За тобой встану: расследование установило

смотрел. Подняв взгляд от экрана, я заметил, что пожилой сержант, смутившись, спрятал глаза. 

– А кто вернулся за оружием? – обратился я к подпоручику указывая на чёткую царапину на полу выглядывающую из под россыпи гильз. 

Тот только развёл руками в стороны. 

– Доктор мёртв, Анастасию Валерьевну ещё не опросили. Она вроде как не в себе. 

– А дети? – ожил Сухарь, носком сапога потыкав в мёртвую тушу ворлока. 

– Так детишек тоже ещё не опрашивали. Да и не видели они ничего. Их первыми по коридору вели, в спину подталкивали. Когда их обнаружили все шестеро испуганно жались друг к другу с обратной стороны той повреждённой двери. Виталий Алексеевич их в технический коридор вытолкнул и принял бой. Последний. 

– А его жена? 

– Настя с ним была. Наверное не захотела его оставлять, – голос подпоручика неожиданно охрип. – Такая хорошая пара. Дверь, когда открыли, она, сидела над телом мужа и плакала. Да вот Демидов вам лучше меня расскажет, он первый на выручку подоспел, – закончил начальник службы безопасности, указав на седого сержанта. 

– И всё же мы опросим детей, да поручик? – повернулся ко мне дознаватель незаметно подмигивая. 

– Думаю, это было бы не лишним, – сказал я. 

* * * 

Седой сержант ничего нового к общей картине преступления не добавил. В 19. 23 получил сигнал тревоги на пульт охраны. В 19. 28 с тремя подчинёнными добрался до повреждённой двери и испуганных детей. Сломанные ворлоками створки смогли открыть не сразу. Только в 19. 35 оказались в коридоре, попытались оказать помощь жене доктора, но она на расспросы не отвечала, только молчала и плакала, обнимая мёртвого супруга. Приехавший медик констатировал смерть Фролова от потери крови и многочисленных повреждений поверхности тела. Супруге после осмотра поставили состояние посттравматического шока. 

Вернувшись на перекрёсток, к последнему месту битвы доктора я с удивлением обнаружил, что скончался он в смежном коридоре, сжимая штурмовые винтовки в руках. Наверное, пытался увести ворлаков за собой. 

Потом был долгий опрос детей. Пользы от которого было прямо скажем, немного. Четверо семилеток испуганно пялились на господина титулярного советника размазывая слёзы и сопли по щекам и только парнишка лет десяти-одиннадцати смотрел на нас волчонком, замкнувшись в себе. Так бывает, увидев смерть, все ведут себя по-разному. Кто-то выплёскивает страх наружу вместе со слезами и истериками, другие хранят его внутри. Испытанное либо разрушает тебя, либо делает сильнее. Нехотя мальчишка рассказал нам, что доктор, спасая детей, довёл их до створок в технический коридор и запер там. Сам остался снаружи, отстреливал хищников. На вопрос кто подобрал оружие убитых охранников возле гермоворот ответить не смог, сославшись на то, что после смерти Бубнова и Бутероса началась паника, дети бегали, кричали, и Анастасии Валерьевне с большим трудом удалось их успокоить. 

– А о чём говорили доктор и его супруга по дороге от шлюза? 

Шмыгнув носом Филипп, так звали паренька, сказал: 

– Мы бежали, позади нас стреляли. Я не прислушивался. 

– Ну что-то они же всё равно кричали вам, друг другу? – внёс свою лепту дознаватель. 

– Подгоняли нас, торопили. Вот только … 

– Ну, ну говори не бойся. 

– Перед тем как нас затолкнули в коридор и дверь закрыли, Анастасия Валерьевна сказала мужу, что останется с ним. И ещё добавила, что за ним встанет. 

– Так и сказала? 

– Да. 

– И что тебе показалось странным? 

– Она сказала это буднично, повседневно. Словно много раз уже раньше говорила. 

* * * 

Фролова оказалось миниатюрной, худощавой женщиной с русыми вьющимися волосами, зелёными глазищами и острым подбородком. Дюймовочка, право слово. 

