любит! Он любит МЕНЯ!
В её голосе тоже было изобилие счастья. Так, вытворяя немыслимые балет-ные па, она оказалась у огромного зеркала в правой части комнаты , и, наконец, замерла, вглядываясь в отражающее стекло. Из него в полумрак девичьей комнаты смотрело милое юное лицо с обаятельной улыбкой на припухших губах.
Валера целовал эти губы, припадая к ним, как к роднику с целительной во-дой. И она чувствовала, что он тоже не может насытиться этими свежими прикос-новениями губ. Ещё и ещё!
Валера – лучший и самый красивый студент их университета. Это был обще-признанный факт. Преподаватели ставят ему только «отлично», родители никогда не порицают за скверное поведение, и в него влюблены все студентки без исключе-ния! А Валера выбрал её! Напрасно Катя щеголяла розовым свитером из ангорко-вого пуха, совершенно зря Мадлена выставляла пупок с колечком, чуть ли не за-мораживая свой живот. А Он выбрал Лару в застиранной кофточке и обычных джинсах! Она отвоевала Валеру у всех, у всех!
Нет, всё-таки, что в ней нашёл Валера? Лара стала придирчиво всматривать-ся в зеркало. Губы изогнуты как-то не совсем правильно, правая сторона рта при-поднята, левая – опущена. Почему, почему? Она с детства хочет устранить этот не-достаток. Тогда очарование её улыбки было бы намного полнее и действовало бы не только на Валеру.
А здесь? Тонкие пальчики тронули маленький носик. Перегородка тоже ис-кривлена в правую сторону. Мама говорит, что в детстве Лара была отчаянная ша-лунья, и в пять лет героически слетела с высокой горки. Ах, как тогда она сильно ушиблась! Из носика пошла густая алая кровь и это сильно напугало её. Лара тогда долго плакала. Хотя, при чём здесь её детские слёзы?
Сейчас впору зарыдать, глядя на этот кривой носик! Лара хочет, хочет это ис-править! Ведь даже левая стопа доставляет ей досадную неприятность, она умудри-лась быть на полсантиметра короче правой и приходится всегда подкладывать в носок кусочек ватки.
Что ещё? Левая бровь. Она, эта левая бровь, как бы на зависть правой сторо-не, взлетела на целый сантиметр выше и часто придаёт её лицу восторженность и удивленное выражение. А зачем? Лара взяла непослушную бровь двумя пальчика-ми и насильно опустила вниз, туда, где ей как раз положено быть. Глаз заискрился, заметал искры негодования.
- Нет, не так, а по – настоящему! Хочу, хочу, хочу! - прокричала Лара своё страстное желание вместе с двенадцатым ударом часов.
* * *
В это самое время по ночному городу, разглядывая высоко над головой ажур-ные ветви деревьев и желтые круги фонарей, медленно шёл Валера. Грустно, что заканчивается сентябрь, уходят его последние тёплые деньки. Всё чаще хмурится небо, проливая дожди на укрытую сухими листьями землю. Всё чаще в такое время бегут вдоль улиц прохожие, укрываясь под разноцветными зонтиками. Но сегодня, как по заказу, выдался тёплый чудесный вечер! Валера вновь переживал счастли-вые мгновенья, вспоминая, как он вёл Ларочку под руку по широкому тротуару аллеи, и они вместе смотрели на убегающую вдаль улицы цепочку круглых фона-рей. А прямо над их головами висел в синем небе шар луны, точно ещё один за-жженный людьми фонарь. Лара сказала всего одно слово, забавно растягивая зву-ки:
- Смотри!
И он сразу всё понял – по её поющему счастьем голосу, по устремленному ввысь взгляду. Его тоже восхищала эта недосягаемая ночная красота. Сколько раз он прогуливался в одиночестве по этой вечерней улице, не решаясь назначить сви-дание Ларе! Сколько раз стоял в темноте под её домом, вглядываясь в тайный свет её окна! Сколько поэтических строк посвятил он своей любимой! Он заглянул Ларе в лицо – оно было настолько родным, что он вдруг решился и стал читать вчера написанное им стихотворение:
Осень заболела листопадом,
Ломят к ночи стебельки листов.
