узким столом он [посадил] болгарского посла <…> отдав ему предпочтение передо мной…” (Лиутпранд Кремонский “Антаподосис; Книга об Оттоне; Отчет о посольстве в Константинополь”, с. 131, М., 2006). Стало быть, Болгария сохраняла самостоятельность и не подчинялась Святославу. На первый взгляд непонятно, отчего вдруг запаниковали ромеи, но с другой стороны – а как чувствует себя шакал рядом с тигром? Святослав ужасал ромеев уже самим фактом своего существования: такой грозный воитель и под боком у империи. А ну, как соберёт общерусскую рать, да обрушит её на Византию? О нелепости подобных предположений никто не задумывался, одна возможность такого исхода вызывала апокалипсические видения. И порождала желание уничтожить всякую возможность сокрушения империи, уничтожить в зародыше.
Русский князь как бы раздвоился. Настоящий Святослав, согласно показаниям летописей, мирно княжил у себя в Переяславце. Но на страницах византийских хроник появился совсем другой Святослав, выдуманный ромеями для устрашения своих сограждан. Фальшивый Святослав с неисчислимыми ордами варваров напролом рвался к столице империи, угрожая её существованию. Лев Диакон раздул воинство Святослава до 60 тысяч, Скилица и Зонара – до 308 тысяч. А чего мелочиться? Пергаменты всё стерпят. В придачу, для нынешних болгарских историков появился выбор в щекотливой ситуации: всегда можно в соответствии с политической конъюнктурой сослаться на подходящий исторический документ. Если Константин Иречек (“Исторія Болгаръ”, с. 240, Одесса, 1878) оценивал русское войско в 10 тысяч бойцов, то Иоанн Раич (“История разных славенских народов наипаче же болгар, хорватов и сербов”, ч.1, с. 494, 1823) – в 300 тысяч. И подтверждение тут же под рукой. Удобно.
Современные историки в описание балканской войны Святослава непременно включают пресловутую битву под Аркадиополем (или Адрианополем). Источником служат безудержные фантазии византийских хронистов, почерпнутые из досужей болтовни завсегдатаев трактиров, и близко не видевших настоящих сражений. Никто вне Византии никогда не слышал об этой битве, однако, в науке она почему-то признаётся за непреложный факт. Написано же, пусть даже нелепо и неправдоподобно. Вот она, рукопись. Не могли, ведь, почтенные ромейские историки так безответственно врать? Ещё как могли, и врали в своих писаниях постоянно. Любые выдумки годятся, лишь бы возвеличить правящую верхушку.
Русы (а вместе с ними болгары, мадьяры, печенеги), дескать, опустошали Фракию, но доблестные византийские войска под командой магистра Варды Склира одержали над ними великую победу. Лев Диакон насчитывает перед битвой 30 тыс. русов и их союзников против 10 тыс. ромеев, у Скилицы их, соответственно, 308 тыс. и 12 тыс. И потери в битве составили у русов 20 тыс., а у ромеев всего 55 человек (Лев Диакон), либо все 308 тыс. русов против 25 человек у ромеев (Скилица). При этом сам магистр одержал победу в поединке со “скифом” огромного роста. В воспоминаниях ромеев вражеские поединщики все, как на подбор, великаны (а может, это у страха глаза велики?). По той же схеме слеплен и рассказ о другой битве во Фракии, где византийскими войсками командовал патрикий Пётр-евнух: тоже блестящая победа ромеев, тоже Петр одолел на поединке “вождя скифов”, разумеется, огромного роста (кто бы сомневался?).
