– Ой, какой огромный! – изумлённо воскликнула девушка, усаживаясь в максимально удобное кресло пассажира, как в люльку. А шлем, покорил её мягкой основой и лёгкостью.
– Вы не глядите, что он такой невесомый, но прочность его превосходит все остальные многократно. Ну
что, поехали.
Мягко, почти деликатно тронулся гигант Harley-Davidson, подчёркивая хорошие манеры и деликатность хозяина, не ломавшего перед девушкой дешёвую комедию с выхлопными эффектами, какими заполонена автомобильная дорога многострадальных городов. Через двадцать минут они уже были возле Федерального Центра Нейрохирургии.
– Большое спасибо, Максим! Даже не знаю, как вас благодарить. Вы замечательный человек, но непонятны мне… Что заставило везти меня?! Я ведь вам все сказ…
– Настя, — не дав договорить, прервал Максим, осторожно пожав руки, – не нужно ничего мне говорить, а быстро идите туда, где вас ожидают.
Тут, к ним стремительно подлетела девушка, крепко держа за руку мальчугана лет пяти. У Максима раздвоилось в глазах, и лишь только разная одежда не позволила утерять сознание совершенно. Перед ним стояла истинная копия Насти, но её никак нельзя было окрестить лесной нимфой... Это, скорее всего – гордая амазонка. С открытым дерзким взглядом, раздувающимися ноздрями, как у молодой кобылицы, рвущейся в открытое поле. Он даже задохнулся от энергии, исходящей от этого вихря в девическом обличье.
– Мама, мамочка! — мальчик прижался к удивлённой Насте... Меня отпустили. Сказали все в порядке. Оля забрала домой, а папа ещё не пришёл в себя… – грустно опустив голову, рассказывал мальчик. Мы просто с ним разговаривали. Врач сказал, что он нас слышит. Настя тихо заплакала…
– Настя, а ты почему здесь?! Какой-то мотоцикл?! Мы отправили тебя по важному делу?! Что случилось?! — удивлённо с пристрастием допрашивала сестра, разглядывая мотоцикл. – Ой, здравствуйте! Я вас не сразу заметила, — смутившись на долю секунды, она обратилась к Максиму.
– Да, ничего, конечно же, смекаю. Я во многом проигрываю этому жеребцу, — поглаживая ласково мотоцикл, пошутил Максим. Его вы приметили перво-наперво, а я... так себе.
– Оля, ну, что ты набросилась сразу?! Максим любезно предложил меня подвезти. А уехала я с этого бала, потому что чувствовала себя по-идиотски… абсолютно лишней... Даже не поблагодарила Никиту, позднее позвоню. Он поймёт меня. Сам такой же. Ну, я пошла к Диме, а вы поезжайте на такси домой. Я скоро буду.
Она поцеловала сына и печально согнувшись, пошла к больнице.
– Очень жаль, что я не на машине, но мог бы вас и так подвезти. Здесь все оборудовано.
– Да уж, вижу! Такой агрегат, что слюнки текут, – восхищённо, и с долей некоторого скептицизма, высказалась Оля. Нет, нас уже на подобном коне подвозили… Вернее, подвели... такой красавчик вынырнул наперерез машине, и чтобы его не сбить, Дима должен был круто свернуть с дороги, врезался в огромный столб. Малыш отделался лёгким испугом, а вот его отец... — печально начала девушка и внезапно замолкла... Спасибо за Настю, а мы уже заказали такси. Вон, кажется, уже и подъехала наше... и тут же раздался телефонный звонок.
– Оля, постойте! – Максим прикоснулся к рукаву куртки, - разрешите вам позвонить? Не спешите отказывать. Я хороший. Мне нужно с вами поговорить. Насчёт Насти и… вас, если позволите. А насчёт Насти — обязательно.
Девушка внимательно посмотрела в глаза, окатив его волной незнакомых волнений.
– Хорошо, но только насчёт Насти, и то, если разговор сугубо деловой. Позвоните мне завтра в двенадцать. Позднее буду занята, — оставила номер телефона и пошла к машине.
Максим несколько минут глядел вслед отъезжающей Хонде, когда и след уже её простыл...
Часть вторая.
и каждый убывающий час...
Твой сын...
Максиму не хотелось возвращаться туда, где ждала одна пустота. Он поехал домой, но подумав, оставил своего ненаглядного друга у обочины, и решил немного пройтись по аллее из столетних сосен, в очередной раз, пытаясь детально разобраться, как жить дальше, хотя, в душе было выстроено уже все давным-давно, но угнетал тяжёлый груз безотчётного чувства долга, о котором ещё явственно не говорили, но в воздухе незримо витал его неистребимый дух. Молодой человек обладал одним из ценнейших дарований, с неослабевающей любознательностью наблюдать за течением жизни. Свежесть внутренних ощущений не только не улетучилась, но, напротив, возрождалась с каждой утренней зарей. Именно эти чувственные качества позволили ему воссоздать в абстрактном воображении картину жизни, к которой он стремился всем своим существом.
Домой явился далеко за полночь… Чтобы никого не тревожить, на цыпочках проник в свою комнату. Еще долго стоял перед открытыми настежь балконными дверями, вслушиваясь в ночные звуки. Утром, поздоровавшись, чмокнув в щеку кормилицу, спросил:
– А где все?
