке, примчался он сюда из дома, видно накинул на себя то, что первое подвернулось под руку.
Широким хозяйским шагом вошёл в калитку, старшему Варламову просто кивнул, младшему неожиданно протянул ладонь, широкую, как лопата.
— Привет, Сергей.
— Здрасте, — Серёжка осторожно пожал дедову лапищу и хотел отвернуться, но тому показалось, что их общение необходимо продолжить, дед полез в какие-то дебри, как будто, в помине нет никакого пожара, и он просто потрепаться сюда приехал.
— Ну как оно? В новой школе уже был? Или ты выбрал лицей? Слышал, там довольно серьёзные вступительные тесты, но попробовать стоит, как считаешь? Возьмешь задания на лето, да и поднажмёшь! Нам в МВД нужны умные парни, ты же собираешься продолжать династию? Твой отец гордился бы! — дед хлопнул Серёжку по плечу.
Вопросы сыпались, как из рога изобилия, все они ринулись на Серёжкину голову, каждый норовил ударить побольнее, словно он попал под камнепад в горах.
Какая, к чёрту, ещё новая школа?! Какой лицей?! Разве через три недели он не поедет к себе домой?! Мать, наверное, ждёт не дождётся его возвращения. Задания на лето? Нет, в принципе, он не против позаниматься, местами даже за, если поразмыслить, ему действительно надо посидеть над учебниками, иначе останется на второй год — это в лучшем случае, а в худшем отправят к каким-нибудь умственно отсталым, так что, наверное, и правда надо набрать заданий на лето. Но только в своей школе. Если сумеет убедить классную, Нину Алексеевну, а вот будет ли она ещё с ним разговаривать — вопрос — она же его держит за недоумка. Эх, если бы не кредит матери, можно было бы найти репетиторов, но где взять столько денег?
Мысли в голове носились вихрем, сплетались в клубок, множились и требовали немедленного решения, обуздать их было практически невозможно.
А какую выбрать профессию он ещё серьёзно не задумывался, почему сразу в МВД-то? Это дед с братцем за него решили, расписали его жизнь по пунктам? А если он не хочет становиться, как они, полицейским? И не хочет, чтобы отец им гордился. Может быть, они с Женькой давно уже решили после школы податься в Питер, поступать в мореходку! Но, вообще-то, если уж говорить начистоту, история волнует его больше всего, а от мыслей о раскопках, где-нибудь, на самом краю света, сердце замирает, а после бьётся с удвоенной силой.
Серёжка в полнейшей растерянности смотрел деду в глаза и злился на свою зажатость и растреклятую замкнутость. Все ответы, как обычно, застряли в горле, но старикан не настаивал на ответах, ему интересней было задавать вопросы.
— Ну, а курить бросил?
Серёжка вскинулся было и хотел возразить, что он и не курил! Нельзя судить о человеке по паре нечаянных затяжек, но в результате решил промолчать, только кивнул и поправил маску на носу.
— Вот и молоток! А брат как, не обижает тебя?
— Не обижает, — Серёжка поспешно мотнул головой.
Попробуй, пожалуйся, страшно подумать, что его тогда ждёт. Если удастся выбраться из всей этой передряги, то на следующий год надо попробовать записаться в секцию. На бокс. В новой спортивной школе, по словам одноклассников, не очень дорого, многим ребятам родители покупали годовой абонемент, но Серёжка всякие дополнительные спортивные занятия посещал лишь в начальных классах, когда пускали бесплатно. Размышления о дороговизне вообще, и в частности в жизни семиклассника, тыкали носом в необходимость искать работу — надо! — и ничего тут не поделаешь. Нельзя всю жизнь на мать надеяться, на свои секции нужно зарабатывать самому.
Назойливый старик наконец отстал от него, и Серёжка снова понуро сгорбился на лавочке, поглядывая в сторону, где обсуждалась судьба несчастной девочки. Ветер гнал мимо густые серые клочья, дым щипал глаза и забирался под ненадёжную маску.
Скорей бы уж всё закончилось! Серёжка чувствовал себя ужасно беспомощным, никчёмным, бесполезным, и от этого на душе становилось невыносимо гадко.
Грохот пожарной машины заставил его вскочить на ноги. Красная махина надвигалась, словно танк, и остановилась только, когда ткнулась мордой в заборчик, отчего он с сухим треском повалился внутрь одичавшего палисадника, подмяв под себя несколько тонких вишнёвых деревьев. Из кабины выскочил водитель, в пожарном снаряжении, и вытащил за собой какие-то мешки.
— Еле уговорил ребят позаимствовать на полчаса! Никак не хотели отдавать, там уже с военной части ребят привезли, каждая машина на счету — с тебя пивас! — проорал он, пинком открывая калитку.
