услышал, но про себя поклялся обязательно узнать, даже если для этого понадобиться выбить все зубы у конгрессмена Вити. Ну а чтобы комиссия по этике, не успела конгрессмена Витю, за его порочные связи лишить его конгрессменства (агент Вольф решил спросить с конгрессмена, а не с обычного гражданина), агент Вольф решил не придавать огласке все порочащие конгрессмена Витю записи.
– Я в интернете читал. – Ловко уходит из ловушки агент Смит.
– Это всё русские хакеры, они подменяют настоящие новости фейками. – Сказал агент Вольф.
– Согласен, дружище. – Решил закончить, развивающий в неудобную для себя сторону разговор агент Смит, заметив, что за всем этим, они отвлеклись и совершенно забыли о пане Паника.
Сам же пан Паника, тем временем осознаёт, что он хоть и крепко приложился к виски, но всё же недостаточно для того, чтобы здраво мыслить, и для того чтобы изменить эту неудобность, наливает себе ещё один стаканчик. Затем выпивает его и, усевшись на своё прежнее место, возвращается к тем своим тревожным мыслям, которые так беззвучно для него, привели его на пол.
– Надо срочно что-то делать. Так больше продолжаться не может. – И первое что, уже сильно не молодой и даже со следами подтяжек (об этой грубости по отношению к его лицу, больше всех жалел допустивший её пластический хирург Зац, на лице которого в тюрьме Гуантанамо, теперь проделывают свои операции практиканты из пластической академии имени сами знаете кого) на лице, старый пан Паника решил, глядя на себя в зеркальное отражение рамки фотографии, так это что-то изменить.
– Всё, хватит уже показывать нашу слабость и потакать врагу! – ударив пустым стаканом об стол, не сдержался пан Паника. – Пора показать всем и главное, нашему извечному стратегическому противнику, что его время курить кубинские сигары подошло к концу (пану Панику не даёт покоя такая географическая несправедливость – он вынужден контрабандным путём доставать себе эти находящиеся под боком у его страны сигары, когда находящийся за тридевять земель противник, имеет прямые поставки этих сигар), и мы вновь вернулись навсегда и надолго. I'll be back –стальным голосом, с примесью звука наливаемого в стакан виски, огласил свой кабинет, расплывшийся в улыбке пан Паника. После чего он залпом выпивает содержимое стакана, ставит его на стол и достаёт из ящика стола рабочую тетрадь, где начинает, время от времени задаваясь необходимыми для написания вопросами, делать наброски.
– Нам срочно нужна показательная порка. – Покусывая колпачок ручки, размышлял пан Паника. – Только так мы сможем вернуть к себе страх и уважение. – Задумался пан Паника, глядя куда-то в глубины себя. Где он вдруг наталкивается на не запомнившееся им, но отлично записанное подсознанием, заявление клерка Блюма, который в ответ на заявление генерала Браслава, спросил его: «А зачем нам тогда будет нужна эта банановая республика, если на ней, после того как вы её разбомбите, не останется ни одного банана?».
– Точно! – озарила догадка пана Паника. – Мы на примере диктатора Заносы, продемонстрируем всему миру, что бывает с теми, кто решил бросить вызов нашей гегемонии. А заодно, сможем обкатать новые технологии в реальном времени, обучить обновлённые кадры сотрудников (старые уже подрастеряли всю свою квалификацию – они уже путают диктора с диктатором – и уже ни на что не способны) и, пожалуй, эти нытики из конгресса, наконец-то, заткнутся. «А ещё истеблишментом себя называют», – нелицеприятно прошёлся по вечно недовольным и злым лицам финансовых воротил и конгрессменов пан Паника. И его озабоченность за них можно понять – он ведь их главная политехнологическая надежда, и они без его организаторских способностей и умения стравливать миры и извлекать из этого прибыль, можно с уверенностью сказать, как без рук. Пан Паника от нетерпения даже встал со своего места и принялся прохаживаться вдоль своего кабинета.
– Так. Теперь, прежде всего, нужно заручиться внутренней поддержкой. – Пробубнил про себя пан Паника, остановившись у стола. После чего он вновь берёт со стола фотографию в рамке, с которой на неё смотрят все те, кто определял и ещё определяет внутреннюю и значит, внешнюю политику самого известного, а судя по голливудским фильмам, не только на земле дома, и нахмурившись, глядя на одну выдающуюся своим животом вперёд личность, решает набрать его телефонный номер.
