Когда сойдет снег

разбежавшихся сразу после лета по тундре. Я одиночка, и большего не хочу, я большего не знаю.
Резко скрипнула дверь, видимо я опять уснула. Это вновь он, этот страшный бородатый человек. Я вжалась в угол, не желая выдавать себя.
– Так-так, – покачал головой Андрей. – Ну, и куда ты спряталась?
Он повертел головой, выискивая возможные тайные уголки для пугливого зверька. Вошел Дима и закрыл за собой дверь.
– Чего открытой оставил? Убежит же, – сказал Дима, стаскивая с полки коробку с СИЗом.
– Не убежит, тут тепло и хорошо. К тому же кормят, – Андрей повертел в руках миску и вышел.
Через пару минут он вернулся с миской полной каши со свиной тушенкой.
– Она там, – Дима махнул рукой на темный угол, там, где были свалены беспорядочно сосновые доски.
– Как узнал, показалась? – с надеждой спросил Андрей.
– Нет, просто больше негде, остальные места я осмотрел.
– Ладно, начнем с простого, – Андрей поставил миску с едой и кивнул Диме. – Идем, ей этого на день хватит. Все собрал?

– Да, надо еще перчаток заказать, – Дима поставил почти пустую коробку обратно на полку, рассовывая по карманам новенькие перчатки.
– Надо, закажем, – Андрей взял свою пару из рук Димы и втиснул их в туго набитый карман куртки. Они вышли. Песец еще долго вглядывался в пространство сарая, ловя ухом малейшие изменения звуков. На улице тарахтела машина, пугающе, но она была далеко. Потом все стихло, она слышала только ветер, свободно гуляющий по широкой тундре, с удивлением натыкавшийся на неестественные образования из камней, оставленные здесь человеком. Съеденное молоко приятно согревало, и она уснула, по привычке накрывшись пушистым хвостом.
– Ты смотри, все съела! – восторженно воскликнул Андрей, поднимая пустую миску.
– Чего? – не расслышал Дима, все еще копаясь на улице.
Песец улучил момент и, когда Андрей повернулся к ней спиной, бросился наружу в оставленную Андреем широкую щель.
– Куда! – крикнул Дима и зачем-то бросился ловить зверька, но песец ловко вырвался из его рук и скрылся за углом дома. Дима сконфуженно поднялся, бесцельно стряхивая рассыпчатый снег с брюк. Руки после смены гудели, а ловить зверя в толстых рукавицах было все равно, что пытаться шить в боксерских перчатках, руки не слушались, работая как деревянные оглобли.
– Убежала, – извиняющее пожал плечами Дима, увидев озадаченное лицо Андрея.
– Ну, убежала и ладно, – спокойно ответил он.- Значит все в порядке, раз бегать может.
– Жаль, надо было бы повязку поменять, – вздохнул Дима.
– Ничего, никуда она пока от нас не денется, – Андрей хитро подмигнул ему.
– Ну, не знаю. Она такого стрекоча дала, ловкая, зараза.
– Зима, эх, – Андрей устало споткнулся и стал помогать Диме выгружать замерзший инструмент из машины. Ящики были тяжелые и ужасно холодные. Они затащили все в хозблок и закрыли дверь, решив разложить все завтра.
– Чего-то мы сегодня подзадержались, – сказал Андрей, вглядываясь в черноту ночи в тундре. Вдалеке кто-то будто охнул, и все опять затихло, погружая их в молчаливую мерзлоту. – А ничего и не сделали.
– Да какой там, – Дима отмахнулся, по привычке хлопнув себя по карманам, но сигарет не было, он недовольно крякнул, но сдержался, сильно морща лоб. – Как сделаем, так сделаем.
– Ну, это-то понятно, – распевно, подражая Яртынычу, ответил он.
– Оно-то всегда успеется, ночь длинная, – добавил распевно Дима. Они оба рассмеялись. – А что будем делать с компрессорами?
– А ничего. Информацию мы доложили, руководство приняло решение. Сейчас журнал заполним, рапорт отправим, а там пусть сами думают.
– Но так же нельзя! – возмутился Дима. – Надо останавливать, сгорят же!
– Ну, остановим, а дальше что? Надо вызывать кран, отвозить в РМЦ , у-у, такое дело, брат, не подъемное. Сейчас начнут выяснять, кто должен кран заказать, да на чей счет надо вписать, не-е, нам решение тут принимать нельзя. Вот так.
