Деда, попросил как-то Ванька:
– Расскажи про цветок Папоротника. Девчонки вон шепчутся, что он Дьяволу подчиняется и тем, у кого этот цветок есть, помогает в земле клады искать? Вот бы цветок найти и золота набрать!
– Не в то время мы живём. Золото кроме горя людям ничего не приносит. Вот у тебя, к примеру, объявилось золото, и ты хочешь за него чего ни будь купить. Ты должен это золото обернуть в деньги, которыми сейчас люди пользуются, значит, тебе с твоим золотом надо идти к меняле, а их сейчас нет. Закон запретил менял и пойдешь ты в Госбанк. А там тебя спросят:
– Где ты золото взял? Ты говоришь, что нашел нечаянно, вот копал землю и нашел. А тебя опять спрашивают, кто видел, кто подтвердит, что ты правду сказал? А ты говоришь, я один копал. А тебе в ответ говорят, золота там лежало много, а ты его перепрятал, и приходят к тебе домой делать обыск. И находят бабушкино колечко, она в девичестве носила. И вот тут наступает твой конец, за сокрытие золота принадлежащего Государству, тебе обеспечат несколько лет тюрьмы. Хотя должны поверить и отдать деньгами четвёртую часть того, что ты нашел. Но зачем отдавать часть, если можно отобрать всё. Если отдать часть, ты начнёшь жить лучше других, а этого по новым законам нельзя. Все должны жить одинаково, и труженики и лентяи!
– Я тебе Ванятка, скажу так. Получить благость от отца небесного, стоит многих трудов. Несколько проще с матерью Землёю, иногда люди встречают в поле старичка Белунка, невзрачного с виду и противно сопливого. Он просит прохожих, утереть ему нос и если не побрезговал человек, в руке у него оказывался кошель с деньгами, а старичок исчезал. Смысл в этом заложен великий. Мать Земля щедро одаривает тех, кто не боится испачкать работой руки. В этом убедишься, когда станешь старше. Самое грязное дело, это политика, а народу туда рвется немеряно. И лезут лучшие представители народа, казалось бы, грязь, а как охота серебра получить
Ванька опять приставал с вопросами:
– Деда, а колдовству страшно учиться?
– Я так тебе скажу, Иван, когда старая бабушка Ведьма, учит маленькую девочку, чародейскому искусству, все первые уроки у неё сводятся к тому, что ребёнок не должен бояться окружающего мира и находящихся в нем животных. Этот мир так же принадлежит им, как и нам, они живут в нём. А соседи не должны вредить друг другу. Бабушка ласково даёт ребёнку в руки мышку, лягушку, таракана, ящерицу, змейку приговаривая:
– Смотри доченька, какая красота, какая шерстка, какие глазки, а хвостик какой розовый и красивый.
Или лягушку! Вот возьми в ручки, смотри, она не кусается, какая она гладенькая, прохладная, узор на ней какой красивый! Ребёнок перестаёт пугаться, он вообще не понимает, как можно бояться такой красоты.
Анисим повернулся к Ивану взял его за вихор непослушных волос, торчащих на макушке, чёрной как смоль, головы.
– А ты пострелёнок, что отчудил? На той неделе, ходил с толстой рожей как непропеченный каравай!
Ванька зашмыгал носом, видимо от воспоминаний пережитой боли.
– Да! Иду я мимо развалин старой кошары, а они разлетались. В стене дыра так они туда-сюда, эти желто-коричневые, шмели. Они там себе гнездо сделали, а я намял комок глины и хотел с размаху залепить дыру!
– Ну и как!?
– Промахнулся я, глина рядом с дырой попала, а они из гнезда как полезли и все на меня.
– Больно?
Ванька шмыгал носом:
– А ты бы деда сам попробовал.
– Ну, я бы не мешал строить гнездо шмелям. Учить тебя надо, да только не знаю чему? Сестра твоя скотину лечит, людям помогает, а тебе Чародейское искусство на что? Людей пугать? Война грядёт, так в ней по-другому исхитрятся воевать, не знанием и умением, а живым мясом проталкиваться будут, на одного убитого врага, семерых наших ложить станут. Солдатскими телами амбразуры закрывать начнут.
