[b] Валентина все в цехе звали философом. А всё потому, что любил он при случае поговорить о политике, о проблемах общественного устройства и социальных отношений. Валентин пытался объяснить им, что это не совсем философия. Но они не понимали его и не хотели ничего слушать. А вот Валентин понимал. Не зря же он два курса проучился в институте. Учился Валентин на инженера, но уж очень питал пристрастие к общественно-политическим дисциплинам и никогда не понимал, почему другие студенты их так не любят.
Но и инженером не пришлось стать Валентину. А всё из-за Галки. Галка – это жена Валентина. Только тогда она ещё не была его женой, а просто вздорной девчонкой, которую он любил ещё в школе. Любовь была взаимной, но очень много доставляла Валентину тревог и неприятностей. Всё дело в том, что Галка была настолько красива и привлекательна, что большинство окружающих её ребят были влюблены в неё и всячески старались завладеть её вниманием и сердцем. А Галка была в восторге от этого, наслаждалась этим и умело поддерживала их надежды, но любила только одного Валентина. Он хорошо это знал и, по-хорошему, мог бы только гордиться такой подружкой. Но его раздражали ухмылки и усмешки друзей по поводу этой ситуации. Он взрывался, говорил Галке всякие гадости и порывал с ней всякие отношения. И тогда Галка сходила с ума. Она так переживала этот разрыв, что прямо на глазах худела, постоянно искала с ним встречи, на которых плакала и клялась, что она всё поняла и что больше такое никогда-никогда не повторится. Ну что делать, ведь я же люблю эту дуру, сам себе говорил Валентин, предупреждал её «в последний раз», и они опять были счастливы. Но проходило время, и всё опять выходило на тот же круг.
С тревожным чувством уезжал Валентин учиться в институт. В их родном городе не было ни одного ВУЗа, а он мечтал получить высшее образование. Мысль о том, чтобы бросить институт и уехать в свой родной город к Галке, часто посещала его сознание. Но ему так нравилась учёба и вся студенческая обстановка, что он всегда отгонял её от себя и продолжал учиться.
А вот толчком к принятию окончательного и, как потом соображал Валентин, глупого решения послужила свадьба его давнего друга. Юрка после окончания школы учиться не захотел, остался в своём родном городе, работал, а вот теперь женился на своей ещё школьной подруге. На свадебном застолье кто-то из гостей спросил Валентина:
- Ну, а на твоей свадьбе, Валентин, когда мы погуляем?
- А что ему жениться, - ответила за него Юркина бабушка. – Вот он окончит институт, инженера себе найдёт, а может даже врача.
Нет, почему-то сразу после этого решил Валентин. Не нужен мне инженер, не нужен мне «даже врач». Мне нужна Галка, которую я потеряю, если не оставлю учёбу. На другой же день он уехал, забрал документы в институте, а вернувшись, устроился на работу и повёл Галку в ЗАГС.
Про свою семейную жизнь, несмотря на свою словоохотливость, Валентин никогда и никому не рассказывал. Говорили только, что жена его окончила техникум советской торговли, работала где-то в недрах потребкооперации и достигла там больших успехов по службе.
А поговорить Валентин любил. Ему повезло. Такого же любителя нашёл он в лице соседа по даче. Сосед, Пётр Алексеевич, приезжал на дачу почти всегда с женой Наташей. А Валентин на даче был всегда один. Супруга его, Галина, занималась бизнесом, вращалась в таком же обществе, и приезжать в этот дачный домик без каких-либо удобств, построенный ещё в советское время из чего попало, очевидно, не имела желания. Но об этом Валентин тоже не любил рассказывать. Только один раз видел Пётр Алексеевич эту Галину. Приезжала она с большой компанией своих друзей на целой кавалькаде дорогих иномарок в то время, когда Валентина отправили в какую-то командировку. Гуляли они всю ночь, громко разговаривали и что-то пытались петь и, вообще, вели себя как хозяева жизни.
Находясь на даче, каждый вечер отдыхал Валентин от дачных забот и работ у своих соседей. Наташа каждый раз готовила что-нибудь для хорошего ужина, а Пётр Алексеевич выставлял на стол вино, собственного изготовления, которое получалось у него весьма приличного качества.
Сидели обычно на кухне у окна, из которого открывался великолепный вид на огни большого города, так как дача находилась в предгорье. Всё это настраивало на хорошую беседу, которая у Валентина и Петра Алексеевича всегда сворачивала к политике.
- Мужики, - сердилась Наташа, - вы бы поговорили о чём-нибудь другом, просто о жизни, например.
- Наташ, но это и есть о жизни, - убеждал её Пётр Алексеевич.
Наташа сердилась и уходила спать.
Однажды Пётр Алексеевич приехал один и очень поздно. Поэтому вечерней беседы не состоялось.
Валентин был «жаворонком», вставал рано утром и, как правило, занимался какими нибудь дачными делами. Пётр Алексеевич, напротив, любил поспать и высыпался в субботу и воскресенье на даче за всю неделю. Проснувшись в своё время, он заглянул в соседнюю дачу.
- Валентин, ты уже завтракал?
- Нет ещё.
- Ну, пойдём ко мне, позавтракаем вместе. У меня вино хорошее есть.
За столом разговор как всегда свернул на политику. В этот раз рассуждали о причинах падения советской власти.
- Только я тебе скажу, что советской власти ни в один период с семнадцатого года и не было. Власть всегда была парткомовская. Ведь все решения принимались парткомами всех уровней, может быть, кроме парткомов предприятий и организаций. А советы были только конторами, оформлявшими эти решения, и формально за них отвечали. А вот парткомы за свои решения даже формально по конституции не несли ответственности, - рассуждал Пётр Алексеевич.
