Говорят, ты стрелок. (вестерн, хоррор, повесть)

немало переполоху среди ковбоев. Многие вскочили со своих мест. Руки некоторых легли на рукояти пистолетов.

- Говоришь много? - задумчиво повторил шериф. – Сколько, если не секрет?

- Я не считал. Но с полсотни, наверное. И они всё прибывают. Они появляются из дирижабля, шериф. Я же говорю: он, дирижабль этот - их матка! Эта штука размером с две телеги перегородила улицу и выплёвывает из себя вот точно такие мухоморы! – кивнул ковбой на окна, к которым лепились существа.

У Джонсона, который тоже смотрел во все глаза на необычных тварей за окном, давно затекли руки, но он уже не обращал внимания на мелкие неудобства.

- Шериф, позволь мы выйдем и разберёмся, - спросил высокий худой тип с чёрной бородкой, которую наполовину скрывал клетчатый шарф, наспех обмотанный вокруг шеи.

- Валяйте, - взмахнул рукой Олби. – Только не задерживайтесь. Эти штуки, наверное, опасны.

- Мы мигом, - сказал худой и кивнул приглашающе стоявшему рядом такому же худому, но пониже ростом ковбою.

Вдвоём они вышли, впустив в салун облако всё той же мелкой, сухой пыли.

Лишь только они скрылись за дверью, как раздались выстрелы.

Беспорядочная пальба продолжалась недолго. Потом в двери ввалился один из ковбоев, тот, что повыше. На голове парня теперь не было шляпы, в руке он сжимал дымящийся револьвер с пустым барабаном.

- Чёрт! – пробормотал он растерянно. – Мы в аду!.. Видел я много дерьма на своём веку, но это что-то особенное.

Дверь салуна ещё раз хлопнула. Появился второй ковбой.

- Я пуст, - сказал он. – Однако впечатлений до гробовой доски! - Он широко осклабился, хотя на лице ковбоя не было ни кровинки, и принялся вытряхивать пустые гильзы из револьвера прямо на пол. Гильзы со звоном раскатывались в разные стороны. – ОНИ ТАМ ВЕЗДЕ! – Сказал он. - Я убил нескольких. Они не нападали, но я чувствовал исходящую от них угрозу.

У Джонсона побаливала повреждённая в давешней драке губа, но он нашёл в себе силы усмехнуться.

- Деревенщина, вы даже не поняли с чем имели дело! – сказал он насмешливо. – Ставлю доллар, вы оба большей частью мазали, если вообще хоть раз во что-то попали.

- Закрой хлебало, парень! – угрожающе рыкнул бородатый. – И без тебя на душе тошно. Хочешь показать какой ты крутой – выйди на крыльцо. Вот мы все и посмотрим какой ты герой.

Джонсон примирительно улыбнулся.

- Я думаю вам нужен хороший стрелок, если тварей много. Если выдадите мне парочку машинок, мы все от этого будем только в выигрыше.

- Ну да! Что б ты нас всех перестрелял, умник.

Кажется, это сказал Пол.

- Дайте ему, что просит. Сейчас мы все в одинаковом положении, – как-то не очень громко, но уверенно  прохрипел Олби. - Чужак прав. Лишний ствол не помешает. Вы видите, что творится снаружи. Харрис сказал же: там сущий ад. Я верю, что парень будет драться. Вместе со всеми. Я верю вам всем. Хоть вы и изрядные ублюдки. Вынужден верить. Потому верьте и вы мне. Дайте пришлому оружие.

- Развяжите, - протянул руки вперёд Джонсон.

Олби достал из ножен кривой острый клинок и одним махом перерезал верёвки.

Джонсон осмотрелся, в то же время с облегчением разминая затёкшие пальцы и тем  самым восстанавливая в них кровообращение.