– Деда, а скоро война?
– Не скоро! Ещё успеешь подрасти, к твоему призыву она придет, как раз, такие как ты и, полягут на полях брани. Надо тебя учить, а то больше некого.
Прошло время. Пришла предсказанная дедом война.
Самолёт Ивана сбили над территорией врага. Мессеры вывалились из-за облаков, пользуясь численным преимуществом, разогнали звено наших истребителей, закрутилась карусель воздушного боя. Бомбардировщики остались без прикрытия, от прямого попадания снаряда загорелся двигатель, Машина сбросила ход и стала заваливаться на бок, разгорающееся пламя грозило перекинуться на бензобаки.
Потеряв маневренность и скорость, самолёт представлял лёгкую мишень. Мессеры кружились вокруг как собаки возле медведя. Поняв, что до линии фронта дотянуть не сможет, Иван решил прыгать.
Пулемётная очередь Мессера развалила колпак кабины, чудом не задела Ивана.
По тугим струям воздуха, осознал, что летит к земле. Рука машинально дернула кольцо парашюта. Тело работало в автоматическом режиме. Сознание постепенно возвращалось. По тому, что стал слышать шум леса, понял, что жив.
Выпав за несколько секунд до падения из горящего самолёта, сложно остаться живым.
Ванька как бы со стороны смотрел на себя, висящего на дереве. По громадному костру, что трещал, не далеко, понял – это догорает его самолёт.
– Виси не виси, а слазить надо.
До земли оставалось метров шесть. Вытащил нож, обрезал стропы и продолжил падение налегке. Удачно приземлившись на обе ноги, и перекатившись по поляне, погасил энергию прыжка. Наука, вложенная дедом, помогла и в этой ситуации. Обычно, упавший с такой высоты, человек, ломает ноги
Ветерок холодил затылок, это показалось Ивану странным, он сдернул с головы шлемофон и удивился, сзади зияла дыра, пуля вражеского пулемёта прошла по касательной. Пощупал голову, кожу на затылке саднило, царапина оказалась большая.
– С непривычки синяк будет. – Усмехнувшись, подумал Иван. Он понимал, жизнь висит на волоске. Что-то кольнуло в грудь, раз другой и он понял, дедово семечко папоротника предупреждает об опасности.
Похлопал себя по карманам, пистолет, нож десантника, всё на своих местах, ни чего не потерялось, нож в сапоге то же готов к бою, это так, на всякий случай.
Вдали, послышался треск мотоциклов:
– Это по мою душу.
Иван вопреки логике, не стал сломя голову бежать по редкому перелеску на Восток. Пошел навстречу шуму, на Запад в сторону надвигающейся опасности.
Отойдя на некоторое расстояние, оглянулся, столб дыма точно указывал место падения.
– Быстро ориентируются! Скорее всего, по радио сообщили, что лётчик прыгнул. Спешат фрицы, им язык нужен.
Внимательно оглядывался по сторонам, присматривая место для засады. Скоро такое нашлось, рядом с тропою, по которой проедут мотоциклы. Для захвата одного Русского лётчика, послали шестерых эсэсовцев на двух мотоциклах.
У старшего немца на груди висела бляха полевой жандармерии. Самодовольные рожи, говорили о том, что им не впервой брать сбитых пилотов. Обычно летчик со сломанными ногами и в беспамятстве, лежит, недалеко от самолета.
Кто оставался жив, чаще всего убивал себя сам, чтобы не испытывать издевательств и унижений плена.
Ну а тех, кто был без сознания, немцы подбирали. Редко кто прорывался на свою сторону. Уцелевших летчиков, оставались единицы!
На этот раз самоуверенность фашистов, сыграла с ними злую шутку. Перед глазами Ивана мелькнула серебристая пелена, гомон леса и стрекот мотоциклов утихли. Проехавшие мотоциклы как бы остановились.
