День, блин

скрипящего питомца. Барышня, в следующий раз думать надо хорошенько! Это, все же, не карманно-подмышечная собака, лабрадор – штука серьезная. Не намордник – так поводок, не поводок – так намордник. И смотрит на парня, как на врага народа. Да ну вас! 

Где-то на западе высвечиваются мягким золотом легкие перья облаков. Все-таки они появились. До боли знакомым треском разрывающих полотнища воздуха лопастей примешивается к музыке звук летящего вертолета. Поднимаю голову – милевский аппарат полицейского окраса. Видать, генерал куда-то с инспекцией махнул. Тогда почему вечером? А, значит, наоборот – на доклад. Докладываться все идут заранее, а «начальство никогда не опаздывает». Этакая «политкорректная» форма унижения подчиненных. Вот прилетит он туда, займет номер; вертолетчиков, конечно же, тоже распределят. Они отоспятся, а генерал утром, на свежую голову, будет что-то говорить генералу со звездами числом поболе, слушать его замечания, согласно кивать головой. Или упрямо твердить свою правду, отстаивая подчиненных офицеров и бойцов. 
Вам, товарищ генерал-полковник, отсюда не видно картины в деталях; а я ребят, что кровь проливали, в обиду не дам; они у меня и так в командировках по полгода ходят – не видя своих семей, каждый день рейды да зачистки, почти каждый день под пулями; вон, с крайней командировки троих в цинке привезли. А вы, товарищ генерал-майор, не заговаривайтесь, иначе быстро с кресла своего спрыгнете. Готов, товарищ генерал-полковник, подать рапорт; а только ребят своих просто так не оставлю. Не ерунди, Валера (или Ильнур, или Сережа, или… да какая разница?); самого Москва давит; ладно, будем думать… 

Солнце касается верхнего края небрежной невесомой паутины облаков, ближе к горизонту переходящей сначала в узорчатую ткань, затем – в валяную шерсть. Ага. Как в эмблеме инь-ян: полная противоположность картине утренней. 
Плеер тем временем решил прикинуться Валеркой Сюткиным, начав насвистывать «Радио ночных дорог». Ставлю громкость на полную. Вот она, мелодия вечера! Расслабляюсь окончательно и бесповоротно, иду, улыбаясь и насвистывая песенку, домой. Солнце, ныряя в облака, на прощанье потрепало меня по неделю не бритой щеке. 

День, кажется, завершается.