- Да, я согласен. Только не это же было основной причиной развала.
- Конечно. Основной причиной было отсутствие политической конкуренции. Ведь ещё Ленин говорил, что любая монополия приводит к загниванию. Даже сама марксистская теория превратилась в догму и не развивалась. Я совершенно уверен, - продолжал Пётр Алексеевич, - что после гражданской войны на левом поле могли бы образоваться несколько различных политических партий, борьба между которыми могла бы продвинуть развитие социально-политической теории, в том числе и марксисткой. Давно бы могла сложиться и действовать социально-экономическая модель, основанная также на общественном владении средствами производства, но более эффективная.
За этими разговорами заметно уменьшался объём жидкости трёхлитровой банки, наполненной Петром Алексеевичем вином в начале беседы.
- А знаешь, Алексеич, - вдруг заговорил Валентин, - у меня самого давно есть теория общественно-экономического устройства. Рассказывал я её однажды ребятам в цехе, но все только смеялись. А вот тебе я, пожалуй, расскажу.
- Да, валяй. Могу и послушать.
- Вот представь себе, что все граждане страны владеют частью государственной собственности, но при этом отношения между предприятиями и организациями рыночные, то есть с конкуренцией, свободными ценами и прочими атрибутами, в том числе все работающие получают зарплату и дивиденды за свою долю собственности.
- Не представляю.
- А вот послушай дальше. Все государственные основные фонды, (а также земля, леса и прочие ресурсы в денежном выражении) и непосредственно денежные средства делятся на равные доли по количеству населения (включая младенцев, инвалидов и пенсионеров). Конечно на данный момент. Через некоторые интервалы времени они пересчитываются, в зависимости от развития государственных электронных информационных систем. Эта доля в денежном выражении есть как бы акция этого человека. При этом, может выдаваться специальная бумага, а может и не выдаваться, так как при увольнении или устройстве на другую работу, акция автоматически переходит вместе с ним. Не забывай, что стоимость акции у всех одинакова.
- Мудрёно что-то, Валентин.
- Да нет. Ты слушай дальше. Сумма долей всех работающих на предприятии составляет их коллективную собственность. – Продолжал далее Валентин. – Соотношение этой общей доли не только определяет дивиденды коллектива от общей прибыли предприятия, но и степень самостоятельности в управлении предприятием. Например, на швейном предприятии или в коммерческой организации, оказывающей какие-то услуги населению, отношение общей суммы акций работающих на предприятии к стоимости его основных фондов будет большим. Чаще всего более 50%, то есть работники этого предприятия будут иметь контрольный пакет акций со всеми вытекающими из этого последствиями. А вот, например, на металлургическом предприятии, всё будет наоборот. Понятно?
- Ну, это пока понятно. А кому же принадлежат акции, не входящие в общую долю коллектива, работающего на данном предприятии?
- Да всему остальному народу, только не по схеме «всё вокруг колхозное, всё вокруг моё», а в лице какого-нибудь объединения людей, например, производственного объединения, треста, концерна, в которое входит предприятие. Только руководство этих объединений получает зарплату и дивиденды от прибыли по той же схеме, что и работники входящих в объединение предприятий. То есть они зависят от принадлежащей им непосредственно доли акций и её отношения к находящемуся в оперативном управлении объединения капиталу (основным, оборотным и другим денежным фондам, что и составляет общую сумму акций объединения).
- Но, Валентин, ведь доля акций работников управления совсем мизерная по отношению к сумме акций всех работников объединения.
- Конечно. Доля их акций мизерная, но ведь общая прибыль объединения большая… Слушай, Алексееич, вина то в банке уже на донышки. А взгляни-ка в окно. Город-то уже огнями светится. Вот это мы с тобой позавтракали.
- Да, конечно. Пора бы уже и на покой. Только скажи-ка мне Валентин: ведь не все же предприятия, а тем более объединения входя в какие-то другие структуры. Кому же принадлежат акции, которые не входят в долю коллективов предприятий и объединений?
- Как это не все? А государство в лице правительства? Вот оно и распоряжается оставшейся после предприятий, организаций и их объединений прибылью. И суммарная прибыль большая. Вот из неё и финансируются некоммерческие расходы государства (оборонка, правоохранительные органы, часть объектов культуры и здравоохранения). Кроме того, часть этой прибыли расходуется ещё в качестве дивидендов детям, пожилым людям, инвалидам и другим временно неработающим вместо социальных пособий или какой-то их части, - продолжал Валентин. – Ты не забыл, что они имеют равную со всеми долю акций. Да, я не сказал тебе самого главного: все коммерческие структуры работают по рыночным законам, то есть существует конкуренция, свободные цены и прочие положительные инструменты рыночной системы, однако без возникновения социальной несправедливости.
- Почему? Как это так?
- Потому, что при такой системе не возникает накопления капитала у отдельных лиц, а значит и возможности эксплуатации других.
- Ну, Валентин, наговорил ты мне сто пудов. Но во
В данном рассказе помимо прочего в уста главного героя в очень краткой и тезисной форме вложено изложение одной социально-экономической модели, которую мы – группа молодых и неравнодушных людей разработали по моей идее ещё в конце семидесятых годов.
По нашему мнению, реализация этой модели отвечала бы критериям социальной справедливости и экономической эффективности, но в то время не могла быть не только реализована, но и опубликована.