- Держи, - крикнул кто-то из ковбоев и через салун перелетел револьвер. Джонсон легко поймал оружие за ствол и тут же полез в карман за заряженным барабаном. Он быстро заменил пустой барабан на полный, потом коротким движением крутанул его, вслушиваясь в характерное пощёлкивание, как вслушивался бы меломан в дорогую сердцу музыку.

- Если нужно ещё, возьмёшь у Эрла. Ему машинка без надобности, - Пол кивнул на распластанного бармена.

Ноги бармена обутые в почти новые башмаки размера не меньше сорок шестого торчали из-за стойки.

Джонсон сходил к Эрлу. Через минуту у него в каждой руке красовалось по увесистому пистолету. В левой – родной «смит-и-вессон», в правой - более грозная штуковина из арсенала Эрла – «магнум» сорок четвёртого калибра.

Что ж, Эрл был крупным мужчиной и потому оружие подбирал под стать себе. Джонсон проверил второй револьвер. Всё работало исправно.

Ковбои, заметили неслабый профессионализм приезжего в обращении с оружием и у них возникло нечто вроде уважения к пришельцу.

- Зуб даю, ты воевал, - хрипло сказал кто-то из клерков, кажется Ларри, буравя взглядом тёмных южных глаз исподлобья чужака.

Ларри пришёл в салун в составе той самой четвёрки друзей Пола Беннетта, что заявились позже остальных.

- На гражданской. Где ж ещё, - неохотно подтвердил Джонсон. – Я сражался в бригаде генерала Томаса Джексона по прозвищу Каменная стена, который остановил прорыв на левом фланге в сражении с северянами и тем самым переломил исход сражения.

- Я слышал о той битве, парень. Мой брат участвовал в ней тоже и получил медаль, - проскрипел бородатый в клетчатом шарфе. – Да чего теперь, - махнул он несуразно длинной рукой. – У нас тут не менее жарко будет уже через час, чует сердце!

Джонсон повернулся боком к Олби и взглянул на пытавшихся проникнуть в салун медуз. Он знал наверняка, что имея два пистолета, он мог дать отпор любым тварям. Ведь даже обыкновенный, заурядный «смит-и-вессон» 37-го калибра может натворить немало бед, если только попадает в умелые руки. Джонсон слыл ловким стрелком, неоднократно побеждал, как в групповых, так и в одиночных схватках, а потому не опасался за себя.

То ли дело эти парни, привыкшие действовать толпой, подло и исподтишка. Вряд ли они будут способны помочь ему в трудную минуту, когда такое понадобится. Скорее всего, разбегутся. Сбегут, как крысы, бросив раненых и умирающих товарищей.

Пока что медуз сдерживали стены. Однако, рано или поздно существа сумеют проникнуть в помещение и тогда действительно, как сказал, бородач, «станет жарко». Пока, на вид безобидные существа, лишь ползали взад и вперёд. Но слизь, которую вырабатывали их железы, уже разъедала стекло и некоторые из ковбоев так же заметили этот факт.

Многим из находящихся в здании уже было страшно. Но их нынешние страхи были ничем, по сравнению с тем, что им предстояло пережить в будущем. Люди не знали с чем столкнулись и одно это обстоятельство вселяло в душу неуверенность и желание бежать, бежать куда-нибудь без оглядки.

Но бежать некуда. Ведь путь к бегству преграждали всё те же странные твари и не менее странный чёртов дирижабль, который предположительно являлся живой базой для десятков, сотен, а может быть миллионов, невиданных ранее  существ.

- Они проели стекло! – в какой-то момент воскликнул один из мужчин, кажется то был Беннетт. Лицо банковского служащего исказила гримаса ужаса. Он попятился было к задней стене салуна, но чуть не упал, споткнувшись о тело обезглавленного Айка. – Нам конец! – просипел он, теряя окончательно остатки самообладания.

И, действительно, кислотная слизь, что выделяли медузоподобные существа, к этой минуте насквозь проела одно из стёкол и меньшая из тварей проникла в помещение. Медуза сперва шлёпнулась на подоконник, потом легко и беззаботно воспарила в воздух, совершенно игнорируя гравитациию.