Понятно, что для обоих сражений использовано одно и то же описание сомнительного происхождения. Но современные историки безоговорочно принимают ромейскую версию событий, лишь мягко и тактично указывая на некоторую несообразность в соотношении потерь воюющих сторон. Мол, под Аркадиополем ромеям действительно удалось остановить опустошительный набег дружин Святослава (Н.М. Карамзин “История государства Российского”, т. I, с. 277, М., 1989; С.М. Соловьёв “История России с древнейших времён”, т. I // “Сочинения”, кн. I, с. 133, М., 1995). Вот только Святослав куда-то подевался, а он всегда сам руководил войсками в сражениях. Непонятно. Зато появились какие-то безымянные русские вожди, геройски поверженные ромейскими предводителями. И почему-то на сей раз ромеи даже не потрудились узнать имена своих супротивников, вообще никакого интереса не проявили. Очевидно, чтобы их не поймали на вранье. И Варда вдруг спешно был отозван воевать в Азию. Так существовала “русская угроза” или нет? “Не ясно ли, что все это сказки, рассказанные в похвалу себе самим Вардой или его ласкателями” (И.Е. Забелин “История Русской жизни с древнейших времён”, с. 480, М., 2007).
Советские историки, желая согласовать измышления византийских писателей с показаниями русских летописей, безоговорочно отдававшим победу Святославу, выдвинули гипотезу о двух сражениях. Поскольку неизвестно, что в дальнейшем случилось с патрикием Петром, то его-то, значит, и разбил Святослав, а вспомогательные силы, состоящие из мадьяр и печенегов, были в свою очередь разбиты Вардой Склиром. Первым такую мысль высказал М.Я. Сюзюмов (“Об источниках Льва Дьякона и Скилицы” // М.Я. Сюзюмов “Византийские этюды”, с. 392, Екатеринбург, изд. УрГУ, 2002) и поддержал его А.Н. Сахаров (А.Н. Сахаров “Дипломатия Святослава”, с. 40-41, М., 1982). А.Н. Сахаров настолько поверил византийским писателям, что решил, будто Святослав создал некую антивизантийскую коалицию в составе руси, болгар, мадьяр и печенегов. Так нет, ведь, никаких документов, подтверждающих подобную договоренность на государственном уровне. И совместные действия тоже не отмечены. Единственное, что мог Святослав, разве что включить в состав своей дружины некоторое число мадьяр и печенегов, но это обычная практика. Не получится скрестить русские летописи с ромейскими писаниями, родится нежизнеспособный мутант. И так, и этак исследователи пытались изобразить ситуацию под Аркадиополем, а ничего на самом деле и не было. Совсем ничего. Да и не могло быть по двум причинам.
Первая заключается в том, что Святослав в то время вообще отсутствовал на Балканах. Он находился в Киеве возле своей умирающей матери (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 66-68, Рязань, 2001). А без князя никто бы не начал войну, так что некому было вести войска к Аркадиополю. Византийцы не слышали об отъезде Святослава в Киев, вот и принялись сочинять всякий вздор об агрессивных русах, чтобы оправдать своё собственное вторжение в Болгарию, и чтобы это вторжение не выглядело откровенным разбоем, каковым на самом деле оно и являлось.
Вторая причина – в отсутствие Святослава русский гарнизон оказался осаждён в Переяславце, и ему явно было не до набегов. Заручившись поддержкой Константинополя (моральной, как оказалось), болгарский царь Борис внезапно осмелел и вздумал захватить столицу Святослава. И, благодаря помощи горожан, ему это удалось, так что вернувшемуся Святославу пришлось заново брать штурмом свой город:
“В лЪто 6479 (971). Приде Святославъ в Переяславець, и затворишася Болгаре въ градЪ. И излЪзоша Болгаре на сЪчю противу Святославу, и бысть сЪча велика, и одоляху Болгаре; и рече Святославъ воемъ своимъ: “уже намъ сде пасти; потягнемъ мужьски, братья и дружино!” И къ вечеру одолЪ Святославъ, и взя градъ копьемъ”
(Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 68, Рязань, 2001)
Аркадиопольская битва – миф, состряпанный византийцами, дабы усладить свою национальную спесь. Если что там и происходило, то Русь к этому не имела отношения. Довольно убедительной представляется догадка А.Д. Черткова, который, анализируя описание противников Варды Склира, видел в них мадьяр (А.Д. Чертков “Описание войны великого князя Святослава Игоревича против болгар и греков в 967-974 годах”, с. 218, М., 1843). Мадьяры действительно постоянно вторгались в пределы ромейской империи, грабили её, уводили людей в плен. О набегах 968 г. сообщал Лиутпранд:
“… всего лишь 300 венгров захватили у Фессалоники 500 греков и увели их в Венгрию. Это обстоятельство, ввиду успешного завершения, побудило 200 венгров неподалеку от Константинополя, в Македонии, сделать то же самое…”
(Лиутпранд Кремонский “Антаподосис; Книга об Оттоне; Отчет о посольстве в Константинополь”, с. 140, М., 2006)
Малозначительную стычку с мадьярами под Аркадиополем византийские книжники превратили в грандиозное сражение. Лев Диакон добавил в число участников русов, а Скилица ещё приписал и печенегов (для вящей славы ромейского оружия).