Все – это отец, а мать… …любимого друга, единственного, который понимал его, как никто они похоронили два года назад.
– Куда-то раненько так умчался, и даже воды не попил…— с недоумением пожала плечами кормилица Марусенька, накрывая на стол, и ласково оглядывая любимца.
Покормила его завтраком и, вслед уходящего, перекрестила.
Со свинцовой тяжестью на сердце, Максим отправился в головной офис. Сказать там ему было что, но поймут ли, примут ли его важные доводы и решения? Лицо секретарши Люси было похоже на воздушный шар из раздутых губ с большими глазами навыкате.
– Доброе утро, Люсенька! А шеф у себя?
– Ой! - не зная, что делать, засуетилась... – Вы только, пожалуйста, никуда не уходите. Отец просил уже вас срочно вызвать, но сейчас к нему пожаловала девушка. Они уже с каким-то мужчиной месяц назад принесли сюда свой проект, и теперь буквально не дают покоя. Постоянно терроризируют шефа, — с нескрываемой опекой о кормильце, подобострастно сокрушалась девушка.
Внезапно дверь кабинета распахнулась...
– Как это отвратительно, что вы в любой смазливой девчонке видите только претендентку на участие в ваших непристойных, грязных, циничных конкурсах силиконовой псевдо красоты. И даже не удосужились проанализировать проект, чтобы иметь право о нем грамотно судить, — с горечью презрения девушка высказалась вглубь кабинета.
– Оля?! — удивлению Максима не было конца.
– А-а, это опять вы? — и, кажется, даже не удивилась, так была возмущена тем, что произошло за массивной дверью. – И вы сюда? Не советую. Ничего путного здесь вам не скажут, и думаю, не помогут. Там на уме одни развлекательно - разлагающие мероприятия, — и стремительно пошла к выходу.
– Разрешите, я вам позвоню сегодня... — но она уже его не слышала.
В кабинете царило раскаленное чугунное безмолвие. Игорь Петрович, сидел в высоком кресле нахмурившись, и, даже не поднял глаз на вошедшего.
– Доброе утро, отец! Мы с тобой сегодня ещё не здоровались. Ты раньше времени убежал на работу...
– Максим, ты ведёшь себя так, словно ничего не произошло... Как ты посмел так подставить отца! Выставить на посмешище перед всем коллективом, и, теперь делать вид, что ничего особенного не случилось! Этому тебя там учили, куда я вбухал столько денег?
– Я не понимаю о чём ты... В чём тебя подвёл, того не желая?
– Да, я не предупредил, что хочу представить на торжественном мероприятии своего сына и приемника, которому решил вручить полностью бразды правления, надеясь сделать приятный сюрприз, но ты, оказывается, пренебрёг важным событием для твоего отца.
– Отец, я благодарю за высокое доверие, но тебе не кажется, что прежде, ты должен был обсудить со мной.
– Это с кем я должен консультироваться?! Со своим отпрыском, в которого вложил столько средств, обучая его в лучших вузах мира, чтобы в дальнейшем он мог продолжать мою деятельность?!
– Ты должен быть справедливым, относительно затраченных средств, если уж так тебе хочется меня поставить этим на место. Вероятно, ты забыл, что почти все обучение оплатил мой дед - мамин отец, от которого ты получил эту компанию. И, ответь, пожалуйста, для чего вы меня натаскивали в высшей Парижской академии изящных искусств, прививая хороший вкус, новаторство, изобретательность, чувство стиля? Развивали познания в архитектуре, моде и дизайне, достижениях науки и философской мысли, самой изысканной кухне и лучших винах.
– Но это были причуды твоей матери, которая всегда пребывала немного не от мира сего…
– Отец, а я помню, ты когда-то гордился этим её «Не от мира сего», говорил, что на фоне твоего вечного окружения, не всегда достойного, она сияла ярким лучом. Ты сам так любил неоднократно это повторять. Искусствовед с большой буквы, признанный во всем мире.
– Да, это так, но я собирался воспитать в тебе мужские склонности, поэтому ты получил образование в Гарварде, ГДЕ УЧАТ УПРАВЛЯТЬ ФИНАНСОВОЙ ВСЕЛЕННОЙ и политикой.
– В любом случае, ты должен был подробно поговорить со мной о своих намерениях, прежде чем выходить на подиум презентовать меня. У сына твоего тоже есть планы, пристрастия, представь себе. Тебя влечёт губернаторское кресло? Превосходно, но есть же заместители, которым ты доверяешь – твои соратники.
– Это не тебе обсуждать!- взорвался Игорь Петрович.
– Но кому же, если не единственному сыну, которому собираешься доверить свое детище?! – удивлённо воскликнул Максим. Я всегда гордился твоей силой духа, открытостью, ясным прозрачным мышлением. Ты мне всегда был понятен. Но что стало с тобой теперь?! Ты ко всем и всему стал нетерпим. Что с тобой? Зачем ты так теряешь себя?! Ради чего и кого?! Да, я много лет жил без вас… тебя, но всегда вела меня вверх любовь к моим родителям. Благодарность, что позволили так объемно и широко постигать себя. Я старался изо всех сил соответствовать вашему доверию. А теперь ты стремишься поставить меня в один ряд с людьми, стремления которых мне
Хочется надеяться.
