Журнал, указка, мел, очки. Глава 5

пожалуйста, где это чертово сочинение?
Надо же, в его голосе вдруг прорезались человеческие нотки. Мне стало стыдно. И чего это я в самом деле распоясалась? Дурак он, кретин, но что поделаешь: таким ведь его природа создала.  Лось не виноват, что какие-то идиоты назначили его директором школы. Чего я тут ору-то, как оглашенная?
Схватив в охапку и сочинения, и черновики, как стадо заговорщиков-убийц мы крались по уже темным коридорам школы, вздрагивая от воинственного визга кого-то преследующей на лестнице второго этажа засранки Жужи.
Шел одиннадцатый час ночи, а этот проклятый день всё не заканчивался, несмотря на стремительно пустеющий флакончик с таблетками валерьянки. Жара стояла немыслимая, усугубляемая пронзительным запахом перегара, которым, казалось, пропиталась вся школа – от скелетов в кабинете биологии до «коней» в спортзале.
Высунув язык от натуги, Лось старательно переписывал сочинение Кондрата. Высокий лоб рано облысевшего мужичка покрыли  капли пота, он что-то бормотал себе под нос, шипел и фыркал. Мы с Татьяной Сергеевной, притулившись на стульях, принялись клевать носом и даже вздремнули, когда наш любимый директор широким жестом откинул от себя поддельный "паркер" и, довольно фыркнув, громко заявил:
- Всё!
Квохча от облегчения как курица, я суетливо схватила сочинение и принялась его проверять. Прямо скажем, с «русским» наш начальник был не в ладах, но там подправили, там зачеркнули, тут добавили…
Внезапно мои волосы поднялись дыбом. Я поморгала, не в силах поверить, что вижу  не мираж. Тошнотворно знакомое предложение упрямо толковало: «Сатин не любил Луку, картофель нужно было уничтожить полностью, даже кожуру» И дальше повествование плавно переходило на произведение Дудинцева.
Мне стало по-настоящему дурно. Не преувеличивая могу признаться, что меня на несколько мгновений покинуло сознание.
- Михаил Абрамович, – по дурному взвыла я, - переписать - это не значит тупо скопировать то, что сотворил наш троглодит, а переделать согласно черновику! Вот же я вам здесь положила лист!
Лось обиделся:  на меня, на себя, на Кондрата, на весь свет. Из его ноздрей вырвалось облачко пара, символизирующее драконий огонь. Но он жестко как д' Артаньян шпагу схватил ручку и принялся писать.
Теперь уж мы не дремали! Периодически на цыпочках, неумело притворяясь, что нечто заинтересовало за окном, мы заходили за его спину и тайком читали текст. Лось ловил нас на этом и шипел как змея.
В первом часу ночи он второй раз разогнул спину. Я опять-таки с уже окончательно одуревшей головой  начала читать сочинение, и в этот миг тишину школы вдруг прорезал громкий стук озверевших шагов.
Теперь я знаю, что испытала донна Анна, заслышав шаги Командора, потому что мгновенно угадала нечистой совестью поступь своего благоверного. Телефонов тогда у нас ещё не было, и я в запарке не имела возможности его предупредить о своём ночном бдении.
Ох, не хочется описывать дальнейшее. Чего мы только не услышали в свой адрес! Ну ладно. Занавес. Если кому-то любопытно, задержитесь без объяснения причин на работе до часу ночи, и сами узнаете, на что способна в ярости ваша вторая половина.
Не знаю, что ждало Татьяну Сергеевну, которую мы  завезли домой уже во втором часу ночи, но на мою несчастную голову, казалось, обрушилось небо.