Опрашивать вдову мне вообще пришлось самому. Титулярный советник задал ей всего пару вопросов и не дождавшись какой-либо реакции разочаровано махнув рукой скрылся. 

На лицо были всё признаки шока. Женщина в ступоре сидела на кровати и немигающим взглядом смотрела перед собой, закусив губу. Лицо её не выражало абсолютно никаких эмоций. 

– Знаю, что вы сейчас чувствуете Анастасия, – придвинув стул поближе к кровати начал я. – Не раз видел смерть товарищей и, перематывая в своей голове воспоминания даже винил себя в их гибели. Думал о том, что мог бы что-нибудь сделать, чтобы спасти их. Но я солдат, хоть и бывший, – постучав себя по протезу на ноге продолжил. – Спасать и защищать это моя профессия. Вы же сделали всё что смогли. Ваш супруг оказался храбрым человеком, спас вас и детей. Пусть это утешит вас. Если не сейчас, то в будущем. 

Фролова вздрогнула и сжав кулаки посмотрела на меня. Ох уж этот взгляд. Словно костёр полыхнул в её глазах и я понял, что не нашёл необходимых слов утешения. 

– Немедленно оставьте в покое Анастасию Валерьевну! В её положении ей нельзя волноваться! 

Двери палаты бесшумно открылись, и внутрь ввалился запыхавшийся мэр в компании медсестры и Сухаря. 

– Ну что вы за люди такие? У людей горе, а вы не понимаете и … 

– Мы кажется с вами уже на эту тему сегодня говорили, – прервал Павлова титулярный советник. – Это наша работа … 

Взвизгнув, мэр топнул в раздражении ногой по полу и ринулся на дознавателя. 

– Женщина беременна! Вы что хотите убить её будущего ребёнка? И так-то не понятно придёт она в себя или нет. Убирайтесь отсюда немедленно со своим расследованием! 

Я даже не заметил как мы все кроме медсестры, оставшейся в палате, оказались снаружи. 

Титулярный советник хотел разразиться очередной многословной речью, но передумал. Выпрямившись, он обратился к Павлову. 

– Вы нарушаете все правила и процедуры, и я обязательно доложу об этом куда следует. Впрочем, дознание закончено. 

– Слава богу! – воздел руки к потолку мэр. И всё ради страховки! Скатертью дорога! 

Поправив итак безупречно одетый галстук, Сухарь скривил губы в язвительной усмешке. 

– Должен вас огорчить, страховки не будет! 

– Что значит не будет? Вы не имеете право! – взвился Павлов. 

– Как раз я в своих правах. Это не страховой случай. 

– Да вы вообще, о чём говорите … 

– МОЛЧАТЬ! – крик дознавателя заставил всех находившихся в фойе больницы замереть на месте. 

После того как мэр немного успокоился Сухарь продолжил. 

– Фролов и его супруга работают в колонии шесть лет. Так? 

– Всё верно. Он отличный специалист и … 

– Да помолчите вы немного! По документам, которые вы предоставили, они значатся как вольнонаёмные сотрудники. Верно? 

– И что? 

– Больше зарплата. На пять дней длиннее отпуск, но нет имперской страховки. Испытательный срок давно закончился почему вы не подписали с ним контракт? 

– Он не настаивал, а я всё собирался, собирался... Да это не имеет значение Фролов погиб на рабочем месте! 

– Вы правы, это не имело бы значение если бы доктор умер исполняя свои непосредственные обязанности. Он же скончался, отстреливая стаю хищников. 

– Я не понимаю к чему вы клоните? – покраснел от волнения Павлов. 

– В соответствии с «Уставом колоний» статья 367 п. 12 наёмное лицо, скончавшееся во время контракта при обстоятельствах не связанных с их служебной деятельностью, получает страховку в целом ряде случаем, кроме одного … 

– Он спешил оказать помощь пострадавшим в аварии! Я не понимаю к чему вы ведёте! 

– Кроме случая регламентированного п. 2 «Кодекса наёмных специалистов». 

