она пребывала раньше, пока он не оттащил от неё негодяя, на полу около двери пока что неработающего лифта сидела молодая женщина, очень красивая, с большими, тёмными глазами, которые смотрели с ужасом на всё происходящее. Беретка у неё по цвету была похожа на ту, что носила Вера Павловна, только была не вязаной, а сделанной из какого-то мягкого материала. Когда Славик взглянул на ту, кого он, почти не имея шансов на победу, бросился выручать из беды, то именно эта беретка почему-то сразу бросилась ему в глаза. Только она на тот момент она сбилась набок, а пальто молодой женщины, тоже серое, было запачкано в нескольких местах. Это было второе, что запомнилось Славику в полумраке подъезда: грязные земляные пятна на расклешённом книзу сером пальто.
Он хотел схватить незнакомку за руку, помочь ей встать на ноги, чтобы выбежать вместе с ней из подъезда, как вдруг почувствовал сзади неимоверную тяжесть. Мужик навалился теперь уже на него и стал душить невесть откуда взявшимся в его руках шарфом. И снова Славик сумел вывернуться, только для этого ему пришлось резко присесть и ударить противника каблуком ботинка по колену. Этому его тоже никто не учил, однако в минуту опасности он сам сообразил, как и куда нужно бить, чтобы освободиться от затягивающейся на шее петли. Молодая женщина уже отняла руки от лица, но продолжала смотреть на происходящее с ужасом. Она не понимала, откуда здесь взялся какой-то подросток, которому выпала роль её спасителя и избавителя, да она даже и не хотела попытаться это понять. Какая в тот момент была разница, как он здесь появился?
Вот неизвестный паренёк вторично протягивает ей руку, чтобы помочь подняться с пола, и снова ужасный громадный мужик набрасывается на него сзади, и из его рта вырываются какие-то нечеловеческие звуки, похожие то ли на рычание, то ли на вой. Верзила зажимает голову Славика, притянув его к себе, и тот – это барышня в мягкой беретке и изрядно запачканном пальто хорошо видит, словно повисает в воздухе. При этом его ноги в ботинках, оторвавшись от пола, несколько мгновений болтаются выше коленей напавшего на парня жуткого монстра! А он, почти пацан, опять пытается освободиться, с силой ударяя находящегося позади мужика каблуками в область щиколоток, но рука, удерживающая его голову, не ослабевает. Славик наносит ногами удары один за другим, но видимо недостаточно сильно, потому что его голова продолжает находиться на уровне груди страшного мужика. Хорошенько же припечатать негодяя ниже пояса Славик не может – ни руками, ни ногами он просто бы не достал до нужного его места, удар по которому отрезвил верзилу хотя бы на несколько секунд, которых Славику хватило бы, чтобы уж если не вытащить женщину на улицу, то хотя бы вырваться из подъезда и позвать на помощь. Почему та не кричит сама, Славику тоже не понятно, ведь крики наверняка привлекли бы чьё-нибудь внимание, и быть может кто-то, пусть дом и не заселён окончательно, поспешил бы к ним на помощь. Рванувшись из последних сил, Славик словно выпал из рук удерживавшего его кошмарного типа и, приземляясь на пол, моментально сообразил развернуться, чтобы ударить того в лицо кулаком. В принципе, он так и сделал - а именно ударил костяшками пальцев как ему показалось в глаз, но судя по появившейся откуда ни возьмись струйке крови, словно в тумане понял, что попал ниже и разбил напавшему мужчине нос. Вид чужой крови на собственных пальцах разбудил внутри Славика неимоверную злость, для него совершенно несвойственную. Ему почему-то захотелось бить и бить, ещё и ещё!