– Не понимаю. Надо останавливать. Сам же видел, масло хлещет, как из ведра.
– Пока будем доливать, а как кончится, остановим. Пойдем, чего морозиться.
Они вошли в дом. Дима снова принялся возмущаться, но Андрей его не слушал, с наслаждением подходя к батарее, отогревая замерзшие пальцы.
– Давай поедим сначала, а потом все напишем. Чего зря горло драть, нет в этом смысла, нет, – сказал Андрей, сбивая сосульки с замерзшей бороды.
Пока Дима готовил незатейливый ужин, Андрей заполнял журнал. Закончив, он придвинул к себе ноутбук и стал писать рапорт. Дима тут же оживился, заглядывая ему через плечо в экран.
– Ну что, так пойдет? – спросил Андрей, давая ему возможность прочесть рапорт.
– Пойдет, но я бы жестче написал.
– Можно и жестче, но тогда читать не будут. У руководства душа ранимая, нельзя с ними так. Надо их подготовить, слегка намекнуть и бочком-бочком подвести к верному выводу, тогда они сделают так, как ты хочешь.
– Плевать я хотел! – гордо воскликнул Дима. – Я еще перед всякими придурками расшаркиваться должен? Да пошли они к черту!
– Да, так ты карьеры не сделаешь, – покачал головой Андрей.
– Да на кой она мне? – искренне удивился Дима. – Наше место давно определено, выше тут не прыгнешь, надо на большую землю валить.
– Ну, почему же, – возразил Андрей. – Вон, Алексеевич, из простого слесаря, а как поднялся – до главного инженера, во как.
– Ну нет, это не мой путь, – гадко ухмыльнулся Дима.
– Ну да, – согласился Андрей. – Банщик – это призвание.
– Ага, задний талант, – засмеялся Дима.
– Ну что, отправляем?
– Давай, – Дима вернулся к плите и стал раскладывать дымящуюся кашу по тарелкам.
Они сели есть. Андрей вполглаза смотрел в свой планшет, читая новости.
– Эх, сейчас бы картошечки с сальцем, да грамм сто, а может и сто пятьдесят, – мечтательно проговорил Андрей.
– А я бы от куска окорока не отказался. Надоела эта каша уже. Когда завоз будет? Долго нам еще это есть?
– До конца вахты, – ответил Андрей. – Вот, ты смотри, что пишут. Задержали опять каких-то подставных военных. Но я же по лицам вижу, что они не служили никогда. Сейчас опять начнется.
– А, плевать, – отрешенно ответил Дима, погруженный снова в тягостные раздумья.
– Ну как, плевать, – возразил Андрей. – Там же наши люди…
– Да нет там наших! – перебил его Дима. – Сам вспомни этих, кто к нам на вахту приезжает, помнишь? Пока мы им деньги даем, все в порядке. А как перестанем, так они нас знать не знают. На хрена такие друзья?
– Все же родная кровь. Ты сам же говорил, что у тебя там есть родня.
– Есть, а что толку? – Дима весь покраснел, раздражаясь на Андрея и самого себя. – Нет, не хочу это обсуждать. Плевать мне на них, это не наша страна, у нас своих проблем хватает.
– Проблем хватает, это да. Хм, а ведь мы же по-другому не можем.
– В смысле?
– Ну, не можем. Вот сам посуди, никогда еще у нас в стране до конца не решались проблемы. Ну, там залатаем, тут приотпустим, так же?
– Ага, подвяжем на проволоке и походит еще, – улыбнулся Дима. – Прям, как здесь.
– Во-во. А вот побороться против чего-нибудь – это мы любим. Пусть у себя дома есть нечего, но зато где-нибудь в Африке несправедливость накажем. Может, это и неправильно.
– Конечно, неправильно. Надо свою страну в первую очередь отстроить, чтобы люди жили по-человечески, чтобы жили, как люди.
– Нет, так не будет. Мы не можем по-другому. У нас другая вселенская миссия.
– Вот ты загнул, переморозился, что ли?
– Сам ты мозги заморозил. Читал в одной книжке. Хочешь, запишу?
– Не, не хочу. Все равно читать не буду.
