Бродилка (Глава 8)

меня на путь истинный! Жезлом размахивала, заклятия читала…
- Кем ты ей представился?
- Металлией! К слову сказать, Металлия на меня за это обозлился. Он еще не отошел от разборок с Мелькором, а тут я со своими шуточками. – Кавадо занялся поглощением кальмаров. Прожевал. Зашептал на ухо отцу. – Пусть мальчик сейчас уйдет, ты его не упускай, но так, чтобы он тебя не почуял, а я немного позабавлюсь над народом…
Шимада нахмурился, спросил громче.
- Тебя когда из отпуска вызовут?
- Не знаю, а что?
- А вы в отпуске? – заинтересовался Артано. – Из-за Эдессы?
Кавадо оскалился.
- Осведомленный мальчик! Из-за этого тоже! Но, если бы из-за одной Эдессы, мне бы поставили на вид мою несдержанность и плохое поведение, сделали бы выговор с занесением в личное дело, но… Когда Тенгрэ начал рассказывать мне о том, кто я такой и, в очередной раз, доводить до моего сведения информацию о моем диагнозе, я объяснил Тенгрэ, кто ОН такой! Сам понимаешь, теперь я в отпуске!
- Здорово! – поддержал Артано.
- Я знал, что тебе понравится! Папа, а почему ты постоянно этим интересуешься?
- Кавадо, - Шимада снизошел до объяснений, - твой диагноз известен даже младенцам в колыбели, но хуже всего то, что его уже на меня распространили! Честное слово, я тебя убью когда-нибудь!
Кавадо подмигнул Артано.
- Знаешь, сколько раз он уже обещал это сделать?
- Догадываюсь! – улыбнулся юноша.
- Папа! Ты не даешь мне договорить! Я хочу позабавиться над народом, и уже разработал подробный план…
- Все в твоих руках, Кавадо, паясничай, сколько тебе влезет, только меня в это дело не мешай.
- Ну, папа, ты-то как раз мне и нужен! Ведь «паясничать» будешь ты!
- Чего?
- Ничего! Ломать комедию, разумеется, буду я, но для одного очень интересного визита мне нужно будет принять твой облик…
- Ой! – Шимада глотнул чаю. – Неиссякаемый источник вдохновения!
- Так ты согласен?! Вот и отлично!
Шимада ничего не ответил, лишь снова глотнул чаю.

