"Тихая глубинка"

тема не обсуждалась. Его Бог не наградил тягой к технике.
  - Шикарная «карета»! – восхитился он, сопровождая слова шутливой интонацией.
  - Сын подарил, - похвалилась Марина.
  - Замечательный сын, - сказал Игорь. Он знал историю жизни Марины «от и до». Её сын многого добился благодаря неутомимой энергии, знаниям в области юриспруденции и умением оказаться в нужном месте в нужное время.
  По дороге Марина решила немного провести его по городу, чтобы он имел хотя бы небольшое представление о нём.
  - Вот это – Дом культуры, единственный городе.  А там, за поворотом – рынок.
  Игорь обратил внимание, что в городке стоят преимущественно частные дома. Причём расположены они не по статусу, а хаотично: трёхэтажный элитный дворец соседствовал с халупой одинокой старухи.
  - Чей это особняк? – поинтересовался он.
  - Хозяин уже семь лет за границей живёт, а за домом несколько человек присматривают – управляющий, уборщица и пара охранников.
  - Сам возвращаться не собирается?
  - Ему и там хорошо. Иногда приезжает с ревизией, недельку посидит взаперти и исчезает снова на неопределённое время. Дочь у него умерла здесь единственная…
  - Тогда понятно и его отшельничество, и почему он уехал подальше от родного крова.
  Когда они проезжали по центральной улице, он увидел то, что его заставило обратиться к Марине с просьбой:
  - Останови, пожалуйста, на пять минут.
  - Зачем?
  - Секрет…
  Он с видом уверенного в себе человека (прочем, каковым и являлся), вошёл в магазин с вывеской «Цветы» и вскоре вернулся с шикарным букетом белых роз, упакованных в подарочную обёртку.
  - Вот надумал… Зачем? – запротестовала Марина, но по её глазам Игорь прочитал, что женщине приятно его внимание.
  Он знал – дом Марины находится в части, находящейся на почтительном расстоянии от центра. Они недолго постояли в очереди на железнодорожном переезде – пришлось подождать, пока проползёт гигантская гусеница товарного поезда. За переездом машина миновала цементный завод, заброшенные склады и только потом, миновав промышленную зону, выскочила на трассу, ведущую в глубь России. Строения, расположившиеся вдоль неё, больше напоминали деревню, чем окраину города.
  Наконец Марина вывернула руль вправо, и они оказались в небольшом уютном посёлке. Чувствовалось, что люди здесь живут по своим правилам, не схожим с общегородскими. Игорю лишь показалось забавным наличие большого Торгового Центра в окружении частных домиков, хотя он и находился на главной площади. Буквально в ста метрах от него возвышалась церковь. Миниатюрный магазин Марины не затерялся в этом архитектурно-социальном разнообразии. И если доброжелательными взглядами окон притягивал к себе Божье расположение, то в тоже время с мужественной стойкостью выдерживал конкуренцию со стороны сетевого монстра.
  - А вот и мой кормилец, - сказала Марина, едва они поравнялись с ним.
  - И название какое замечательное – «Милости просим!».., - улыбнулся Игорь.
  - Я же тебе раньше говорила – забыл?
  - Нет, но сейчас я убедился, что название очень даже соответствует его внешнему виду….
  - Он и внутри соответствует…
  - Я уверен в этом. У меня ещё будет время – оценить его достоинства.
  - Всё потом… Пришла пора знакомиться с моими хоромами…
  Игорь видел её дом на фотографиях. Добротно сложенный из белого кирпича, двухэтажный, защищённый высоким металлическим забором тёмно-коричневого цвета. Сразу бросались в глаза шикарные, расписные ворота, которые она сама почему-то называла «цыганскими». Наверное, из-за витиеватого узора. Гараж, примыкавший к воротам с правой стороны мог вместить в себя не одну машину.
  - Так и было рассчитано, - пояснила Марина, - Сын иногда сюда загоняет.
  Как только они вошли во двор, Игорь не сдержался и поцеловал Марину с такой страстью, что, не помоги ей стена дома, оба рухнули бы наземь.
  - Ты что творишь? – прошептала она – Вдруг кто увидит? Или у вас, в Москве, так принято?
