МАКСИМалист

Боже, как эти двое любили друг друга! Казалось, у них не было ничего общего: она была девочкой из детдома, у него  же  был полный семейный  комплект, состоящий из мамы, папы, брата, бабушки и серого кота британской породы.
Она любила историю и литературу, старалась хорошо учиться, но «четыре» было высшей её оценкой и наградой за выучено-вызубренные строчки из учебников. Даже зная материал достаточно неплохо, она могла в последний момент стушеваться, уверенность на удивление быстро покидала её, и тогда ей уже самой казалось, что она действительно ничего не знает из того, что было задано на дом. Рассматривая очередную четвёрку с минусом в дневнике, она никак не могла понять, почему, выучив тот или иной параграф, она так неуверенно воспроизводила у доски то, что пересказывала сама себе ещё вечером достаточно бойко.
Ему всё, ну, или практически всё давалось легко. За отличными оценками он не гонялся, но и в «троечниках» не ходил. Из уроков учил дома одну только физику – свой любимый предмет, залезая в интернет и находя там нетипичные для школьных учебников задачи. Чтобы их решить, мог сидеть до полуночи, а то и вовсе заснуть над книгами, и потом, проснувшись рано утром, снова сидеть и доделывать то, что не удалось сделать накануне. Валяющиеся на письменном столе в беспорядке листки, были исписаны формулами, цифрами, изрисованы чертежами, но он не вставал из-за стола до тех пор, пока задача не сходилась с ответом.  Остальные предметы наскоро читались во время перемены и так же наскоро воспроизводились в памяти, если учителя спрашивали его.
Её любимыми занятиями было шитьё (этой премудрости в детдоме обучали всех, но далеко не все могли впоследствии скроить себе даже кухонного передника) и вязание крючком. Белые узорные салфеточки, аккуратно вывязанные по сложным для не разбирающегося в этом деле человека, схемам, украшали почти  все комнаты в их детском доме.
У него в «любимчиках» ходил мотоцикл, на котором он не столько катался, сколько постоянно чинил, приходя домой с грязными от машинного масла и солидола руками и хлюпающим носом, потому что ветер, гуляющий снаружи гаража, то и дело норовил забраться внутрь не только гаражных стен, но и под куртку.
После таких ремонтных работ  бабушка, вздыхая, отпаивала его чаем с липовым цветом или малиновым вареньем, что, впрочем, не мешало ему на следующий день опять отлаживать работу движка или проверять тормозную систему «железного коня».
Сложно было сказать, что их свело вместе, но, видимо, что-то свело, потому что после месяца знакомства они уже жизни друг без друга себе не представляли.
- О чём вы хоть разговариваете? – удивлялась мать, зная, что её Максим мог поддержать разговор почти на любую тему. А вот барышня была либо слишком скромной, либо немного инфантильной по сравнению с  импульсивным и словоохотливым Максом. Если честно, мама больше склонялась ко второй версии, но дружбе особо не препятствовала, зная, что первая любовь редко бывает настоящей, и из этих отношений её сына с девочкой сомнительного происхождения вряд ли что получится.  То, что у них с мужем первая любовь вылилась в весьма прочный союз, Светлана Владиславовна считала то ли везением, то ли совпадением звёзд где-то в далёких галактиках. Она частенько так и говорила: «Мы – это редкий случай», подразумевая под словом «мы» себя и мужа – десантника, прошедшего  несколько  «горячих точек» и вернувшегося целым и невредимым оттуда, откуда многие не возвращались вообще.
Отец же ни в учебные, ни в личные дела сына не влезал, а посему вопросами своему отпрыску не досаждал, считая, что тот разберётся сам как в решении сложных задач по физике, так и в отношениях с девушками.
Максим был благодарен отцу за его мужскую поддержку. Он её всегда чувствовал, всем своим нутром ощущал. А ещё про себя всё время благодарил отца за то, что тот научил его таким приёмам кулачного боя, какие ходившим по разным секциям его одноклассникам даже не снились.
Налетевшие однажды на Максима за школой то ли наркоманы, то ли просто какие-то шалопаи, решившие поиздеваться над «малявкой»-школяром, который возвращался с занятий коротким путём, быстро пожалели о том, что им вообще пришла в голову такая мысль, а именно – испытать на прочность «салагу» из одиннадцатого класса.
Что касается прочности, то её не хватило как раз нападавшим, коих было целых четверо. Был, правда, ещё и пятый, но он был вроде наблюдателя, которого взяли только для того, чтобы в случае чего, тот быстро предупредил  остальных, что пора «делать ноги»!
Уложив сходу двоих прямо на месте, Максим сильным ударом в челюсть пригвоздил к железному забору третьего и  самого широкоплечего.  После этого,  резко обернувшись, он уже собрался показать, где зимуют раки четвёртому, обозвавшему его неприличным для мужчины словом. Но злоязычный неприятель внезапно дал такого дёру с места, где происходила драка, что Максим переключил свои боевые умения на неудавшегося доносчика, которого мысленно назвал «шестёркой». Из всей компании тому повезло больше всех: он отделался только разбитым носом. Поглядев ещё раз на корчившихся на земле, явно превосходивших его по возрасту, драчунов и на  «предводителя», потерявшего свой геройский вид и продолжавшего прижиматься спиной к решётке забора,  Максим для острастки вторично замахнулся на «шестёрку». Но когда увидел, с каким рабским выражением лица, глядел на него парень, у которого на верхнюю губу стекала ручейком  кровь, и которую он тщетно пытался остановить, зажимая нос ладонью, Максим, плюнув с досады, поднял с земли свой рюкзак и отправился домой.