В это время Сантьяга пил крепкий кофе без сахара в клубе у Птиция и размышлял. Мальчишка убежал, значит, он не из одной шайки с Кавадо, и ему он тоже нужен. Сантьяга глотнул кофе. Правильно, подрядим Ортегу и гарок на поиски, - уж они весь Тайный город перевернут, но мальчишку отыщут. Нарт допил кофе и попросил еще.
- Восьмая пошла! – шепнул Птиций официантке и отер со лба внезапно выступивший холодный пот.
За окнами кипела жизнь. Сантьяга протер глаза. Мимо промчалась огромная голова на крохотных синеньких ножках, тащившая за собой распевающий похабные песенки магнитофон; затем бежал фиолетовый шестиногий кактус, следом нечто в джемпере с надписью «золотистый хомячок», последним парил светящийся шар, точнее глобус. Сантьяга допил кофе и попросил еще.
- Девятая пошла! – прохрипел Птиций и залез под прилавок.
Сантьяга протер глаза. За окном промчались девять признаков разгула в белых тапочках и шапочках во главе с доктором Дизелем, размахивающим огромным шприцем.
Сантьяга допил кофе. По улице, гремя костями, бежал барон Харадрима и еще семь назгулов, а в небе, на личном транспорте – Смоге Ужасном – парил Ангмарский и вещал: «Я ужас, летящий на крыльях ночи!».
Сантьяга попросил двойную порцию кофе.
- Ave Maria… - начал молиться Птиций, а охранники-люды тихонько выводили из клуба посетителей.
В зале появилась Лаванна, взгромоздилась на люстру, достала бутылочку с надписью «Золотой корень», откупорила ее и залпом выпила. Сантьяга протер глаза. Горгулья исчезла, но зато, на барной стойке сидел толстый лохматый черный кот и лакал коктейль «Кровавая Мэри», закусывая его грибами.
Сантьяга допил кофе и протер глаза. Осмотрелся. Зал был совершенно пуст, за окном брели редкие в такую жару прохожие, под прилавком трясся и молился Птиций, а у дверей тряслись и молились охранники-люды.
- Привидится же такое! – вздохнул Сантьяга.
- Это на тебя шолоховская благодать снизошла! – заметил внезапно появившийся за столом старикашка с пятнистой физиономией, тростью и талмутиком в руках.
- Вы кто, уважаемый? – спросил Сантьяга.
- Я – Маразмус Роттердамский! Великий волшебник и первооткрыватель Глупости!
Сантьяга попросил еще кофе.
- А ммне чаю! – вдогонку крикнул Маразм. – И бутерброд с мммергарином!
Сантьяга закрыл глаза, снова открыл, но Маразм сидел на месте, жевал губами и листал талмутик.
- Вот, мме, давно очень. До войны. Не поммменю какой. Я немножко бумагу намарал. Написал то есть, и дал Шолохову… А он нне оценил. Вот! – Маразм перевернул листок в талмутике. – Вот в Китае я бы пришел в назначенный день в главное управление по делам печати. Мме. Стукнулся бы лбом об пол и, полизав пол языком, я бы встал и поднял мой указательный перст перед собою!!! Мме. Но в Китае все предусмотрено и все рассчитано на тысячу лет, здесь же все вверх дном на тысячу лет! Мме! Но мме сказать это, еще не значит дорыться до коренной причины явления. Есть другое беззаконие. Вот Гоголь виновен в возникновении яростного тупоумия, которое не имеет своего замкнутого самоответственного бытия и является только орудием отвлеченной идеи, преходящей, призрачной формой…
- А вы знаете, что историческое чувство, - вмешалась появившаяся за столиком Джин Грей, - открылось как реагент против ломки всего существующего и существовавшего, обнаружилось как боль от прикосновения хирургического инструмента к живому телу, и об этом мы читаем уже у аббата Прево…
- На все это явилась реакция, отпор всех живых элементов, выразившийся резко и безобразно в романтизме! – продекламировал в ответ Маразм.
Сантьяга взял у трясущегося Птиция пятнадцатую чашечку кофе.
- Первая и главная ложь жизни состоит в мысли, что в каждой лжи есть часть истины! – возгласила Джин-оглы. – Каждая ложь есть относительная истина.
- Мме! – Маразм заглотнул бутерброд с солидолом. – Литературное произведение – это органический плод века и народа в связи с развитием общественных понятий!
- Ха! – парировала удар Джин Грей. – Только один Гете в его величавом олимпийском спокойствии был предметом поклонения, а все другое уничтожалось. Когда у Гете спросили, в чем идея «Фауста», он развел руками и сказал: «Я не знаю!». Поэтому теория, построенная на произвольном критериуме, сменяется другими, ждущими на смену третьих!!! И так usque ad infinitum! – взмахнула она рукой, провозгласив свою победу в споре.
- Прямо до бесконечности. – машинально перевел Сантьяга.
- Вы о чем? – с дрожью в голосе переспросил Птиций.
- А? Что? – Сантьяга взглянул на трясущегося хозяина клуба с семнадцатой чашкой кофе на подносе, повернулся к спорящим Маразму и Джин Грей, и что же? Совершенно верно, читатель, за столиком никого не было.