IV
Продолжительное пребывание Святослава в Киеве пошатнуло его позиции в Причерноморье. Была ли тому причиной византийская пропаганда или же местная знать мутила воду (наверное, всё вместе сложилось), в любом случае, выпуская ситуацию из-под своего контроля, тем самым позволяешь контролировать её врагам. Русский гарнизон в Переяславце мог бы дать отпор болгарам, да вот горожане взбунтовались. О событиях, происходивших в городе, сообщал В.Н. Татищев:
“Тогда болгары, уведав об отшествии Святослава к Киеву и о войне его с печенегами, придя, обступили Переяславец, прилежа взять град оный. Воевода же Святослава Волк крепко во граде оборонялся и, видя недостаток пищи, а скорее уведав, что некоторые граждане имеют согласие с болгарами, выйти же с войском в Русь было неудобно, так как в поле и по Дунаю в ладьях болгары крепко стерегли, велел тайно войску своему ладьи приготовить на берегу. А сам, показывая вид, разгласил, что хочет, до последнего человека град обороняя, Святослава ожидать, потому коней велел всех порезать, мяса солить и сушить; ночью же, собрав войско, град на нескольких местах зажег, что болгары увидев, приступили доставать град. А Волк, убравшись на ладьи свои, напал и, болгарские ладьи на другой стороне побрав, пошел со всем войском и имением вниз по Дунаю. И не могли ему болгары ничего учинить, поскольку ладьи их все были отняты. И придя к устью Днестра, Волк уведал, что Святослав идет с войском, пошел по Днестру и тут с ним совокупился. А болгары, взяв Переяславец, насколько возможно укрепили”
(В.Н. Татищев “История Российская”, т. II, с. 51, М., 1995)
Дальнейшие события наиболее подробно изложены в Устюжском летописном своде:
“Приде Святослав к Переславцу, и затворишася от него переславцы в городЪ. Потом же, излЪзоша, нарядяся на сЪчю против Святослава, и одоляху болгаре переславцы. И рече Святослав воем своим: “то уже нам здЪ пасти; потягнем, братие, мужственЪ”. И к вечеру одолЪ Святослав, и взят копием град. И рече: “сей град мой”, и казни в нем изменников смертию”
(Устюжский летописный свод (Архангелогородский летописец), М.–Л., 1950, с. 27)
Болгары всё-таки решились на открытое сражение и можно сделать вывод, что по численности они значительно превосходили осаждавших их русов. Слова Святослава “то уже нам здЪ пасти; потягнем, братие, мужственЪ” вряд ли могли быть обращены к сражавшимся воинам – его никто бы не услышал в грохоте боя. Скорее всего, так он поднимал в атаку засадный полк, которому по плану Святослава надлежало переломить ход сражения в решающий момент. А возможно, что Святослав совсем ничего не говорил, и приведённые в летописи слова представляли собой обычную воинскую