– И почему ваше поколение читать не любит, - в очередной раз сокрушенно покачал головой Андрей.
– А зачем? Если что надо, все можно быстро в сети найти.
– Можно, а разве тебе что-то надо? Не будешь мозг упражнять, так и потребностей не будет, ну кроме очевидных, пожрать и потрахаться с кем-нибудь.
– В моем случае скорее с чем-нибудь, – Дима зло усмехнулся. – Не хочу. Если начну думать, то задам вопрос – что я тут делаю?
– А чего ты боишься этого? Я вот где только не был, и ничего, живой же.
– Да ты привык сидеть в своей землянке, да орать на солдат.
– И это было, – улыбнулся Андрей. – Завтра такой мороз обещают, ужас. А каши не осталось?
– Осталось, тебе положить?
– Нет, не мне, – Андрей встал и направился в прихожую. Вернувшись, он держал в руках пустую алюминиевую миску.
– Ты думаешь, она вернется?
– Конечно. Вряд ли далеко убежала, – Андрей наложил полную миску и пошел одеваться. Дима встал и пошел за ним.
Андрей поставил миску возле входа, придвинув в угол так, чтобы ее не унесло ветром. После теплого дома на улице было приятно, сухой трескучий мороз, голова прояснялась.
– Почему мы всегда хотим казаться другими, чем мы есть? – спросил Дима, разглядывая безоблачное небо с яркими холодными звездами.
– Ты о чем?
– Да об этой миссии. Зачем все это?
– А, понял. Почему казаться? По-моему мы такие и есть. Посмотри, хотя бы, на себя. Ты точно такой и есть – все время хочешь что-то доказать, исправить, а зачем это тебе?
- А как же иначе?
– Вот, и я о чем. Никак, никак иначе нельзя.


Я долго не могла сомкнуть глаз, все казалось, что человек бросится за мной в погоню, настигнет мой след и схватит меня. Раненая лапа кровоточила, я оставила след, теперь мне точно конец, но я не могу идти дальше. Ветер нагоняет стужу, и я не хочу высовываться из моего сугроба. Нет, он не пойдет на охоту в такую стужу, пускай он и сильнее меня, но даже медведь не решится пойти на тюленя в такой мороз, тем более, что тюлень и носа из воды не покажет.
Время шло, я часто проваливалась в сон и быстро просыпалась, услышав новый звук, но это был всего лишь ветер. Лапа болела нестерпимо, но сон одолевал мною. В сугробе было тепло и спокойно, я сильнее прижала хвост к мордочке и уснула.
Проснулась я поздно, меня разбудил лапа, боль усилилась, но все же было легче.  Осторожно высунула нос из под хвоста и принюхалась… человека здесь не было.  За ночь сугроб намело еще больше, и мои следы должны были тоже скрыться под снегом. Я чувствую их, вижу обонянием, но человек их не увидит, он слеп, это мое преимущество. Ветер принес мне запах той чудесной еды, которую он мне дал. О, как она прекрасна, я иду на этот запах, стараясь не наступать на больную лапу. Зачем, зачем он дает мне свою еду? Раз у него так много своей еды, значит он меня не съест.
Вот его дом, вокруг тихо. Вот эта страшная машина, в ней меня сюда привезли, она спит. Я с опаской обхожу ее, настороженно прислушиваясь, нюх помогает мне, я смогу быстро уловить любой новый запах, но еда манит меня, заставляя ускорить шаг.

Андрей вышел из дома и уловил стремительное движение в сторону левого угла от крыльца. Он прищурился и улыбнулся.
– А, привет-привет, – доброжелательно сказал он и посмотрел на миску, она была наполовину пуста. – Не бойся, я тебя не обижу.
Он взял миску и отнес ее подальше от крыльца и вернулся обратно ко входу. Из-за угла показалась белая мордочка песца, смотревшая на него тревожными блестящими глазами. Андрей жестом пригласил ее к столу, но зверек не двигался, чего-то выжидая.
– Ну, чего там? – вышел Дима, зверек дернулся, но не убежал.
– Не шуми, вон, пришла, – Андрей показал на угол дома. – Голодная.
– Еще бы, такая стужа, – Дима поежился. – Пойду за аптечкой.
Когда он ушел, зверек сделал несколько шагов из-за угла в сторону миски и замер, поджимая больную лапку. Андрей делал