– Но это так. Странно, – он сел на стоявшую на крыльце скамейку, достал из кармана галифе зажигалку и пачку «примы», закурил, – к чему бы это?
– Не знаю.
– Тебе завтра, точнее уже сегодня, к следователю. Не забыл?
– Помню. Что ему говорить?
– Старайся отвечать правду, чтобы не подловили. Витек младше, с него какой спрос? А ты можешь в колонию угодить, так что думай, что и как говоришь. Старший, Андрей Иванович, видно, что мужик ушлый. Стелет мягко, да жестко спать. Осторожнее с ним.
– Хорошо.
– Ладно, – отец затушил и положил на лавочку окурок, – пошли спать.
Вздохнул и пропустил меня в дверь, тщательно запер за моей спиной входную дверь.
– Береженого бог бережет.
Я промолчал. Прошел в комнату, лег на диван. На веки словно навалился мешок картошки, и я провалился в темноту сна.
На следующий день часов в девять отец пришел домой.
– Пошли, следователи приглашают. Ты же с ним дружил. Ничего страшного, я буду присутствовать на допросе. Так по закону положено.
Следователи остановились в деревенском общежитии, предназначенном для приезжающих помогать совхозу заводских «шефов», и в этой же из комнате проводили допросы. Две кровати из четырех из комнаты убрали, а на их место принесли стол и четыре стула. Не смотря на жару на улице в комнате было прохладно и ощутимо сыро. Со стены смотрел пыльный плакат с комиссаром Каттани.
– Виталий, когда ты видел Андрея Родина последний раз? – спросил меня немолодой поджарый мужчина, одетый в слегка помятый костюм.
– Живым? – на всякий случай уточнил я.
– А ты видел его мертвым? – мгновенно отреагировал он.
– Нет, нас не пустили посмотреть…
– Так когда ты видел его последний раз?
– Накануне его исчезновения.
– Где и когда это было?
– На карьере, после обеда где-то. У меня часов нет, но по Солнцу где-то часа три было примерно.
– Еще кто-нибудь при этом присутствовал?
– Да, Витя Пронкин.
– И что вы втроем делали в это время на карьере?
– Там чабрец растет, мы его собираем и сдаем за деньги.
– Хорошо. О чем вы разговаривали?
– У Родиных корова сдохла перед этим, Андрей нам рассказывал…
– Корова? – мужчина посмотрел на второго следователя – молодого парня в ковбойке.
– Да, про это упоминали, – подтвердил молодой, посмотрев на меня ясными голубыми глазами.
– Причина?
– Какой-то ядовитой травы нажралась…
– А паслась вместе со всеми?
– Да.
– На поле, что к тому лесу примыкает?
– Да…
– И только одна корова сдохла?
– Да.
– Вячеслав, вы не находите это странным?
– Простое совпадение…, – неуверенно отозвался молодой.
– Простое совпадение, говорите? Сначала сдыхает корова – единственная из всего стада, потом рядом с тем местом зверски, подчеркиваю, зверски убивают сына владельцев коровы. В таких делах совпадений не бывает. Пригласите ветеринара на допрос.
– Будет сделано, Андрей Иванович, – Вячеслав сделал пометку в своем блокноте.
– Виталий, еще про что вы говорили в тот день? – Андрей Иванович вновь посмотрел на меня.
– Он нас за грибами звал.
– За грибами?
– Да, сказал, что мэтушки пошли…
– Что это за грибы такие?
Я пожал плечами. Он посмотрел на молчавшего до сих пор отца.
– Какая-то местная разновидность, – ответил тот, – я сам их ни разу не собирал, но деревенские про них рассказывали.
– А вы, значит, не местные? – ухватился за слова следователь.
– Ну, как сказать? Седьмой год тут живем, с тех пор как меня директором совхоза назначили.
– А до приезда в Карловку, вы где проживали?
– В Покровке. Это такая деревня в Тульской области. Помощником агронома там работал. Младший наш – Коля, там родился.
– Понятно. Виталий, – вновь посмотрел на меня следователь, – почему же вы не пошли с ним за грибами?
– Витьке надо было в Дроновку, с отцом ехать.
– А ты почему не пошел?
– Мне мать не разрешает в лес ходить, – смущенно признался я.
– Почему?
– Боится, что заблужусь.
– Леса тут глухие, – вставил отец.
– Да, несколько случаев пропажи людей было, – внес свою лепту Вячеслав.
– Нашлись?
– Нет, так и не нашлись…
– Слава, вы мне подборочку по пропавшим подготовьте. Хорошо?
– Будет сделано. После допроса схожу в контору и позвоню в Дроновку, чтобы материалы подобрали. Участковый нам завезет.
– И ты так и сказал друзьям? – вернулся к допросу следователь.
– Нет, я сказал, что прополки много…
– Виталик у нас очень ответственный, – сказал отец, – и постоянно ухаживает за огородами.
– О чем еще разговаривали?
– Больше ни о чем – разошлись.
– Это был последний раз, когда ты видел Андрея?
– Да.
– Как думаешь, кто это сделал?
– Не знаю. Переселенцы может… я их мало знаю…не могу сказать…
– Ты не уверен?
– Да.
– У тебя есть что-нибудь, что ты хотел бы добавить по данному делу?
– Нет.
– Хорошо, – он протянул мне бланк, – прочти и если все верно, то напиши снизу: «С моих слов записано верно. Мною прочитано» и распишись.
Я прочел и расписался.
– Можешь быть свободным, а вы, Виктор Владимирович, задержитесь.
– Виталий, подожди меня снаружи, – сказал отец. – Сейчас опасно ходить одному.
– Вы так думаете? – заинтересовался Андрей Иванович.
– Да.
Я встал с жесткого стула и вышел из комнаты. Стал в коридоре напротив двери и стал ждать отца. Минут через сорок он вышел.
– Потопали.
Я поплелся вслед за ним. На улице накрапывал худосочный дождь. Заморенные капли плюхались в горячую пыль, которая с шипением скатывалась в убегающие из-под наших ног шарики. По пути домой, пока мы шли мимо стоянки сельхозтехники сквозь запах машинного масла и солярки, отец учил меня:
– Ветврач, старый черт, наверняка про нашу корову скажет.
– Да?
– Если будут спрашивать, то говори, что не знаешь, отчего она сдохла. Про бабку Фомячиху не трепись. Понял?
– Понял. А что теперь будет?
– Хорошего ничего не будет, пока эти следователи здесь. Надо бы их побыстрее спровадить.