  - Это – не я, это – душа… - так же шёпотом ответил Игорь.
  - А в доме не хочешь поцеловать?
  - Хочу, и – не только это…
  Однако, прежде чем ему удалось снова познать вкус сочных губ Марины, он по её просьбе разобрал сумку.
  - А то может создаться впечатление, что ты – проездом… Да и усталость дорожную надо снять в ванной. Я специально для тебя купила пену хвойную и морскую соль – как любишь….
  - Спасибо, Солнышко, - мягко сказал он и провёл нежно ладонью по её щеке.
  В этот день они так никуда и не выбрались – не до этого было. Что происходило между ними – пусть так и останется недоступным для читателя. Личная сказка пишется только для двоих, и предаваться сладким воспоминаниям могут только те, кто её претворяет в жизнь.
  После завтрака Игорь попросил, чтобы она отвезла его к памятнику погибшим солдатам – возложить цветы. В Москве он каждый год двадцать второго июня приезжал в Александровский сад, к могиле Неизвестного Солдата – отдать дань памяти павшим героям Великой Отечественной Войны.
  - Ты говорила, что ваши общественные организации тоже так делают и обещала меня свозить, - напомнил он.
  - Я думала – ты забыл, или пошутил… Но раз хочешь – пожалуйста… Только потом поедем туда, куда я тебя повезу…
  - Договорились… А заранее не раскроешь планов?
  - Обойдёшься, - улыбнулась Марина, - Так интереснее будет.
………..
  «Дылда» выполнил всё так, как велел «Кучерявый»: в одиннадцать часов вечера за круглым столом, уставленным выпивкой и нехитрой закуской, сидели, кроме них, ещё четверо – «Чужак», «Рыжий», «Тихоня» и «Гриха». Куч медленно тасовал карты, его зам старательно нарезал «Бородинский» хлеб, сало с чесноком и солёные огурчики… Самогонка уже покоилась в видавших виды рюмках.
  - Вы знаете, по какому поводу вас сегодня сюда свистнули, - Коротков сходу начал говорить о главном. Все согласно закивали головами…
  - Вот и ладно, - сказал он, - Тогда махнём по первой и приступим… Кому сегодня что выпадет... Напоминаю, «Тихоня» и «Гриха» играю только не щелобаны…
  - А если ты проиграешь? – вдруг спросил «Чужак».
  Коротков насквозь пронзил его взглядом. Щуплый новичок уже пожалел, что рискнул заикнуться не по делу.
  - Если я проиграю… Тогда и поговорим, - протянул «Кучерявый», с трудом подавив желание – свернуть бомжу челюсть.
  - Извини, если я что не так..., - промямлил «Чужак».
  - Начнём с «Тихони», - не обращая внимания на нытьё провинившегося, Коротков принялся тасовать колоду. Карты в татуированных пальцах выписывали кренделя. Волей-неволей все не сводили с них глаз. Как будто они примагничивали, говоря: мол, смотрите, смотрите – никому ничего не заметить.
  Коротков, будучи «банкиром», кинул сначала карту равнодушному «Тихоне», а потом себе. Потом снова – «Тихоне»… Король и девятка… «Тихоня» почесал затылок.
  - Ещё…
  Чего ему было терять? Ну, получит от «шефа», в крайнем случае, по максимуму – одиннадцать увесистых. Чай, черепушку не пробьёт.
  Эх, вот и выпал туз… Когда не просили…
  - Перебор.
  «Тихоня» вздохнул и наклонил лоб.
  - Погоди, а карту вытянуть – на количество? – удивился «Кучерявый» такой покорности «перебравшего».
  - Чё её тянуть? Мочи уж по полной!
  - Никак, в мазохисты записался? – подковырнул из угла «Дылда».
  - Какие ещё мазахуисты? – не понял «Тихоня», далёкий от современных субкультур.
  - Темнотааа, - рассмеялся «Дылда» - Это всё равно, как «опущенные». Только любят, когда их «мудохают» по всем частям тела.
  - За «опущенного» можно и ответить, - вскочил «Тихоня». «Дылда» вдруг вспомнил, что на том висит «мокруха» и понял – херню сморозил. За такие «косяки» могут самого «опустить».