*   *   *

Едва только удрала довольная собой Лаванна, и Нект бросился за ней в погоню, девять признаков разгула решили, что главная опасность исчезла, поэтому бросились на Голову со товарищи. Самое удивительное, читатель, что доктор Дизель не посчитал противником Ангмарского и восемь назгулов с ним. Но, признакам разгула, честно сказать, и это простительно. Так вот, доктор Дизель и признаки бросились ловить инвалидов науки, но барон Харадрима очень неудачно выставил берцовую кость, простите, ногу, и один из коллег доктора, запнувшись всеми тремя конечностями и протезом, мягко покачнулся и упал. На доктора.
- Homo cretins! – поставил диагноз доктор.
- Vita brevis est! – согласился его коллега, проводя инвентаризацию костей барона Харадрима.
- Полундра!!! – заорал Магнитофон. – Всем сушить весла! Отдать швартовые!! На нас движется пиратское судно!!!
Голова подхватился и пустился наутек, таща за собой оглашающий весь свой репертуар магнитофон. Следом помчались остальные инвалиды науки.
Доктор Дизель стряхнул пылинки с белого халатика, поправил тапочки и шапочку, продул маску.
- Ты! – подскочил череп барона Харадрима. – А на место кто ставить будет?!!
Доктор Дизель воткнул в ухо стетоскоп, прислушался.
- Memento Mori? – предположил доктор.
- Amen! – согласился его коллега.
Ангмарский подобрал прыгающий и клацающий зубами череп барона.
- Дык того… ты подумай! Собери барона, дык или пополнишь наши ряды!.. этого… дык!
Доктор переглянулся с коллегами.
- Ave Marasmus! Morituri te salutant! – хором пропели признаки и бросились в толпу, снующую по станции.
- Во имя Ангбанда! – Ангмарский даже отбросил череп, и тот, клацая челюстями, поскакал по полу. – Догнать… этого… то есть того… Дык обезвредить!!!
- А меня кто собирать будет? – подпрыгнул череп.
- Дык сам смогешь! – Ангмарский вынесся из метро и свистнул Смога Ужасного – свой личный плюющийся и дымящий транспорт.
Назгулы скрутили между собой кости барона, завернули их в балахон и, под его предводительством, кинулись догонять доктора с коллегами, имея целью восстановление некоего подобия справедливости.
…бегуны приближались к девяти кругам МКАДа…

*   *   *

Сантьяга вышел на улицу, прищурившись, огляделся, подумал над возникшими у него в клубе видениями, попробовал связать их с выпитым кофе. Но тогда выходило, что впредь нужно будет отказаться от кофе. Этого Сантьяга не смог бы простить себе, поэтому он решил, что виноват во всем ставленник, встретившийся ему на Арбате. Ставленник… До чего же знакомая у него рожа! Сантьяга потер переносицу. Это Кавадо. Никто из ставленников, кроме Кавадо, не забредает на эту планету, особенно после того, как пропал Николас. Сантьяга едва заметно улыбнулся. Он, в свое время, приложил массу усилий, чтоб устранить Николаса. На счастье, Николас был человеком…
Ставленники не умирают, пока нужны своему хозяину, поэтому исчезновение Николаса заставило их быть осторожнее. Ставленники ничего не боятся, но на рожон предпочитают не лезть, действуя более тонкими методами…
Точно! Это Кавадо! После того, как он живьем ушел от Великого Змея Подземелий, то явно потерял часть мозгов из разрубленной головы… Хотя, у Кавадо с рождения наличествуют некоторые проблемы с рассудком.
Тень легла на лицо Сантьяги. Это Кавадо. И это плохо. От нарта в здравом уме никогда не знаешь, чего ожидать, а от чокнутого тем более.
К Сантьяге приближалась странного вида парочка. Нарт потер глаза, потряс головой, снова потер глаза, но двое неумолимо приближались, значит, были настоящими. Парочка дошла до Сантьяги. Это был Дамини с рюкзачком и гитарой за плечами и Тамир, нагруженный всем остальным барахлом из их комнаты.
- Папа, - наморщил нос Дамини. – дед нас выгнал!
- Угу. – согласился Сантьяга и полез в карман за звенящим телефоном.
- Папа!!! – продолжал ныть Дамини.
- Я слушаю. – ответил Сантьяга трубке.
- Комиссар! Это отец-настоятель! Украли Золотой корень!!!
- Папа!!!! Меня выгнали!!! МЕНЯ!!! ВЫГНАЛИ!!!
- Неизвестный проник в Обитель…
- Папа-ааааааааааа…
- Никаких следов…
Мобильник шмякнулся на асфальт, Сантьяга огляделся, увидел проехавшего на ворованной (простите, взятой во временное пользование) машине Сайнаг-Алдара, на лавочке ел мороженое огромный черный кот, рядом с ним сидел и читал книгу Мелькор, за углом притаилась Сейлормун с лунным жезлом, на бордюре сидели двое: сид с потрепанной бородой и эльфийка в странном балахоне. Черной тенью в небе пронесся Кавадо. Сантьяга схватился за голову.
- Азаг-Тот?.. Азаг-Тот!!!!!!
По одному из кругов МКАДа шел низенький лысенький старичок с острой бородкой, тросточкой и в