Но в этот самый момент он почувствовал, как что-то полоснуло его, словно острым лезвием по правому плечу. Рукав куртки стал наполняться тёплой тягучей жидкостью, рука сделалась тяжёлой, а сам Славик внезапно почувствовал сильную слабость. «Вот ещё не хватало, - только и подумалось ему, - как же я теперь драться буду?». И последнее, что он успел услышать, был пронзительный крик из тёмного угла. А ещё Славик успел увидеть, как на площадке откуда-то взялись другие люди, постарше. Как какие-то молодые парни лет двадцати пяти, похожие друг на друга, набросились на огромного мужика, один сзади, другой сбоку. Больше Славик Бжвердинский запомнить ничего не успел…
… Очнулся он в больнице и первое, что ему бросилось в глаза – это белый цвет, который, как казалось, исходил отовсюду. Изменив положение головы совсем немного, Славик понял, что белый цвет – это потолок и ещё побелка на стенах, которые примыкали к этому потолку. Он снова попробовал пошевелиться, и ощутил сильную боль в правой руке. При этом на него нахлынула такая сильная тошнота, что Славик уже открыл рот, чтобы его вырвало, но приступ так же внезапно отступил, как и появился.
Потом откуда-то явился доктор и, почему-то улыбаясь, произнёс: «Ну что, герой, пришёл в себя?»
Славик, решивший, что доктор просто шутит, сравнивая его с героем, постепенно начал вспоминать, что с ним произошло.
«А как та женщина в пушистой беретке? Где она?» - спросил он у врача, стоявшего рядом с его кроватью.
«Не знаю, - всё так же улыбаясь, ответил тот, и тут же продолжил: «Тебя сюда «скорая» привезла, в которой с тобой был какой-то молодой парень».
- А женщина, ну та, красивая такая, которая была около лифта? - настойчиво повторил Славик, которого от напряжения при разговоре опять стало мутить.
- Давай ты отдохнёшь немного, - предложил доктор, - а потом мы с тобой разберёмся во всех персонажах.
«А ты храбрец, - добавил он, подходя к двери, - в одиночку, да на матёрого преступника полез драться! Это ведь не каждый сможет... Ну, отдыхай. Попытайся заснуть, это самое сейчас для тебя лучшее. Рана твоя неопасна, только крови ты много потерял, так что вставать не пытайся, а то голова закружится». И он вышел, закрыв за собой дверь.
Потом прибежала мама, которая сначала принялась плакать, затем стала гладить Славика по голове, а потом из её глаз опять закапали слезы. Славик всё пытался её убедить, что всё плохое уже позади, но получалось у него, как видно, не слишком убедительно. Мама ненадолго переставала всхлипывать, а потом снова начинала шмыгать носом и прикладывать к глазам платок. Так она и осталась сидеть около кровати Славика, и даже хотела кормить его обедом с ложки, но тут уж он воспротивился: что он, малыш из детского сада, что ли, чтобы его с ложечки супом кормили? И потом, у него же две руки, а не одна, и кушать суп он может сам! И хлеб брать сам тоже может!
Потом Славик незаметно для себя задремал, а когда проснулся, то увидел, что мама так и продолжает сидеть около него на больничном стуле. После тихого часа пришёл вначале отец, а вслед за ним явился Генка. Тот смотрел на друга с нескрываемым восхищением и уважением и даже пытался, как только появился в палате, похлопать Бжвердинского по плечу. Хорошо, что родители Славика успели его удержать от столь пылких порывов выражения радости, а то их сын точно вновь потерял бы сознание. Правда, теперь уже несколько по другой причине.
Вот так Славик узнал, что невольно стал «героем дня», потому что бросился спасать молодую незнакомку от ужасного во всех отношениях мужика, который, как выяснилось позже, оказался грабителем и насильником - рецидивистом. Вошедшие так вовремя в подъезд два парня, оказались братьями-близнецами, жившими в этом доме. Кстати, один из них намеревался скоро жениться, но так же, как и Славик, бесстрашно поспешил на помощь, едва оценил ситуацию. При этом он забыл о намечающейся свадьбе и совершенно не подумал о том, что он тоже, как и Славик, мог получить ножевое ранение. Впрочем, по сравнению со Славиком ему было легче, потому что он, во-первых, был старше, во-вторых - он был не один!