Как им страшно засыхать и падать
Вниз, на тротуары городов!
Лара остановилась и, взяв парня за плечи, заглянула в его глаза:
- Валера, ты необыкновенно талантлив! Я хочу это запомнить: «Осень заболе-ла листопадом…» Никто не сможет так, как ты! А дальше?
И Валера, наслаждающийся её похвалой, снова читал для неё:
Кто сочтёт листов упавших цифру,
Недосуг и поглядеть-то нам!
Сеет дождик мелкого калибра
В землю водяные семена.
Издали зима грозит: «Как дуну,
Погашу цепочку фонарей!»
Но сияют маленькие луны
На осенней улице моей.
Когда он закончил читать, Лара снова остановилась и, отчаянно смущаясь, сама поцеловала парня в губы. Ах, Лара! Она лучшая девушка во всём институте! Удивленно приподнятая левая бровь, понимающая улыбка, волнующий голос: «Ты самый лучший поэт в мире!» Большего счастья ему трудно пожелать! И он снова и снова склонялся над слегка изогнутыми губами, нежно скрепляя их поцелуям. Они долго гуляли под цепочкой фонарей, шуршали золотом опавшей листвы, и всё им было мало. От переизбытка чувств, от нежелания расставаться они договорились пожениться, и завтра после занятий в институте подать заявление в ЗАГС. Только когда девушка пообещала не забыть паспорт, они смогли наконец рассоединить руки. Лара ушла, а Валера опять долго стоял под её окном, глядя на мерцающий свет её настольной лампы. Он не заметил собирающегося дождя и вздрогнул только от первых капель. Быстро послал воздушный поцелуй в светящееся окно на треть-ем этаже и помчался домой под первыми холодными струями дождя. Дождь прой-дёт, и завтра будет новый славный день! Как может быть иначе, если они скрепле-ны печатью любви?
* * *
Почти всё лето Демонический Дух по имени Ан Ирам пролежал, несказанно блаженствуя, на жарком песке пустыни. Нирвану, в которой он пребывал, нельзя было назвать сном, но всё-таки светлые видения мелькали перед его внутренним взором, иначе как бы он мог ощущать время, летящее над Землей? Наконец, ночи стали дышать прохладой, и песок под ним немного охладился. Всего на несколько градусов, но всё же… всё же не так тепло, как раньше. Он понял, что на Земле на-ступает осень.
И тогда Ан Ирам встал во весь рост, вызвав порыв сильного ветра. И увидел, что он был здесь не один, совсем рядом разлегся еще один дух, и еще… Но что ему до других! Он расправил свои прозрачные великолепные крылья и расхохотался. В небе его хохот рассыпался мелким громом. Пора лететь! Его ждут пески другой жаркой планеты. Пора оставить пределы Земли! Он оттолкнулся от земли, легко помчался по звездному полуночному небу. Его хохот заполнял тучи влагой и гро-мом. Начал собираться дождь. Пора!
Он беспрепятственно передвигался по тёмному влажному небу, когда вдруг с ним случилась непредвиденная беда, он даже забыл, как это бывает. Палящая энер-гетическая петля желания обвилась вокруг его груди, стягивая собою пространство и время. Крылья его обвисли и он стал падать…что такое? Откуда в дождливую осеннюю полночь этот яростный плен? Петля притянула сильнее и он, невредимо пролетев сквозь стену дома, свалился на пол в тесной комнатке человеческого жи-лья.
