Спаситель

                                       
Наташа услышала звонок в дверь и пошла ее открывать, думая, что вернулся из школы сын.
            «Наверное, у Саньки уже закончились занятия, -  подумала она, не сообразив, что на часах ещё не было даже двенадцати, и, стало быть, сын не мог вернуться из школы так рано.
            Она повернула чёрный кружочек замка вправо и, приготовившись встретить сына-второклассника, невольно заулыбалась.
            Однако это был не Санька. За дверью стояла встревоженная соседка с шестого этажа, а вместе с ней какая-то неизвестная Наташе пожилая женщина.
            - Наташ, - быстро проговорила Анна Ивановна, - поднимись к нам, - Артёму Ивановичу плохо.
            - Опять? – ахнула Наташа, - только вчера курс уколов закончили, и опять плохо? Сердце, что ли, опять прихватило?
            - Да что у него ещё болеть может? – вставила молчавшая до этого незнакомая женщина, пришедшая с Анной Ивановной, - всё оно, милая. Всё оно. «Окающий» говор ясно дал понять, что женщина была не местной.
            - Я сейчас, - Наташа оставила дверь полуоткрытой, - только шприцы с ватой возьму. Она вернулась в квартиру, выключила начавший закипать чайник и взяла с холодильника пакет со шприцами, которые положила туда накануне вечером.
            - Я уж думала, теперь вам долго не понадоблюсь, - сказала она, поднимаясь с обеими женщинами на этаж выше.
            - Ты уж извини, милая, - сдавленным голосом проговорила Анна Ивановна, - что мы тебя опять побеспокоили. Никто ведь кроме тебя уколы в нашей округе делать не умеет.
            - Да я не о том, - смутилась Наталья, поняв, что соседка расценила её слова дословно. – Я ведь думала, что он на поправку после курса лечения  пойдёт…
            - Мы тоже так думали, - уже не скрывая слёз, проговорила Анна Ивановна, - а дело-то вон, видишь, как  оборачивается.
            Они вошли в чистенькую, ухоженную переднюю, и сквозь приоткрытую дверь Наталья увидела лежащего на диване Артёма Ивановича. Он лежал прямо в рубашке и брюках, а около дивана, повернувшись носами в разные стороны, стояли его новые чёрные полуботинки. Артём Иванович тяжело дышал, был бледен, глаза  закрыты.
            Услышав шум в прихожей, он открыл глаза, зашевелился, но Наталья, испугавшись, что он сейчас сделает попытку встать, что при болях в сердце было весьма нежелательно, быстрым шагом прошла в комнату и остановилась около дивана.
            - Садись, дочка, - слабым голосом проговорил Артём Иванович.  Он грузно подвинулся и похлопал ладонью по начавшему протираться краю дивана. При этом он надсадно закашлялся, и Наталья, которой его кашель совсем не понравился, нахмурилась:
            - Вы бы, Артём Иванович, вызвали лучше «Скорую», - проговорила она серьёзно, - они бы кардиограф с собой привезли, кардиограмму Вам сейчас бы сделали, а то и в больницу  забрали…
            - Да предлагали мы ему уже, – наперебой заговорили женщины, - но разве он послушает!
            - Цыц, бабы! – неожиданно загремел на них  только что задыхавшийся сосед, и потом, обращаясь к Наталье, сдерживая кашель, произнёс с остановками:
- Кольни мне чего-нибудь… от боли в сердце… Глядишь – оно и отпустит… – Ну? – умоляюще заглянул он Наталье прямо в глаза.
            На какое-то мгновенье Наталья заколебалась: ведь она была всего-навсего медсестрой, и вся её работа заключалась в том, чтобы раздать таблетки, сделать уколы, да поставить капельницы, назначенные врачами. Обширными  знаниями в области кардиологии она, как и любая медсестра, не обладала, и если делала уколы, то только по просьбам родных и знакомых. Но глаза Артёма Ивановича смотрели на Наталью с такой надеждой, что отвести своих глаз от его просящего о помощи взгляда она не смогла. И отказать в просьбе не смогла тоже.