— Казупица, тебя за смертью посылать! — недовольно высказался Денис.
Вскоре перед деревянной преградой, отделяющей их от убежища странной девочки, стояли трое пожарных в полном облачении, в шлемах-масках, вместо оружия каждый держал баллон с пенным огнетушителем. Им осталось только сдвинуть с места грозного подростка, заслонившего собой дверь. Серёжкины глаза метали молнии, способные прожечь дыру в огнеупорной ткани, сжатые кулаки предупреждали о неизбежной ответственности за необдуманные поступки на территории, взятой им под охрану.
— Я не дам вам её убить! — слова вырвались прямо из глубины души, а потому забрали с собой все внутренние силы, поэтому просьба получилась жалкой и голос прозвенел умоляюще: — Я с вами пойду!
Защитный экран одной из масок поднялся, открывая лицо брата.
— Серёга, мы ведь уже всё с тобой уже обсудили! Ну с чего ты решил, что мы идем убивать? Ты видишь у нас оружие в руках? — он потряс баллоном. — Мы только поговорим с ней, надо же узнать, чего она хочет, а ты должен постоять на стрёме, вдруг кто-то посторонний захочет войти и сорвёт нам переговоры. Вот интересно, Серый, за свою подружку ты переживаешь, а за нас кто будет волноваться?
— Ты прав, Сергей, конечно же, ты тоже должен идти с нами, — перебил дед, приподнимая маску. — Но пожарных комплектов всего три…
— А без него ты сгоришь там за пять секунд! — вставил брат.
Растерянный и потрясённый, Серёжка позволил оттеснить себя в сторонку. Он понимал, что его уговаривают, как маленького капризного ребёнка, что никто не собирался и не собирается считаться с его желаниями, он проклинал свой нерешительный характер и язык, который напрочь прекращал двигаться в самые ответственные моменты. Наедине с собой Серёжка мог как угодно рассуждать, оперируя в разговоре с зеркалом пространными сложноподчинёнными предложениями, вспоминал факты, затаённые в самых глубоких уголках памяти, доказывал свою правоту, приводя неоспоримые аргументы, но стоило ему предстать с объяснениями перед учителем или классной руководительницей, или встать у доски, чувствуя на себе насмешливые взгляды одноклассников, забывались самые простые слова, он терялся и мямлил, а от тихих презрительных смешков и ухмылок мог и вообще замолчать.
— Поглядывай тут, — напутствовал его пожарный, который сломал заборчик своим красным чудовищем. — Никого не пускай и следи, чтобы машины не угнали.
Серёжка кивнул, потому что больше ему ничего не оставалось.
На этот раз дверь в дом легко отворилась, приглашая в бушующее пекло…
* * *
Быстрые смерчи огненных плетей вознеслись к задымлённому потолку и с негодованием обрушились на самоуверенных наглецов, не постеснявшихся угрожать могущественной стихии ядовитой смертью, замаскировав её металлической оболочкой. Вокруг чужаков один за другим вспыхнули чёрно-багровые цветы свирепого пламени.
Чистая ярость огня рушила тяжёлые перекрытия, крушила стены, взрывала в мелкое крошево трухлявые простенки. На головы врагов летели доски и брёвна, остатки мебели, осколки посуды, заставляя отступать, закрываться руками. Словно стая диких горных кошек, раскалённые когти пламени рвали плотную несгораемую защиту на телах людей, плавили и корёжили прозрачные маски, раскаляли мёртвое железо, под которым затаилась смерть, заставляя людей выпустить из рук металл, обжигающий даже сквозь перчатки, и запрыгать на месте, сосредоточившись на том, чтобы стряхнуть быстрые лапы и осознать своё ничтожество…
Прямо в маску Денису плюхнулась старая обгорелая доска, сорвавшись откуда-то сверху, инстинктивно он укрыл лицо локтем, но жаркие языки огня тут же забрались под перчатки и поползли по рукавам, Денис почувствовал, как обжигают кожу возле ладони опалённые волоски. Спину пекло, словно за ней стояла разогретая духовка, шлем, казалось, скоро расплавится, волосы под каской взмокли и слиплись, пот бежал ручьём по всему телу, скоро от него защипало в глазах, ужасно хотелось вытереть лицо, но приходилось отбиваться от летящего мусора. Щепки, ножки стульев, закопчённые кастрюли — перемешанные в жирных хлопьях горящего пепла, они сдабривали лавину огня и набрасывались со всех сторон. Денис махал руками, крутился и вертелся, чтобы сделать шаг вперёд. Воинственно гудящий огонь хитро
