Я часто размышляю над тем, как же это удавалось в детстве, попадая постоянно в расставленные силки: то ли судьбой, то ли обстоятельствами жизни (какая разница), но всякий раз чудесным образом оказываться на свободе, а значит - на плаву, и при этом окончательно не сломав тоненькую шею. (Развороты её в другую сторону бывали) Интуитивно высвечивалось при этом главное не потерять вкус, чтобы жить на полную катушку. Зачастую ощущая себя почти мёртвым, пыталась мучительно понять, почему это все происходит со мной, как бы оглядываясь растеряно по сторонам, но не видя заинтересованных в тебе глаз, задавался страшный для ребёнка вопрос: «Неужели я никому не нужен?! Чем же это так сильно я отличаюсь от других? Или то, что я сейчас чувствую, испытывая каждой клеточкой страдание, это и есть та самая жизнь, от которой люди смеются, играют с детьми, светятся, ругаются, дерутся?! А почему же мне бывает так страшно хотя никто меня не пугает, и совсем не хочется смеяться, а только куда-то спрятаться, забившись в угол?»
Почти стариковская рассудительность размышлений и ответов росла в прямой прогрессии с вопросами, которые задавала жизнь, как могло показаться тогда, но до обидного чаще, чем другим одногодкам. Взрослея раньше них, маленькое "я" всё больше сторонилось их общества и глубже окуналась в мир представлений. Сколько себя помнишь, всегда искалось лекарство от мучительных неразрешимых, вопросов, погружаясь в придуманные увлечения, возникающие из всего удивившего меня вокруг. О, как же много было всего, за что хваталась моя ненасытная, малюсенькая, как перышко, душа! А это была живая, окружающая жизнь природы и ее обитателей. Подолгу могла валяться в траве, разговаривая с облаками, выискивая среди них причудливые образы зверюшек, играя с ними в воображении, строя замки меж облаков, в которых они кружилась в волшебном танце, купаясь в любви придуманных людей среди тех же облаков. Часто незаметно засыпала в траве.
Весной, когда среди снежного наста образовывались сухие полянки земли с первыми робкими нетерпеливыми травинками, я находила островок лета среди агонизирующей стужи и сооружала домик-шалашик, согревая его своим мечтательными образами тепла, уюта, интерьера добра, любви. Я в них купалась самозабвенно, взахлеб, выздоравливая от детской тоски, непонятной тревожной ненужности. Сопротивляясь, меняла саму себя, свое представление о жизни, переставая быть как все, нормально счастливые и довольные жизнью. Успокоенные. Не желающие понимать, что Жизнь — это скоротечное волшебство, и безусловная его ценность именно в скоротечности. Только раннее знакомство с понятием - Смерти, делает её такой значимой. Именно при конфронтации со Смертью, человек начинает осознавать ценность одной минуты жизни, способной вмещать в себя необъятное количество возможностей. Один, на первый взгляд, незначительный поступок, брошенное или пойманное слово за короткое время могут всё изменить. Но если ты приучил себя во всем видеть любовь, то позже поймешь, что именно Любовь ко всему живому придает созидательный смысл, глубину и высочайшее качество нашему действию, наполняя им каждое мгновение Жизни.
Сейчас, когда прожита бОльшая часть жизни, с полной ответственностью могу заявить, что всё больше влюбляюсь в ту… маленькую девчушку с вечным чемоданом, наполненным потрепанными книгами и альбомами художников, поразивших мое детское воображение. Ведь именно она, эта девочка, по сей день меня вдохновляет на новые увлечения, дающие моему организму восхитительный витамин изобретательности, движения для продления жизни, оставив за бортом пространные рассуждения о прожитом, пусть невыносимо больном. Не терплю такие откровения о собственных болях у других, загружая ими слушателя, читателя, у которых и без того собственная жизнь полна трагедий, надломов, считая их глубоко безнравственными, и себе... стараюсь не позволять. Сейчас хочу говорить об одном из тех увлечений – это писать. Писать, ощутив и поняв, что благодаря желанию поделиться своим взглядами на прожитую жизнь, я всесильна.