Смеющиеся рожи фашистов, застыли с раскрытыми ртами, хотелось подойти и плюнуть в раззявленную пасть, а потом врезать по щербатым зубам немецких вояк.
Иван сдернул жандарма сидящего на заднем сиденье и ударом ладони сломал ему горло, немец умер, еще не упав на землю. Второго сидящего за пулемётом, Иван убил ударом ножа под лопатку. Оставив нож в теле, Ванька запустил левую руку под каску и, уцепив волосы на затылке, правой рукой за подбородок, резким рывком сломал водителю шею.
Спрыгнул с остановившегося мотоцикла. Первый мотоцикл продолжал тихо двигаться. Выхватил из сапога нож и резким броском всадил его в промежуток между каской и воротником плаща. Вспрыгнув на освободившееся заднее сиденье ударом кулака в висок, убил водителя первого мотоцикла и выбросил его в сторону от дороги.
Сидящий в люльке старший немец медленно начал разворачиваться к водителю. Лёгким ударом по горлу лишил немца сознания, и заглушил мотор, мотоцикл неуклюже завалился.
Семя папоротника перестало помогать, серебристый туман исчез. Медленно возвратилось в нормальное состояние. Снова стал слышен треск горящего кустарника возле самолёта, горели упавшие деревья, догорал самолёт. Замолчавшие птицы вновь завели щебетень.
Иван поставил мотоцикл на колёса. Помня завет Анисима о военной добыче, обыскал трупы, вынул из карманов документы, сложил их в багажное отделение мотоцикла.
– За пятерых убитых Фрицев и пленного офицера, мне согласно разнарядке, какую либо награду дадут, а за потерянный самолёт в штраф бат отправят. Но скорее всего я получу второе, нежели первое.
В этой невесёлой мысли звучала ничем не прикрытая правда фронтового бытия.
Иван побросал в люльку мотоцикла оружие. Вынул из трупов ножи, аккуратно обтёр их об одежду убитых и вернул на место, засапожный нож в сапог, а десантный на пояс.
Найденной у немцев верёвкой, связал ноги у старшего жандарма и сунул его в коляску. Одну руку привязал к пулемёту, другую к опорной скобе люльки. Проверил наличие бензина в баке мотоцикла. Прикинул по карте расстояние, до линии фронта, оно составляло что-то, около тридцати километров, несколько минут лёта, а на мотоцикле по бездорожью полтора, два часа. Веруя в защиту, Иван решил пробиться к линии фронта по дороге, которая отмечена на карте и не сильно разбита. По ней ездили на телегах местные крестьяне.
Стащил трупы в сторону от поляны, туда же, в кусты толкнул и второй мотоцикл, прострелил бак и кинул спичку. Послышался весёлый треск разгорающегося костра.
Надев на себя каску и плащ эсэсовца, на случай нежданной встречи, завел мотоцикл и покатил к дороге. Управлять мотоциклом он научился в Москве, когда занимался в Аэроклубе. В программу обучения курсантов входило авто вождение.
Заткнул рот старшего фашиста носовым платком, обмотал ему нижнюю часть лица шарфом.
Бляха жандармерии внушительно поблёскивала на груди. Двигался нагло по дороге, создавал вид едущего по делам, сильно уставшего чина, который изволит отсыпаться в пути.
Судьба благоволила к Ивану, проехав несколько постов, без остановки, он понял, что дальше пойдёт ничейная полоса и его могут подстрелить, как немцы, так и свои.
Остановился на краю перелеска, внимательно осмотрел поле, лежащее перед ним и стоящую чуть в стороне, на пригорке деревеньку. Судя по карте, в деревне были наши. К нему, что-то крича, бежал немецкий солдат, суматошно размахивая руками,
Иван различил
И о летунах. Не каждый конюх или плотник может управлять самолётом, я уж не говорю воевать. Лётчика надо долго готовить и потому старались беречь. Сбитый лётчик старался вернуться в полк, где его хорошо знают, а трофеи и пленный жандарм являются весомым аргументом его боевых качеств.
В особистов своя работа - подозревать задержанных до выяснения, кто он и откуда.