            «Бабы», одна из которых приходилась Артёму Ивановичу родной сестрой, а вторая – незнакомая пожилая женщина – какой-то дальней родственницей, оказавшейся в их городе проездом, тихонько разговаривали на кухне. Пока Наталья набирала лекарство в шприц, она почувствовала лёгкое прикосновение к ногам. Она опустила глаза и увидела Рыцаря – чёрного кота с белой грудкой, который жил у Артёма Ивановича. Правда, слово «жил» как-то не очень подходило к этому нахально-напористому представителю рода кошачьих, поскольку он периодически пропадал и мог отсутствовать недели по две, а то и больше. И неважно, весна была на улице или другое время года – Рыцарь был действительно тем котом, который «гулял сам по себе». Гулянки эти всегда проходили по одному сценарию и заканчивались одинаково: кот  возвращался домой с прокушенным ухом или прищемленным, невесть между каких дверей, длинным, похожим на плётку, или скорее – на обросшую шерстью палку -  хвостом.
            После этих злоключений Рыцарь обычно долго отсиживался дома и становился на какое-то время самым обычным домашним котом, которого невозможно было выгнать на улицу никакими способами. Впрочем,  отъевшийся и отоспавшийся, он опять исчезал и опять же никто не знал, когда, а главное – с какими потерями своего кошачьего здоровья – он вернётся в уютную и тёплую квартиру Артёма Ивановича. И вернётся ли вообще…
            Как видно, сейчас у Рыцаря как раз был «период отсидки в резервации», потому что он беспрерывно тёрся о Натальины домашние джинсы боком и головой, на которой кроме прокушенного уха были видны и другие «боевые шрамы», полученные в потасовках и драках с уличными котами.
            - Ишь, ласки захотел, шельмец, - кряхтя произнёс Артём Иванович, поворачиваясь на бок и освобождая место для укола. – А ты, дочка, гони-ка его прочь! – добавил он и взял для острастки небольшую думку, которая лежала около его головы.
            - А ну, пошёл вон, наглец, - он попытался придать свирепости своему далеко не злому голосу и замахнулся на Рыцаря подушкой.
            Но Рыцарь не испугался. Он удивлённо посмотрел на воинствующего хозяина, грозившего запустить в него небольшой мягкой подушечкой, затем поднял свой палкообразный хвост и с достоинством прошагал к выходу из комнаты.
            Наталья между тем закончила делать укол и вновь обратилась к Артёму Ивановичу:
            - Может, правда, «Скорую» вызовем? Уж очень Вы нехорошо дышите, да и кашель Ваш мне ой, как не нравится!
            Но Артём Иванович остался непоколебим.
            - Нет-нет, Наташенька, мне уже лучше. Зачем врачей беспокоить? Ты для меня самый лучший доктор. Нет-нет-нет, - и он снова замахал руками.
            Наталья собрала разбитую ампулу, ставший уже ненужным шприц, использованные ватные тампоны в мешок и, выходя из комнаты, искренне произнесла:
            - Ну, Артём Иванович, будьте здоровеньки, не болейте.
            И уже в коридоре, надевая тапочки, добавила:  - Если что – зовите, всегда помогу. Но лучше бы Вы поговорили с врачом. Не хотите звонить в «Скорую» ,  так хоть участкового завтра вызовите.
            Анна Ивановна проводила её до порога и, зная, что Наталья не берёт денег за сделанные уколы, сунула ей в руку большой оранжево-красный апельсин.
            Наталья, открывшая рот, чтобы произнести, что и это было бы совершенно излишне, в ту же секунду услышала:
            - Это для Сашеньки. Не отказывайся, витамины нужны всем и всегда. При этом Анна Ивановна невесело и словно просяще улыбнулась, и Наталья поняла, что в этот раз она опять не сможет отказать соседке.
            - Спасибо тебе, - услышала она уже на лестничной клетке.