– Это я. – Озвучивает себя пан Паника, когда на той стороне провода, после нестерпимого количества длинных гудков («Падла, специально сразу не берёт трубку, чтобы меня потом обвинить в той настойчивости, с которой я искал с ним встречи», – вместе со своей сжимающий трубу телефона рукой, побелел от злости пан Паника), наконец-то, слышен весёлый ответ вызываемого абонента: «Алло!». – Знает же гад, как я отношусь к принципиальному противнику, и специально отвечает мне с русским акцентом, чтобы спровоцировать меня на неосторожность в высказываниях. – Прежде чем ответить, в голове пан Паника пролетает нервная мысль.
В ответ же набранный паном Паникой абонент, не спешит отвечать и как слышится или может кажется, уже не находящим себе места паном Паникой, посмеивается в трубку. И пан Паника уже готов взорваться и накричать на этого, что за сволочь, тугодума, как сэр Рейнджер, а это был набранный паном Паникой абонент, наконец-то, надумав, соизволил ответить.
– А я вот всё думаю, что ответить, скорей всего забывшему все берега человеку, который таким безапелляционным образом, позволяет себе обращаться ко мне. – Прожёвывая слова, начал говорить сэр Рейнджер и как показалось пану Панике, он эти свои слова, заодно запивал каким-то очень для него знакомым напитком.
– Хотя, если человек забылся, а судя по этому его заявлению, он определённо забылся, то, пожалуй, можно понять его стремление узнать, кем он на самом деле является. Ну а то, что он обратился с этим вопросом, а вернее сказать, за помощью в своей идентификации, не к первому проходимцу с улицы, а к лицу с аналитическом складом ума и можно даже сказать, не самому последнему человеку, в не самом последнем на этой земле доме, то, пожалуй, у него ещё сохранилось в голове здравость ума. – На этом сэр Рейнджер, был вынужден закончить своё введение в психологию познания человека, так как сам познаваемый человек, оказался существом нервным и нетерпеливым, раз он, не пожелав дальше слушать все эти инсинуации сэра Рейнджера, грубо перебил его, заявив:
– Есть срочное дело. Нам нужно встретиться.
– Ты в этом уверен. – Набивает себе цену сэр Рейнджер.
– Не сомневайся, ты в этом убедишься. – Сказал пан Паника.
– Тогда где? – спросил сэр Рейнджер.
– Там, где это не вызовет нежелательных вопросов. – Сказал пан Паника.
– Где сегодня, а может завтра и послезавтра, и так целую неделю, будут все? – Предположил сэр Рейнджер.
– Верно. – Ответил пан Паника.
– И на чьё выступление, мне стоит обратить внимание? – спросил сэр Рейнджер.
– Выступление лидера, уже не такой, как нам бы хотелось её видеть, демократичной страны, полковника Заносы. – Умело довёл до сэра Рейнджера главную мысль и пожелания истеблишмента, чьим выразителем всегда был пан Паника.
– Хм. – Выразил сомнения в таком выборе сэр Рейнджер, что сразу не понравилось не терпящему возражений пану Паника. Но сэр Рейнджер догадываясь, а может зная, что телефонным разговорам нет доверия и кто знает, этого болтливого собеседника или эту современную коммуникационную, также склонную болтать лишнее технику, и не завелись ли у первого тараканы в голове, в у второй жучки в микросхемах, так что он не собирается вот так открыто высказывать своё мнение и ограничивается договорённостью о встрече.
– Хорошо, я обращу на эту речь внимание. Но только сидя. – Засмеялся сэр Рейнджер, чем вызвал першение в горле, совершенно никак не склоняемого к смеху и веселью, пана Паника.
– Буду ждать. – Ответив, положил трубку пан Паника. После чего пан Паника берёт графин, внимательно смотрит на его содержимое и, вздохнув, наливает себе совсем чуть-чуть. Вслед за этим, берёт полупустой стакан и, посмотрев уже на него, подумал: «Что ж, для того чтобы убедить сэра Рейнджера оказать нам помощь, придётся в чём-то уступить и поделиться. Ну а дальше, останется сделать всё тоже самое, что и всегда – кого-то заговорить, кому-то что-то пообещать, на другого надавить, ну и дальше в таком же разговорном духе. Ну а как только этот скрипучий механизм закрутится, то его уже ничем не остановишь, пока голова Заносы не будет болтаться в петле».
После чего пан Паника залпом выпивает виски и, скривившись, смотрит на лежащую на столе раскрытую тетрадь. – Но перво-наперво надо позаботиться о подготовке новой команды. Кто-то, уже и не помню кто, говорил – кадры решают всё. – Взяв телефон, пробубнил пан Паника. Что (его бубнение), тут же было расшифровано опытными шифровальщиками агентами Смитом и Вольфом, которые переглянувшись, одновременно пришли к одному и тому же выводу:
– Пан Паника, точно латентный сталинист.