Стрелять в монстра никто не решился, поскольку стрельба, как они уже знали, могла повредить окно. А в таком случае в салун ворвались бы все твари. Все, какие только были на улице.

- Прикроете меня, - кивнул Джонсон шерифу и бородачу и, сжимая крепкими пальцами рифлёные рукояти, направился к выходу.

Он всегда предпочитал действовать, а не отсиживаться. Так было и на войне. Возможно, потому и выжил в войне, что всегда стремился опередить противника. Теперь перед ним был тоже враг. Незнакомый, невероятный, но враг.

Олби и Брюс - как звали бородача - встали по бокам от двери, и Джонсон ударом ноги распахнул одну из створок.

То, что Джонсон увидел, повергло его в изумление. Он ожидал встретить за дверью всё что угодно, только не такое. Но это, конечно, только после того, как глаза привыкли к яркому свету.

Ветер к тому часу стих и пыль не висела, как прежде, в воздухе густой, удушающей завесой. Поэтому ничто не заслонило Джонсону то, что местные ковбои нарекли дирижаблем.

Да, внешне штука весьма напоминала упомянутый аппарат. Но сходство такое было, конечно, условным. Джонсон сравнил бы огромную хрень, висевшую в воздухе в десяти шагах от крыльца с гигантским веретеном. Конечно, и его сравнение было приблизительным. Тем не менее, штуковина, которую он видел, была не меньше десяти обхватов в поперечнике, если бы её, вдруг, набрался смелости измерить взрослый мужчина.

Вокруг дирижабля располагались уже знакомые Джонсону медузы. И все они кружились вокруг огромного объекта в каком-то невероятном, медленном танце.

Вращались они все разом. Но не это главным образом поразило Джонсона. Его удивило другое. Медузы, равномерно расположившиеся по всей поверхности дирижабля, составляли некий геометрически правильный узор, что-то вроде сети правильной тороидальной формы.

Вся упомянутая сеть-тор одновременно во всех своих частях вращалась вокруг дирижабля на расстоянии не менее метра от стенок последнего.

- Мать честная! – воскликнул Джонсон, прежде чем поднять горизонтально револьверы.

Краем глаза он заметил и других медуз, не участвовавших во вращении вокруг дирижабля-веретена. Эти или висели в воздухе, свободно барражируя, или прилепились к запыленным недавней бурей, стенкам домов.

- Ну что? – послышался нетерпеливый голос шерифа.

Одной ногой Олби придерживал дверь раскрытую Джонсоном, тем самым не позволяя ей закрыться. Однако блюститель порядка не решался выйти наружу.

Джонсон не ответил. Осторожно ступая, он спустился с крыльца, а потом принялся пятиться от странного дирижабля, всё время держа непонятную штуковину под прицелом.

Он слышал, как к двери подошёл ещё кто-то. По звону шпор Джонсон мог бы определить, что это Вуди. Ведь только у Вуди были шпоры с характерным дребезжащим жестяным звуком.

Несколько медуз слева от Джонсона соскользнули по стене и, используя щупальца вместо ног, направились к отчаянному ковбою. Джонсону казалось, он спит и видит сон! Но он предпочёл не спешить с выводами.

Послышался дробный топот. Видимо одна из лошадей, чего-то испугавшись, сорвалась с привязи. Её быстро удаляющееся ржание сопровождало топот копыт, пока всё не стихло.

Ветер уже успокоился, но пыль висела в воздухе, как это часто бывает после бури. И как-то странно шелестели медузы, вращаясь сплошным, шевелящимся коконом вокруг уже знакомого Джонсону дирижабля-веретена.

Одна из медуз подобралась слишком близко к ноге Джонсона. Настолько близко, что измазала шпору Джонсона слизью. Лицо ковбоя исказила гримаса омерзения, когда он вдавливал тварь подошвой в сухой, плотный песок.

Джонсону показалось, что он