Кто здесь? Ан Ирам увидел у отражающего стекла хрупкую женскую фигур-ку. Неужели это именно её желание смогло спеленать такого сильного, как он, Ду-ха? Чего же она хочет? Он встал, приблизился к этому женскому индивидиуму, вошел в ее сознание и понял. Желание можно было выполнить легко, всего пару секунд, - и он будет свободен.
Но зачем это ей? Ведь она потеряет прекрасную человеческую душу и станет холодной, как снег, от которого он улетает с Земли. Впрочем, ему всё - равно. Един-ственное, чего он хочет, это быть свободным. Дух подошел к зеркалу, встал позади женской фигурки, протянул руки и произнёс:
- Пусть её тело станет симметричным.
В тот же миг Дух почувствовав себя свободным от петли, которая прахом упа-ла к его ногам. Ан Ирам прошел сквозь стену и продолжил свой путь в небесах, чтобы больше никогда, никогда не возвращаться в эту земную обитель.
Лара увидала в зеркале ожидаемое чудо, но оценить его как следует, она не смогла. Вдруг она показалась себе воздушным шариком, из которого выпустили воздух, память затуманилась, силы покинули её. Она, как тряпичная кукла, опус-тилась на ковёр, и так уснула. А в отражающем стекле зеркала четко были видны ровные брови, безукоризненный носик, изумительно правильно очерченные губы, таящие в себе таинство торжествующей улыбки.
Утром по всей квартире разлилась громкая трель будильника, но Лара не вышла на его зов из своей комнаты. Мама отворила дверь Лариной комнаты и вскрикнула, увидав дочку спящей около трюмо:
- Боже мой! Ну что же ты спишь на полу? Вставай. Быстро! В университет опоздаешь!
Последние слова мамы заглушил звонок в прихожей, и тут Лара подняла го-лову:
-Что? Как? – она глянула в окно, на зеркало, как будто что-то вспомнила, и мгновенно вскочила на ноги.
- Это Валера! Открой, а я – в ванную.
Она вышла подкрашенная, ещё более очаровательная, чем всегда, хотя ника-кие краски не нужны были её нечеловеческой вновь приобретённой красоте.
Лара собирала конспекты, когда Валера склонился, чтобы поцеловать её.
-Отстань, некогда! – приказным тоном, никогда раньше не употребляемым ею, прикрикнула девушка и оттолкнула парня, а он с удивлением и пристрастием стал всматриваться в её лицо. Что –то, ещё неясное, в её облике отпугнуло его и он произнёс с лёгким заиканием
- Ты – не моя Лара! Ты – какая-то голливудская красотка, - но Лара приняла его слова за шутку.
Потом они шли рядом и молчали. Валера не узнавал свою невесту. Молчит, насупилась. Не поднимается с удивительным доверием левая бровь, не ласкает неж-ный взгляд, не таит в себе улыбку уголок рта. Даже голос, и тот словно другой… Другой?
- Пошли быстрей! – резкими звуками подтвердила его догадку Лара.
- Что ты такая хмурая?
- Я вовсе не хмурая, и могу тебе доказать это. Мне весело, особенно когда я вспоминаю, какую чушь ты нёс вчера вечером! Осень заболела… а как там даль-ше? На голову заболела или хроническим насморком? Ха-ха-ха!
Валера не узнавал Лару. Но почему-то понимал, что та перемена, которая свершилась в ней, уже навсегда.
- А мне ты тоже посвящал стихи? – продолжала насмехаться девушка.
- Прочти! Хотя, нет, не надо! Не хочу знать.
Ещё вчера они шли рядом, любящие друг друга люди, а сегодня они – люди чужие и, в общем-то, совсем не нужные друг другу. Неужели только по инерции они ещё идут вместе? Неужели от прекрасного вчера не осталось совершенно ничего? Так оно и было. Но ведь людям нужно время, что бы это понять.
- Дай руку, - попросила Лара. Удерживаясь правой рукой за ладонь Валеры, она сняла левую туфельку и навсегда выбросила из носочка утрамбованный комочек ваты.