Дома он тщательно замыл следы крови, попавшей на его куртку, и никому ничего не сказал. Даже Алине, которая должна была вот-вот приехать к нему, чтобы порешать задачи по физике, которая ей никак не давалась.
Правда, учитель из Максима был никчёмный. Объяснив пару раз то, что, по его мнению, и так должно было быть понятно любому мало-мальски сведущему в основах этой науки, человеку, он просто брал у Алины тетрадь и писал в неё решение. Объяснять элементарные, как он полагал вещи, в третий раз, Максим считал делом проигрышным. Впрочем, Алине вполне хватало того, чтó Максим быстрой рукой набрасывал в её тетрадку. А ещё его присутствия, когда он сидел рядом, и, уже ничего не объясняя, делал записи. А ещё ласковых слов и поцелуев, которыми всегда заканчивались эти занятия. Алина всегда ждала именно конца этих «уроков», потому что в конце её неизменно ожидало самое приятное. А о том, что знания по физике так и  оставляли желать лучшего, она не задумывалась. Ну, а уж если отдать дань справедливости до конца, Максим об этом не задумывался тоже.

***
Наступили их последние осенние каникулы. На следующий год, куда бы оба ни поступили, осенних каникул уже не будет ни у того, ни у другого. После летних придётся набраться терпения и сразу ожидать новогодних праздников и следующих за ними дней отдыха.
Встретив Алину на трамвайной остановке, где они часто встречались, Максим предложил прогуляться по микрорайону старой застройки.
Он любил эти двух- и трёхэтажные дома, которые окружали его с рождения. А вот к вырастающим, как грибы, многоэтажкам, у него было совершенно другое отношение. Они казались Максиму несоразмерно большими, сделанными грубо и безо всякого вкуса, в то время как постепенно стареющие и ветшающие  дома  сталинского типа являли собой, по мнению Максима, образец «настоящих» домов. Некоторые из них он вообще считал произведениями искусства! Колонны, украшавшие фасады нескольких домов их микрорайона,  балконы с витыми вставками, окна, над которыми иногда можно было увидеть лепные украшения – всё это вызывало в душе Максима неподдельные чувства восхищения архитектурой прошлого столетия.
-  Как же раньше красиво строили… - начал он.
- Да, хорошо, - отозвалась Алина, - мне тоже кажется, что эти небольшие дома намного уютнее и по-домашнему теплее, чем вон те громадины, которые мы с тобой видим невдалеке.
- И как там люди живут? – продолжал развивать свои мысли Максим, - они ведь там и друг друга по-человечески не знают. Подъезды в них неаккуратные, в каждом мусоропровод, перила на лестницах  сломанные… Не-е-е, я в таком доме, например, жить бы  совсем не хотел. 
Так они и шли, болтая о сначала о домах, потом переключились на какие-то другие темы – мало ли о чём могли говорить парень с девчонкой! Верховодил в разговоре, конечно,  Макс, и Алине нравилось просто слушать его. Слушать голос, ставший таким родным…  Сама она действительно была немногословным человеком, но зато она обладала редким для хорошего собеседника качеством – она была прекрасной слушательницей. Вставляя изредка фразу или две в рассуждения Максима, она вроде бы и не оставалась в стороне от его речей, и с другой стороны, всегда внимательно слушала того, к кому в последнее время так привязалось её сердце, которое ещё ни разу не испытало настоящей любви. А охотник до рассуждений - Максим - очень ценил это качество своей юной подруги, потому что именно ей, как казалось ему, он мог поведать и доверить всё, что угодно.
Незаметно сначала сгустились сумерки, а затем и совсем стало темно. Максим предложил Алине проводить её на трамвай, только на другую остановку. В этом у него был свой интерес: мало того, что до соседней остановки путь был длиннее, так он ещё пролегал через небольшую рощицу, где Макс надеялся в темноте поцеловать свою барышню, чувства к которой у него росли с каждым днём.
Они прошли через мостик и уже приближались к деревьям, которые скрыли в тёмное время суток, наверное, уже не одну целующуюся парочку, как вдруг оба услышали пьяные голоса, гогот, а ещё какой-то странный звук, больше похожий на визг то ли кутёнка, то ли молодой собаки.
«Подожди-ка меня здесь, - попросил Алину Максим и быстрым шагом пошёл на этот непонятный звук.
Картина, которая предстала его глазам, на секунду ошеломила его. Молодые люди примерно его возраста, скорее это были парни из рядом расположенного ПТУ, тянули маленького рыжего щенка в разные стороны, держа его за лапы. Видимо, занимались этим варварством они уже давно, потому что малыш уже даже не визжал, а едва пищал от ужаса и боли. А парни, хохоча, продолжали свою издевательскую игру. Горевшая на электрическом столбе лампа, давала слабый свет, но, тем не менее, Максим всё же разглядел, что около пьяной компании валялось несколько пустых банок из-под алкогольных коктейлей  и пива. 
- Эй, мужики, - обратился к ним Максим, - зачем над собачкой издеваетесь?
- Проваливай, - тот час же ответило ему несколько нетрезвых голосов. Кутёнка же в это время не переставали тянуть за лапы и за хвост, что доказывал писк, доносившийся со стороны подвыпивших молодых людей.
- Тебе чего надо? Ты, хмырёныш малолетний! - один из парней вырвал щенка из рук остальных и сунул трясущееся создание под нос Максиму. При этом собеседник дыхнул так, что у того сомнений не осталось: трезвой вся эта шайка-лейка не была точно.
- Собаку  отпусти, - твёрдо сказал Максим, не повышая голоса, - да побыстрее.
- А ты кто здесь? Командир, что ли? – вызывающим тоном осведомился собеседник, приблизив вплотную лицо к Максиму.
-