Кишь-Мишь

назвать Петю, где-то рядом.
Молчит тайга, и Гришка молчит. Но, и Петька себя не выдаёт.
Наверно видит нас: вот он, и затаился – тихонько шепчет Анатолию Гришка. – Собираем, потихонечку ягоду, а пропажа, себя и выкажет. Улыбается Распутин – это игра без правил, как в разведке. – Иначе нельзя!
Товарищи, молча задвигались, заработали, и обирают лианы от ягод. И Анна Николаевна тоже с ними, и ей тоже интересно знать, чем все это закончится – прав Григорий, или Петр Павлович прав. И кто на кого, как говорится поклеп наводит, всем интересно!
Работает Гришка чуть в стороне от всех, а сам прислушивается, да присматривается. Бросит ягодку в свой короб, и слушает посторонние таёжные шумы.
И вот, прямо по курсу. В самых дебрях кишь-миша, что оплел почти упавшее наклоненное дерево. Да так чудно охватил: что, и само дерево никак не увидишь в этом зеленом хаосе, не то, что Петьку. – Вдруг стукнула, о стенки чужого короба, крупная ягода.
Там он! – понял Гришка. - Там он родненький! И хотя, между ними, было всего с десяток метров, увидеть Петю, и сейчас было очень трудно. Но ничего невозможного нет. И скоро он увидел, и короб, а затем и затаившегося там, гада Петьку!
Конечно обидное слово, но всползти на такую высоту, только змей и сможет, да еще с коробом. Отсюда и слово - гад. Но всё это сказано от души, и в хорошем смысле слова, по-товарищески. Так, по крайней мере, считает сам Распутин. И он постарается всем объяснить свою позицию, более доходчиво. Примерно, как в том известном анекдоте про Чапаева.
Вы дуб, Василий Иванович! – говорит ординарец, в сердцах, своему командиру. – Правильно Петька – не обижается командир – Я самый сильный, я самый крепкий, и думаю, что самый умный. Ну, что тут скажешь? – Нечего!
И даже тогда, когда вся ватага ягодников под предводительством Гришки двинулась к Петру Павловичу, что бы уличить его в шельмовстве. То тот по-прежнему, ничем себя не выдавал – ни единым шорохом. Все надеялся он, что товарищи пройдут мимо его, и не обнаружат его ягодное место.
Но Распутин, остановил всех, возле зарослей, что скрывали Петьку, и торжественно объявил. – Ты обнаружен. И с чувством добавил – гад! От хороших людей вздумал прятаться – не выйдет змей!
Как говорил всем известный Остап Ибрагимович Бендер. Великий комбинатор: - Мы таких как ты Петя, ещё в детстве с рогатки уничтожали.
Сам гад! – послышалось в ответ, недовольное бурчание из зарослей. И сразу же, весь зелёный шатёр задвигался, ожил. И из этих сетей осторожно, пятясь задним ходом, стал выгребаться, ничуть не смущённый Петр Павлович. И скоро он, вместе с коробом, сполз с дерева, на землю.
Почему ты Гришка: всё гад, да гад? –  уже ворчит он Григорию, - Будто слов других нет.
Понимаешь, Петя? – очень серьёзно объясняет ему Распутин. - Ты мощный, что удав. – Правильно я говорю?
Молчит Петр Павлович, призадумался.
А удав известный долгожитель на планете. И по мудрости ему тоже нет, даже из людей равных – продолжает Гришка. Но ведь он тоже, самый настоящий гад?
Еще не понимают товарищи всего смысла сказанного, но им уже весело.
Ведь у меня слово гад, как высшая награда человечеству за таких людей, как ты Петя. А их очень, и очень мало!
Волей-неволей, а веселье разрастается, но Гришка еще круче заворачивает оборот, как на гайке.
Ты наш генофонд России – Петя! - только это, я и имел в виду. Только это!
И прости меня подлеца: если я, хоть словом. Или даже, нечаянно, тебя обидел – прости! Ведь я тоже гад, но очень… - маленький. Я Скорпион. Правда..., правда, по гороскопу – сразу исправился Распутин. А по жизни, я хороший, - честно говорю.
И Петр Павлович, уже, при всём своем желании, не может больше оставаться сердитым, и искренне ему улыбается. - Хитёр Гришка!