– И что там? 

– Вольнонаёмный не имеет права: а. ) Брать на себя обязанности специалистом в которых он не является; б. ) Применять любой вид вооружения только обладая соответствующим армейским сертификатом. Даже служба в армии подошла бы. Но, к сожалению, Виталий Алексеевич никогда не служил. 

Занавес! А Сухарь как всегда в своём стиле. Молоток! Обобрал беременную вдову, заработал премию. А в общем, как не печально, я понимал, что титулярный советник прав. Доктор нарушил сразу оба пункта. Самовольно принял решение добираться до «Южной» на вездеходе, не дожидаясь транспорта, и погиб с оружием в руках, как-бы не умея с ним обращаться. Всё бы это было ерундой будь Фролов в штате госслужащих колонии и обладая страховкой, но к сожалению по недосмотру мэра или по разгильдяйству самого погибшего это было не так. В чём, в чем, а в пунктах, параграфах и уставах Сухарь знал толк. 

– Ну, это же было написано чёрт знает когда! Это всего лишь буквы и цифры! Что они против людских судеб? 

– Это ЗАКОН! Порядок и правила, которые заведены не нами, и не нам их нарушать! – заявил титулярный советник, направляясь к выходу. 

Павлов, побледнев, сползал по кафельной плитке стены, ругая себя сквозь зубы последними словами, а мой взгляд сквозь прозрачную дверь приковала Фролова всё также замершая на кровати. Медсестра суетилась перед ней, что-то объясняла, пыталась измерить давление. В самый последний момент, когда я уже хотел последовать за печатающем по коридору шаг дознавателем она поймала мой взгляд и … улыбнулась. 

* * * 

Уже через пару часов мы находились в помещении космопорта, ожидая транспорт, который вернёт нас обратно на Самусенко. На планете, названной в честь героически погибшей в далёком XX веке девушке-танкистки, и располагалась наше мерзопакостное учреждение осуществлявшее управление колониями. 

Да уж, не думал я, что всё так закончится. Вроде бы сделали свою работу, а осадочек неприятный остался. Сухарю, что вон он дрыхнет в кресле в конце зала, а я всё раз за разом пересматривал скопированные на карманный компьютер данные о гибели доктора и что-то у меня ничего не складывалось. Будто не хватало пары важных деталей. 

Нет, посудите сами. Во-первых, в армии доктор не служил, а стрелял без промаха. Во-вторых, скончался не рядом с повреждённой дверью, а в смежном коридоре где и гильз то на полу не было. В-третьих, странные следы на полу, тот мальчишка показался мне тогда не слишком искренним, но я списал это на перенесённые им испытания. Было ещё и в-четвёртых и в-пятых, но к чему это? Кто-то доктору и его супруге помог, иначе и быть не могла. Разнервничался, даже правая нога заболела, а ведь у меня её нет почти восемь лет. 

В зале кроме нас никого не было. Где-то тихо играла музыка, раздражающе потрескивало силовое поле посадочной полосы. 

– Дед, ну чего меня провожать? Я и сам не маленький. 

Двери раскрылись, и помещение зашли ещё двое: Демидов – седой сержант-техник и Филипп, мальчик спасённый Фроловым. Ну тот самый, о котором я только что думал. 

Вот это да. В голову мою закрались новые сомнения. Нет, разве возможны такие совпадения? И того и другого мы опрашивали несколькими часами ранее по одному и тому же делу. Они оказывается родственники. Тогда почему у них разные фамилии? Теперь понятно его странное поведение и бросаемые на меня взгляды. 

Демидов нёс на плече сумку с изображением синего слонёнка, а в руке маленький чемоданчик. Собрал внучка в путь-дорогу. Походка его, несмотря на возраст, была плавной, а широкие плечи, которыми он двигал при ходьбе, позавидовали бы и многие юнцы. Меня словно подбросило с места бросив карманный компьютер на кресло, я направился к ним. 

– Так это вы? Вы спасли внука и помогли доктору! 

– Т-с-с-с. Господин поручик, говорите,