Славик постепенно стал выздоравливать, молодость брала своё! Через сутки ему разрешили сесть, ещё через сутки встать. Потом к нему приходил оперуполномоченный, чтобы с его слов детально записать событие, произошедшее тремя днями раньше. Всё время, пока он быстро-быстро водил ручкой по бумаге, он так же уважительно, как и доктор, поглядывал на Славика. Затем Славик получил от него очередную похвалу, выраженную в слове «молодец» и большое красное яблоко, после чего опер так же быстро исчез из палаты, как в ней и появился.
А потом к нему пришла та самая ослепительно красивая молодая женщина, из-за которой и случилась вся эта история. Правда, Славик сначала её не узнал, потому что была она совсем не в том пальто, которое он увидел на её красивой фигуре в тот день. Была она в в белом халате из-под которого высовывался стоячий воротничок трикотажной водолазки.
- Спасибо тебе, спаситель мой, - сходу начала она, и вытащила из сумки красивый пакет, - это тебе. Витамины. И не отказывайся пожалуйста, - быстро добавила она, видя замешательство Славика.
Они разговорились, и через пятнадцать минут Славик знал уже, что Катерина – так звали молодую женщину, была детским врачом, и в тот день оказалась она в новом доме потому, что её вызвали к внезапно затемпературившему двухгодовалому малышу. Видно, она совсем недавно закончила медицинский институт, потому что была, даже по меркам Славика, ну очень молодой.
В свою очередь он рассказал ей о своей семье, и в особенности о прадедушке, который хотел, чтобы кто-нибудь продолжил его научную стезю, и именно в области молекулярной физики. Когда же Славик завёл разговор о том, что он, хоть и очень уважительно относится к памяти прадеда, но всё же собирается связать свою жизнь не с физикой, а с биологией, которая является его любимым предметом, Катерина улыбнулась так, что в палате, казалось, засияло солнце.
«Да ты не только храбрец-удалец, ты ещё и умница, - с нескрываемым восторгом произнесла она, - биология - это же очень интересно. Да за ней всё будущее стоит!»
Они проговорили ещё с полчаса, и помимо других вещей, Катерина узнала от Славика о его расстройстве по поводу того, что могло «подмочить» ему аттестат за девятый класс, а именно о «тройках» по черчению и физкультуре. Странно, но в больнице он почему-то об оценках иногда вспоминал, и когда он переключил разговор на эту тему, в голосе у него искренне зазвучали удручённые нотки – ведь аттестат за девятый класс грозился быть испорченным!
Тут Катерина ненадолго задумалась, а затем произнесла:
«Знаешь, моя бабушка часто говорила мне вот такую фразу - «Главное – не кто ты, а какой ты». И не дав, что-то хотевшему произнести Славику, возразить ей, продолжила:
«Кто ты – жизнь уже показала. Настоящий мужчина со сложившимися взглядами. Ну, а какой ты – это показал твой поступок. Ты храбрый, честный, даже немного отчаянный – если хочешь». Тут она снова улыбнулась, и снова в палате словно зажглись сотни ярких лампочек.
«А что касается оценок в дневнике или даже в аттестате – это ведь неважно, чтό там стоит. Цель-то ведь у тебя уже есть, и ты к ней потихонечку движешься. – А про твою тройку по черчению, поверь, никто через год, как ты закончишь школу, уже и не вспомнит. Да и не нужно оно биологу, это твоё черчение, уж можешь мне поверить».
- Так обидно же… - только и успел вставить Славик.
- Зато про твой, я не побоюсь произнести это слово – подвиг – вспоминать будут ещё долго, - опять вернулась Катерина к
). 
Спасибо! С интересом прочёл!