Ну, как тут обижаться на своего старого товарища – грех. Ведь они вдвоем, за пятнадцать лет дружбы, исходили столько километров по тайге, что на всю оставшуюся жизнь им уже хватит. Но несут их куда-то ноги по тайге, всё несут, хотя Петру Павловичу уже шестьдесят лет исполнилось, а Распутин полтинничек разменял. Сразу вспомнилось им, как шли они на легендарное в этих краях озеро Байкал.
Слушают их с интересом товарищи, не редко такое откровение услышишь.
Оно и, правда, большое, это озеро, а вокруг болота и бескрайняя тайга. Но не до красоты мужикам, когда вокруг половодье.
В рёлках еще, кое-где, и снег держался. А местами, друзья чуть не по пояс брели по воде. И хоть апрель на дворе, но на озерах еще лёд. И не угадаешь, что тебя, там, на этом жухлом льду ожидает, везде опасность.
Ступил Гришка неосторожно на лёд, и ухнул весь в полынью. Помог ему тогда Титаренко Петр Павлович из беды выбраться.
Гружёный был Гришка. И плохо бы всё это купание могло закончиться для него, но тогда всё обошлось. А иначе в дороге нельзя, только взаимовыручка, как в армии – чувство локтя, иначе беда!
От таких воспоминаний друзей: аж, съёжилась Анна Николаевна, холодно ей стало, и это в разгар горячего лета.
А Анатолий Костыря, по-новому посмотрел на своих новых товарищей, ведь ему с ними работать – шутят мужики, но ребята надежные. А шутка, она вроде эликсира молодости, любую душу лечит. Вот и ему, сразу легче стало. А то одолели его думы, что старика, хотя и лет-то Толику, чуть больше сорока. Жить, да жить ещё.
Карие глаза бывшего старшего прапорщика, сразу потеплели, засветились янтарём. Через такие глаза, и в душу можно заглянуть, сейчас она открыта.
Сели ягодники на поваленное дерево, и достали свои съестные припасы, перекусить надо.
А тайга живет своей жизнью. Взметнулась вверх по елке белочка, вроде дразнится: - А вы так сможете? - Конечно, нет!
А рядом с людьми, на своих подушках отдыхает гриб. Он как заправский барин, и красив, и капризен, и величествен. Но поборол свою спесь барин, и тоже к столу присоседился.
Тут же, лиана с лимонником наклонилась к людям, и угощает их терпкой ягодой. Хоть и не спелая она, эта ранняя ягода, но сил она прибавит любому: потому что в каждой её ягодке, сила великая.
А мы чем хуже? - и виноград тоже перед людьми красуется. Чем он хуже других: ведь, и мы, не лыком шиты.
Свесился он гроздьями, ещё зеленых ягод, к столу, а их, целый каскад на одной плети. - Любуйтесь люди добрые, и я тоже щедрый бываю!
Вот это стол? - удивляются люди,- всё, как в сказке. Тут уже им не до разговоров, да еще при таком сервисе. - Как бы всего волшебства, и мало не оказалось при таком раскладе. Но еды всем хватило, хотя на аппетит никто не жаловался.
А на десерт были ягоды кишь-миша. Ведь нет в природе, другой такой ягоды, и по вкусу, и по сладости. Каждая его ягодка тает во рту, придавая человеку блаженство и умиротворение – такое чудо! Но одно плохо, что много их не осилишь, так они сладки эти плоды. И невольное восклицание: - и это на Дальнем Востоке, в суровом таёжном краю? Удивление на лице, и восхищение, - такое богатство!
Но тут уже, Пётр Павлович на своём любимом коньке. Он много знает этот монстр, и в науке тоже, и не прочь других поучить.
Брови его высоко взметнулись, тело подалось вперёд, руки загребают воздух, ведь опередят его. И не кто-нибудь, а всё тот же Гришка?
Этот хам, в любую его речь, клин вобьет. И всё так преподнесёт, что потом и сам, не возрадуешься. – Где, правда, или ложь; тут уже не разберешься и сам, это точно. И он торопится высказаться, очень торопится, вот где спешка, уже конкретно, нужна.
А кто знает, как по латыни называется кишь-мишь? – Не знаете? – Актинидия!
И пошёл Петя на взлёт, ведь в свою стихию попал орёл – и парит он уже высоко в своём полёте! Всем объяснил он, как мог, что тут жара раньше, как на юге была. И как север сюда шёл.