Да, да!
Именно всесильна!
Не быть ведомой всякими там роками, фортунами и прочими устроителями человеческих судеб, но ведущей свой корабль по выстроенному фарватеру…
Какое счастье возвращать хороших, достойных людей с того света, делая их более сильными, давая им вторую, третью жизнь...
И, о чудо! Они встают, поднимаются с колен, а я слышу, как они обращаются к самим же себе:
«Не слушай никого! Ты можешь. Иди вперёд. Эти тупоголовые, бездушные, порой жестокие, невежественные люди, обстоятельства, причины, загнавшие тебя в тупик безысходности, – косвенные убийцы, никогда не поймут, что можно жить иначе, но ты-то это теперь знаешь. Так и не поддавайся их выпуклому нахальству, беспардонному натиску. Иди вперёд своей дорогой».
И теперь я всё больше влюбляюсь в жизнь благодаря тому, что могу в ней что-то значить, хотя бы в своих удивительных увлечениях. Конечно же, музыка в них на первом месте, но возможность писать, мне яростно напоминает, насколько мы живы, как много есть о чём поведать людям, рассказать о тех, кто хвостом астероида своих удивительных, комических и трагических судеб, задел твою душу.
И тогда жизнь воспринимается как привилегия, дар.
У нас нет никаких прав на неё, ибо она подарок, требующий чего-то взамен.
Делает нас одушевлёнными, а мы должны ей служить.
Разумеется, все наши увлечения не способны уберечь от человеческих пороков, посягающих на разрушение душ: чёрной зависти, непроходимой тупости, злости, одряхления, войн. Но в их полной власти придать столько сил, насколько мы увлечены.
Писать, петь, играть, делать любую рутинную работу творчески - значит выживать, обучаясь на каждом сантиметре жизненного пути.
В твоих руках вечное жизнеутверждающее оружие...
Пусть понимаешь, что основную битву не выиграть так, как хотелось бы, но ты просто обязан сражаться.
В меру сил.
Надо.
Одно твоё стремление выиграть бой, уже является маленькой победой в каждодневном миге жизни.
Как сказал один знакомый монах – Шаолиня, стоящий по часу в день на скале над пропастью в батман-шпагате: «Если я не занимаюсь один день — подо мной закачается скала. Если не занимаюсь два дня подряд — перестанут работать мышцы, а на третий день — я сорвусь в пропасть».
Так и писать, да и, в любом другом увлечении…
За несколько дней простоя форма, какой бы она ни была, потеряется, и может случится еще более страшное: пороки, от которых так яростно убегал, начнут догонять и пытаться брать над тобой верх. Не занимаясь увлечённо каждый день, постепенно накапливается отравляющее вещество разложения, ведущее к медленному, мучительному умиранию, безумию, но что, и того хуже: к тому и другому.
Когда же ты, опьянённый, насыщаешься творчеством, реальность бессильна в неукротимом желании тебя уничтожить.
Ты уверено поедаешь, такое количество восхитительной правды, создаваемой собственными мыслями, какое ты способен проглотить, легко переваривая, а не биться на берегу, как рыба, выброшенная на берег, и ловить безуспешно воздух, жабрами задыхаясь, медленно умирая.
И не последнее, у тебя будет, что своими мыслями передать, сказать своим детям, внукам!
И они поверят, поймут и примут, потому что будут видеть результаты твоих поступков в твоем образе жизни, мыслей: ловить энергетику исходящих от тебя флюидов.
Спасибо маленькой девочке, что научила это не только понимать, но и принимать к сведению, изобретая внутри себя ту жизнь, к которой стремилась твоя бабочка - душа!
Из цикла эссе-монологи:"Здравствуй, наше маленькое-я!"