  - Ты не обижайся, Тиш, я ж не в обидку… Все мы тут – свои… Шутю я… Не мазохист ты, не мазохист… Свой пацан! Но, может, всё-таки карту вытянешь?
  - Хорошо..., - согласился «Тихоня» и наугад сдвинул часть колоды.
  - Десятка, - огласил приговор «Кучерявый», - Я тут подумал – зачем твой лоб проверять на прочность? Давай - десять раз по ушам десятью картами.
  «Тихоне» оказалось безразлично – какая часть его лица попадёт под экзекуцию, и, спустя три минуты, он уныло побрёл в ванну охлаждать под холодной водой красные лопухи.
  А в это время пытал счастья «Гриха». «Чужак» и «Рыжий» дожидались своей очереди. И если первый спокойно относился к предстоящей лотерее, то «Рыжий» мандражировал не на шутку. Он недолюбливал Короткова, считал его, как вся и городская «братва» беспредельщиком, но побаивался. Знал, что этот урод мог нащупать самое больное место у человека и безжалостно этим воспользоваться. А у «Рыжего» такое место присутствовало и не являлось тайной ни для кого – крошечная больная дочка Наташки Сергачёвой. Он по пьяни два года назад изнасиловал её, но девушка не стала заявлять в милицию – пожалела старую, беспомощную мать «Рыжего». Матери, жалость, конечно, не помогла: померла в начале этого года. А у Наташки родилась дочь с врождённым пороком сердца. Когда «Рыжий» узнал об этом, то попробовал загладить вину и жениться на ней, но Наташа так и не смогла переступить через ненависть и брезгливость. Он пытался передавать деньги через её подруг, летом ночевал на лавочке возле дома… Всё бесполезно… Она не замечала «Рыжего», относясь к нему, как к пустому месту.
  - Пля… Опять – невезуха! – вскричал «Гриха», когда «Кучерявый» перед его носом выкинул поочерёдно «Даму», «семёрку» и «Туза». У самого насчиталось ровно двадцать.
  - Ну, и что с тобой будем делать? – ехидно посмеивался Коротков.
  - Но ты ведь говорил, что я уже отработал своё!
  - Конечно, отработал. А кто говорит о чём-то сверхъестественном… Сейчас я придумаю тебе задание, а пока… «Дылда», наливай, выпьем за моё здравие!
  Тому не надо было повторять два раза: он метнулся к начатой бутылке самогонки и принялся разливать в опорожнённые ёмкости. Но «Кучерявый» неожиданно тормознул его.
  - А вот «Гриха» у нас полную кружку спирта неразбавленного выпьет. Без закуски…
  - Ух, ты! – наигранно заверещал «Дылда», изображая то ли зависть, то ли сожаление по поводу участи собутыльника, - А он сможет?
  - «Куч», пощади…, - взмолился «Гриха», -- В последнее время спиртное с трудом идёт: печень с поджелудочной пошаливают. Не хочу, как сосед мой, Вован, в сорок пять от панкреонекроза загнуться. А то и раньше…
  - Слов-то каких нахватался…. Пакрно… Тьфу! Не выговоришь! – Коротков поморщился, - Меня это не колышет… Будешь концы отдавать, отнесём к бабке Самсонихе – она мёртвого на ноги поставит.
  Со наворачивающимися на глаза слезами «Гриха» сходил на кухню за армейской кружкой, неведомо откуда появившейся в кухонном хламе хозяина квартиры, и поставил её на стол.
  - Будь что будет! Не поминайте плохим словом, если вдруг – того…
  - Да, не ссы! – принялся успокаивать несчастного «Дылда», наливая в кружку самый настоящий C2H5OH, - Всё обойдётся… Зато кааакой кайфец словишь!
  «Гриха» перекрестился, хотя и был отроду некрещёным, и одним залпом – давясь, но не отрываясь, большими глотками выпил «термоядерную жидкость». Несколько минут (две-три, не больше) он простоял в оцепенении, сильно зажмурив глаза и также сильно сжав остатки зубов.
  - Жив? – спросил «Кучерявый».
  - Жиииив.., - еле выдохнул «Гриха» и рванул в строну туалета, откуда