            - Не стоит благодарности, - ответила Наталья и, вернувшись домой, подумала, что шприцы пока так и оставит где-нибудь поблизости, а вдруг вскоре они опять пригодятся?

***
            Но потребность в шприцах отпала, причём, на весьма долгое время. В субботу, выходя из лифта вместе с Санькой, который решил опробовать подаренный не день рождения скейтборд, Наталья неожиданно натолкнулась на первом этаже на Артёма Ивановича.
            То ли на площадке было недостаточно света, то ли Наталья недостаточно внимательно разглядела его лицо, но выглядел пенсионер неплохо, был весел и относительно бодр.
            Потрепав Саньку по затылку, он вошёл в лифт и из кабинки обратился к Наталье:
            - Ну, что, дочка, говорил же я тебе, что никакие врачи мне не нужны.
Вот, почитай уже третий день на улице гуляю – и ничего!
            Дверь лифта с шумом захлопнулась, и Наталья даже не успела ничего ответить улыбающемуся и оптимистичному соседу. В этот самый миг в голове её пронеслась только одна мысль: «Подольше бы так!»
            …Увиделась она с Артёмом Ивановичем уже в конце ноября, когда с неба довольно регулярно начали падать снежинки, а на лужах во дворе стала появляться твёрдая ледяная корочка.
            - Как Ваше здоровье, Артём Иванович? – поинтересовалась Наталья, - переход на зиму хорошо переносите? Скачки давления не беспокоят?
            - Да нормально всё, - сосед привычно замахал руками, - спасибо тебе, добрая душа. Сколько раз ты меня уже в этой жизни выручила! Я теперь должник твой, выходит так. И он снова улыбнулся.
            Наталья хотела было возразить ему, что ни о каких долгах не может даже быть речи, как Артём Иванович заговорщически поманил её пальцем и негромко произнёс:
            - А знаешь что, Наташенька, чудо какое у меня произошло?
            Наталья, руки которой оттягивали две внушительные авоськи, поставила их на скамейку и в тон соседу ответила шепотком: - Не-е-ет, не знаю!
            - Рыцарь мой образумился, - то ли с гордостью, то ли желая похвалиться поведением своего чёрного кота,  важно ответил Артём Иванович.
            -  То есть, как это – образумился? – не поняла Наталья.
            - А вот так! – развёл руками Артём Иванович, - гульбу свою напрочь забросил. Живёт теперь только дома, как путный кот. Даже туалет специальный пришлось приобрести для него, - со смешком добавил он.
            Увидев недоверчивый взгляд Натальи,  сосед продолжал:
- А главное, знаешь, где он теперь спит?
            - Где? – шёпотом продолжила Наталья. – В ванной что ли? Или в раковине? (Она недавно видела в одном из журналов фотографию, где был изображён кот, выбравший себе спальное место аккурат в раковине ванной комнаты.)
            - Скажешь тоже, - с оттенком деланной обиды в голосе произнёс Артём Иванович, - зачем ему в раковине спать, когда дома полно мест помягче?
            И, наклонившись к самому Натальиному уху, значимо проговорил:
            - Со мной спит, на диване! Как самый настоящий человек!
            - Да Вы что? – удивилась Наталья, которая даже представить не могла, чтобы Рыцарь – эта гроза котов всех мастей и окрасов, не пропустивший ни одной драки с себе подобными усатыми созданиями, мог спать на диване рядом с хозяином. И тут же расхохоталась, подмигнув Артёму Ивановичу: -Не храпит, благообразный-то ваш Рыцарь? Спать не мешает?
            Артём Иванович оценил шутку и в таком же тоне ответил:
            - Какое там! Спит тихо, как… мышонок! Но, тот час же сообразив, что сравнивать матёрого кота с мышонком как-то непростительно и даже обидно для его мохнатого друга, поправился: «Я… хотел сказать, как котёнок!»
            - И головой прямо на подушку укладывается? – продолжила подтрунивать Наталья.
            - В том-то