отправили посольства к сильнейшим правителям Восточной Европы с просьбой о помощи против арабов. Равным византийскому императору и хазарскому кагану они считали властителя славян (сахиб ас-сакалиба), в котором исследователи (А.П. Новосельцев, А.Н. Сахаров) видят киевского князя:
“… Буга Старший… двинулся против [народа ас-санарийа], воевал с ними, но те разбили его и обратили в бегство. Отступив от них, он стал преследовать тех, кому даровал помилование [ранее]. Некоторые скрылись и написали владетелям Рума, хазар и владетелю славян. Собрались они с большой армией”
(“Древняя Русь в свете зарубежных источников”, т. III, с. 39, М., 2009)
Но в таком случае следует признать, что в середине 50-х годов IX века русские княжества еще не были данниками Хазарии (А.П. Новосельцев “К вопросу об одном из древнейших титулов русского князя” // “Древнейшие государства Восточной Европы”, 1998 г., с. 378, М., 2000).
Даже странно, что из летописного сообщения 859 года о хазарской дани (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 18, Рязань, 2001) порой делаются далеко идущие выводы. Да, война завершилась неудачно для Руси, и пришлось выплачивать дань победителю. А с кем такого не бывало? Та же Византия кому только дань не платила. Русская летопись не дает никаких оснований для утверждений о каком-то “хазарском иге”. Хазария – это ведь не Золотая Орда, и возможности ее были куда скромнее. Пусть в конце 50-х годов IX века Хазарии и удалось благодаря поддержке Византии вырвать-таки победу в одной войне, но кроме дани, ни о каких других формах зависимости летопись не упоминает. Да и дань-то платили только поляне, северяне и вятичи. До радимичей, живших севернее, хазары добраться уже не смогли. А это значит, что Хазария и сама была обескровлена войной и дальнейшие завоевания оказались ей просто не по зубам. Главным ее успехом явилось установление контроля над населением салтово-маяцкой культуры на Дону. Да и то ненадолго. Б.А. Рыбаков решительно заявил:
“Что касается Руси как политического организма, то здесь не может быть сомнений: ни один источник (включая и хазарские) не говорит ни в настоящем, ни в прошедшем времени о власти хазар над Русью. А равенство титулатуры хазарского кагана и киевского князя, также именуемого каганом (еще до 839 г.), окончательно отвергает возможность признания киевского князя вассалом хазар”
(Б.А. Рыбаков “Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв.”, с. 257, М., 1982).
В 859 году В Киеве появляется князь Аскольд. Если верить Иоакимовской летописи, то поляне сами пригласили его после хазарского разорения:
“Славяне, живусчие по Днепру, зовомии поляне и горяне, утесняеми бывши от казар, иже град их Киев и протчии обладаша, емлюсче дани тяжки и поделиями изнуряюсче, тии прислаша к Рюрику преднии мужи просити, да послет к ним сына или ина князя княжити. Он же вдаде им Оскольда и вои с ним отпусти”
(В Н. Татищев “История Российская”, т. I, ч. I, с. 110, М., 1994)
И соотношение сил тут же изменилась: “Оскольд же, шед, облада Киевом и, собрав вои, повоева первее козар” (Там же). И это вполне вероятно, ведь по сообщению Никоновской летописи русы, пришедшие с Аскольдом, поселились в Причерноморье в непосредственной близости от хазар:
“О князи Рустемъ ОсколдЪ. Роди же нарицаемiи Руси, иже и Кумани, живяху въ ЕксинопонтЪ…”
(Никоновская летопись, ПСРЛ, т. IX, с. 13, М., 2000)
Так что сами хазары оказались теперь под ударом, и уж ни о какой власти их на Руси и речи идти не могло. А на следующий год возросшую силу русского государства испытали на себе и ромеи. Поход князя Аскольда в 860 году на Константинополь потряс их империю. Гегемония в Восточной Европе окончательно перешла к Руси.
