Пьяные парни не поняли добрых намерений, попытались еще раз объяснить Барховцеву, как он неправ и, не найдя понимания в его лице, постарались обойти препятствие и проникнуть в квартиру. Одного из них Роман развернул и дал пинка, второму врезал по морде — все произошло быстро и с наименьшими затратами усилий. Алкаши скатились по ступенькам на ближайшую лестничную площадку, некоторое время побарахтались там, безуспешно стараясь подняться на ноги, но скоро выдохлись, утихли и шумно засопели, сладко заснув с чувством выполненного долга. Возвращаясь в квартиру, Барховцев с омерзением увидел, как под одним из них растекается зловонная лужа.
— Все, разговоры окончены! — скомандовал он подругам. — Быстро собирайтесь, мы уезжаем из этой клоаки.
— Меня ты тоже берешь? — уточнила Ксюша.
— Беру, черт с тобой! — ругнулся Барховцев. — На мне ты особенно не поездишь, поняла?
В глубине души Роман чувствовал, что совершает огромную ошибку, но как оставить тут девчонку, зная, что к ней могут ворваться, избить, а возможно, и убить. Хоть она и дрянь, но заступалась за Марину, когда думала, что он, Барховцев из полиции. Ответственность за ее судьбу передалась от сестры, как заразная бактерия.
— Поняла! — Ксюша метнулась собирать вещи.
Через полчаса они стояли перед ним, одетые, как из одного инкубатора: темные куртки, темные джинсы, за плечами рюкзаки. Из-под темных вязаных шапок на Барховцева выжидательно уставились две пары глаз.
«Покоя мне больше не видать», — догадался Роман.
Всю дорогу до Росников в голове крутилась дурацкая фраза: «Мы должны быть в ответе за тех, кого приручили.»
Ох уж эта Ксюха.
И с Мариной все это ханжество - они же не знают, что она действительно только танцевала. Рома все-таки патриархальный дриопитек(