Старается руками показывает Петя. И где встретились они: две вечные крайности, в великом противостоянии. И, как потом была у них жестокая борьба, и в итоге произошло смешение двух разных растительных миров. И вот результат.
Взять виноград, кишь-мишь, лимонник, они у себя и сейчас дома живут. А ель, лиственница, те уже пришлые особи. Так же и звери, и птицы: всё здесь смешалось. И не остановить Петра Павловича, увлёкся он, и как говорится – завладел аудиторией. Но и тут Гришка, ему подвох готовит.
А как же элеутерококк, и аралия маньчжурская, - и про них ты все знаешь?
А это, я вам скажу растения ещё те, хоть и лечебные они. И иголок на них – невиданно. Не зря аралию, ещё, и чертовым деревом зовут, такие у неё иглы толстущие, и острые. – Ужас один! Чуть не с палец толщиной они, эти иглы.
Конечно, знаю! – радуется Петя. – Эти кусты, с родни женьшеню, корню жизни. Только чуть-чуть ему, по лечебным свойствам уступают. И аралия, и элеутерококк – очень ценные растения, даже в Красной книге находятся.
Он наивен, как младенец, этот Петр Павлович, и зря потерял бдительность.
Правильно, ты всё говоришь, дорогой! - возрадовался Распутин, - ведь клюнула рыбка на его приманку! Попался Петька!
Так, вот! Возьмёшь себе пару веточек аралии домой, и пусть тебя, твоя прелестная супруга Нина Васильевна – полечит. Отхлещет тебя этими шипами, что сидорову козу, чтобы ты от нас не прятался по лианам. – А вдруг бы ты потерялся? А?
Или же, пусть в штаны, тебе их положит, эти нежнейшие веточки; учить, так учить наглеца! Что бы ты впредь из коллектива не выпадал, а был в нём, как в одной обойме.
Смешно Гришке, как представил себе всю эту картину – всю экзекуцию с Петькой! Да и остальные товарищи посмеиваются, хотя и не видели ещё: ни элеутерококка, ни тем более аралию манджурскую. Но всё равно, как тут удержаться от смеха, при всём своём желании, ведь вид у обоих героев очень комичный. Так все хорошо ими показано, всё образно,- всё как наяву видно.
Не ожидал Пётр Павлович такого выпада от Гришки, и был обескуражен его словами полностью. Ведь надо же, такую несуразицу высказать ему, да ещё при женщине – конечно обидно. - Ну, и Гришка? Друг называется!
Ну что ж фашист, держи гранату - думает, так же образно Петя.
Ведь и у меня, ответ найдётся. На каждую Гришкину агрессию, я достойно отвечу.- А как же?
А ты про зайца и волка, анекдот знаешь? – обращается он к своему другу. И продолжает словесную дуэль дальше, без остановки, чтобы не упустить инициативу.
Волк работает продавцом в магазине, а заяц покупатель. И пришёл он в магазин за солью, чтобы себе капусты на зиму посолить.
Товарищ продавец? Свешайте мне, пожалуйста, пару килограмм соли, и деньги ему протягивает.
А обескураженный волк, ему отвечает.
Понимаешь, дорогой зайчик, весы у меня сломались! Можно я тебе так, соль на глаз насыплю?
Не понял ничего заяц, всей волчьей правды, и весь, аж онемел от обиды. Но затем он нашёлся:
На одно место себе насыпь, собака бешеная! - Тоже мне умник нашёлся.
Сделал Пётр Павлович, артистическую паузу, и с расстановкой добавил.
Так и ты Гришка, свои веточки аралии, на язык себе положи. А то – куда? Да куда? Я бы тебе сказал куда, только простору тут нет! И на Анну Николаевну смотрит, ведь нельзя тут хамить.
Не долго ещё ягодники собирали кишь-мишь. Жара хоть и не доставала в зарослях, зато испарения от земли, заполнили всё пространство вокруг, и дышать стало тяжело. Пот норовил залезть в глаза и это, уже начало всех раздражать. Первой не выдержала Анна Николаевна. – Сейчас, точно поверила, что здесь когда-то тропики были, всё как Пётр Павлович говорил.
Ребята! Может, хватит нам ягоды, а то уже сил моих нет. Мало того, что её плохо