Складывалась государственность и на Русском Севере. Словене, вышедшие из состава земли Трояновой, выпали из поля зрения летописца. Но к IX веку они уже возглавляли федерацию из пяти земель. Летопись под 859 годом сообщает:
“Имаху дань Варязи изъ заморья на Чюди и на СловЪнехъ, на Мери и на ВсЪхъ, КривичЪхъ”
(Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 18, Рязань, 2001)
Чудь, словене, меря, весь и кривичи вместе платили дань варягам, затем вместе же они “Изъгнаша Варяги за море, и не даша имъ дани”, затем они же “воевати почаша сами на ся”, затем они же “идоша за море къ Варягомъ, к Руси” и пригласили на княжение Рюрика с варягами (Там же). В летописном известии явно прослеживается устойчивое, исторически сложившееся государственное объединение. И в описании похода князя Олега на Киев сохраняется тот же состав:
“Поиде Олегъ, поимъ воя многи, Варяги, Чюдь, СловЪни, Мерю, Весь, Кривичи”
(Там же, с. 22)
Добавлены лишь варяги, но они и не имели своего княжества, а расселялись по разным городам. Возможно, памятью о прошлом явилось позднейшее разделение Новгородской земли на пять пятин – традиция, идущая из глубины веков. Еще в VII–VIII вв. славяне колонизировали земли вокруг озера Ильмень, сначала появились длинные курганы, а затем и культура сопок (В.В. Седов “Древнерусская народность: историко-археологическое исследование”, с. 127, М., 1999), подчиняли окрестные народы, расселялись среди них и вот к IX веку сформировались пять государственных образований. Это видно из сообщения Новгородской I летописи:
“… СловенЪ свою волость имЪли, а Кривици свою, а Мере свою; кождо своимъ родомъ владяше; а Чюдь своимъ родом…”
(Новгородская I летопись, ПСРЛ, т.III, с. 106, М., 2000)
Под чудью следует понимать западно-финские племена, жившие в пределах Новгородской земли. На их территории, по-видимому, и сложилось объединение племен во главе со славянами. Его центром мог быть город Ладога, где археологически зафиксирован пестрый состав населения (В.В. Седов “Восточные славяне в VI-XIII вв.”, Археология СССР, с. 61-62, М., 1982; В.В. Седов “Славяне: Историко-археологическое исследование”, с. 563, М., 2002). Этот город входил в число главнейших городов Новгородской земли, да и позднее он сохранял свое значение. При решении важных вопросов “Новгородци призваша плесковиць и ладожанъ и сдумаша…” (Новгородская I летопись, ПСРЛ, т. III, с. 209, М., 2000)
Под мерей понималось население Ростовской земли, куда входили не столько местные меряне, сколько доминировавшие там славяне. Предшествовавшая дьяковская культура прекратила существование ещё в VII веке, численность населения в Верхнем Поволжье резко увеличилась за счёт прихода туда среднеевропейского населения, сформировавшего совершенно новую культуру. Преемственность между двумя культурами в этом регионе отсутствует (В.В. Седов “Древнерусская народность: историко-археологическое исследование”, с. 146-147, М., 1999). Новые жители принесли с собой предметы провинциальноримского происхождения (там же, с. 148). “… в период становления Древнерусского государства все жители Ростовского края назывались мерей <…> Меря упоминается в летописях среди участников похода Олега 882 г. на Киев и похода 907 г. на Константинополь. Это было, нужно полагать, не поволжско-финское племя, а воины из среды населения Ростовской земли…” (там же, с. 150).
А в земле веси сложилось Белозерское княжество, его центром стал славянский город Белоозеро. Славяне там поселились ещё в период раннего средневековья, в последний раз летопись упоминала о веси в 882 году, и в дальнейшем население этого края именовалось белозёрцами (Л.А. Голубева “Весь и славяне на Белом озере X–XIII вв.”, с. 6, М., 1973).
Хотя в летописи и перечислены финские народы, государственность в их землях была уже славянская. Известный русский этнограф Д.К. Зеленин решительно отвергал голословные утверждения западных историков о якобы смешении восточных славян с финнами. Он отмечал, что почти все финские народы существуют до наших дней, отделяя себя от русских и сохраняя свой язык, да и сами русские “резко отграничивают их от себя”. И ещё одно наблюдение: “Почти все финны живут теперь не на тех местах, где их застает наша начальная летопись”. Объясняется это тем, что при столкновениях либо русские изгоняли финнов, либо те, сознавая своё бессилие, уходили добровольно. В первом случае финские селения сжигались. “Ни великорусская диалектология, ни великорусская этнография не находят в общевеликорусском говоре и быте сколько-нибудь значительных финских элементов” (Д.К. Зеленин “Принимали ли финны участие в образовании великорусской народности” // “Сборник ЛОИКФУН”, вып. I, с. 96-108, Л., 1929).
Центром земли кривичей, был в то время Изборск, лишь позднее уступивший первенство Пскову. Об этом сказано в Степенной книге:
“... еще бо граду Пскову не сущу, но бяше тогда началный градъ во странЪ той, зовомый Изборескъ идЪже преже господьствуя Труворъ, братъ перваго Рускаго великаго князя Рюрика, иже бЪ свекорЪ сея блаженныя Ольги…”
(Книга Степенная царского родословия, ч. 1 // ПСРЛ, т. XXI, с. 6, С.-Петербург,1908)
То же самое отмечается и в Устюжском летописном своде:
“… а то нынЪ пригородокъ пъсковскии, а тогда былъ въ кривичехъ большии город”
(Устюжский летописный свод (Архангелогородский летописец), с. 20, АН СССР, М.-Л., 1950)
Если в середине IX века уже существовала федерация пяти земель, ясно, что в своем становлении она должна, была пройти длительный исторический путь, и уж, конечно, не Рюрик ее создал. Он стал основателем династии, но принял власть в уже сложившемся государстве.
После принятия христианства в стране было введено новое летоисчисление. Автор “Слова” связывал это событие с Ярославом Мудрым. Но и память о прежнем летоисчислении сохранялась, пока язычество сопротивлялось новой вере.
