слово Halt, не дожидаясь, когда фашист добежит ближе, всадил ему в грудь длинную очередь из автомата, который он запасливо повесил себе на шею. Дав полный газ, помчался по полю к деревне, ожидая выстрелов в спину. Но, странная тишина окружала его, он не мог понять, почему не стреляют в след? И почему нет встречного огня? Выехав на площадку возле деревенского колодца, Иван остановил мотоцикл.
Из-за домов, медленно подходили усталые, измождённые, безоружные солдаты в обтрёпанной форме и без погон, Иван понял, что выскочил в расположение штрафного батальона. Штрафники угрюмо с голыми руками наступали на мотоцикл, образовывая плотный круг.
Иван быстро сбросил с себя рогатую каску и немецкий плащ. Одел летный шлем, достав его из-за пазухи куртки.
И вдруг услышал:
– Иван, ты что ли?
Из толпы штрафников, прихрамывая, вышел Капитан Селиванов. Сбитый месяц назад и считавшийся погибшим.
– Отставить мужики, это наш летун.
Иван, по любому прорывайся в полк. Местным особистам в руки не давайся. Палачи хуже фашистов. Я после того как меня сбили, через сутки сюда вышел. Меня три недели били, бумаги совали, что бы подписал. Им нужны признания, что немцы завербовали пленного для шпионажа и вредительства. Им звания и награды за количество разоблаченных шпионов дают, вот они и стараются. Попадись мама родная, так они и из мамы шпионку сделают. Я ничего не подписал, а меня всё одно в штрафники зачислили, завтра на мины погонят, как ты через минное поле проскочил? На нем даже зайцы подрываются?
– Повезло!
Коротко бросил Ванька.
– Так вот почему в меня не стреляли. Я по минам гарцевал, ждали, когда взорвусь!
Селиванов подтолкнул к мотоциклу.
– Пока есть возможность, газуй. Днем наши бравые чекисты спят, может, и проскочишь, не забыл, где полк базируется, по дороге разберёшься? Скажи командиру части, где я. Не мешайте, это свой!
Крикнул Селиванов товарищам. Газуя на полную железку, Ванька пылил по просёлочной дороге в тыл. Мысленно подыскивая оптимальный путь к месту базирования части.
Дважды предъявлял документы, говоря, что доставляет в штаб дивизии пленного немца.
Жандарм пришел в себя, таращил глаза, что-то мычал и дёргался.
К концу дня, мотоцикл стоял перед землянкой командира полка. Иван рассказывал, как выбирался из-за линии фронта, предъявил документы и оружие убитых жандармов. Немец давал показания в соседней землянке.
– Сообщите семье, что я жив.
И о летунах. Не каждый конюх или плотник может управлять самолётом, я уж не говорю воевать. Лётчика надо долго готовить и потому старались беречь. Сбитый лётчик старался вернуться в полк, где его хорошо знают, а трофеи и пленный жандарм являются весомым аргументом его боевых качеств.
В особистов своя работа - подозревать задержанных до выяснения, кто он и откуда.