вас обвиню в сексуальных домогательствах!
Парень весело ухмыльнулся, тучный охранник скептически хмыкнул.
— Дама, мы не в Америке, — насмешливо объяснил круглолицый парень. — Здесь нам такое говорить не нужно. Чревато*, — он усмехнулся нехорошей усмешкой.
— Что?! Да Вы!.. — Ира задохнулась от возмущения.
Ситуация принимала неожиданный оборот, нежелательный. Ира лихорадочно искала пути выхода из тупика. И к Ритке не попала, и сама обросла проблемами. Что же делать? Звонить Летягиной, что ли? Ее племяннику и его бойфренду — двум раскрашенным клоунам? Вот они посмеются-то над ней!
Вопль, внезапно прокатившийся по отделению психиатрии был похож на звериный вой. Дикий, душераздирающий крик раненого животного, попавшего в зубы безжалостному хищнику. Звуковые волны разносили по округе смертельный страх и безнадежное отчаяние обреченной жертвы, цепляющейся за жизнь из последних сил. Ира вздрогнула — крик доносился как раз оттуда, куда ее упорно не пускали, из-за закрытой двери, где лежала Ритка.
— Чт-то-о это?! — выдохнула девушка, зубы выбили дробь.
Два охранника тревожно переглянулись и поспешили туда, внутрь, оба отцепили от поясов дубинки.
— Стоять здесь! — оглянулся на нее толстый дядька.
Закрывшись от девушки, он набрал код и открыл дверь. Пропустив охрану, замок громко защелкнулся, оставляя Иру ни с чем. Но судьба оказалась к ней благосклонна: буквально через несколько минут дверь распахнулась, из нее пулей вылетел мужчина в синей униформе санитара и, сломя голову, понесся в сторону второго корпуса больницы. Прямо в легких кроссовках. На Иру он даже не взглянул.
Девушка подхватила дверь и осторожно вошла в большой холл психушки. Ничего особенного — обычная больница, если не знать, что это психиатрическое отделение, то и не скажешь. Внутри была приоткрыта еще одна дверь уже не с кодовым замком, а с электронным, и, если бы Ира захотела сейчас выйти, то уже не смогла бы. Значит, так тому и быть. Впереди расстилался широкий коридор, через несколько метров круто расходящийся в обе стороны — где-то там, за одним из поворотов, держали Риту.
Осторожными шагами, внезапно оробев, девушка направилась вперед, туда, откуда доносились испуганные голоса. Любопытные пациенты робко ходили возле дверей своих палат, далеко удаляться от них опасались и только тянули шеи, надеясь, хоть, что-нибудь рассмотреть или услышать. Обеспокоенный медперсонал с озабоченными лицами быстрым шагом проходил мимо Иры и скрывался в правом отсеке коридора.
— Что там случилось? — шепотом спросила Ира у ближайшего пациента, мужчины невысокого роста, с многодневной щетиной.
Тот отпрянул от нее с нехорошей улыбкой и несколько раз смерил ее презрительным взглядом с ног до головы. Ира тотчас пожалела о том, что спросила, о том, что, вообще, заговорила, а также, о том, что не послушалась охранников и пролезла к психам. От вида мужичонки ей стало не по себе.
— А это все ваши развратные и жалкие душонки! — возвестил ей мужичок, радостно заблестев глазами. — Хотите возвеличиться, мните себя умными, а кто ты есть на самом деле?! Земноводная гадина, черви сожрут тебя изнутри, как ту шлюху, которая сношается с демоном! Думаете, Чайников псих? Все вы еще подставите ему свои задницы, дьяволовы проститутки! Специально подселили в больницу демона со своей сучонкой, чтоб выпустить в мир Антихриста! А я видел: она вся черная изнутри — его семя пожирает ее тухлые кишки! А демон сторожит своего ублюдка. Все сдохнут! Ты на очереди! — вдруг заорал он на Иру. — Иди быстрей, заложи свою мелочную душу!
Он приблизился к Ире, обдав ее запахом немытого тела и нечищенных зубов, в глазах его бушевала ненависть: неукротимая и страшная. Ира попятилась.
— Чайников! — одернула его толстая медсестра, пробегавшая по коридору к выходу. — А ну отстань от человека! Опять тебя надо учить разговаривать с людьми?!
— Да это я не ей! — воинственно крикнул мужик, отскакивая от Иры к дверям своей палаты. — Я это ее проклятой душонке! — Чайников скрылся за дверями и заорал оттуда. — Сдохните, твари! Сволочи продажные!
Дверь захлопнулась. Ошеломленная Ира снова отругала себя, за то, что вздумала пройти в это отделение, ведь недаром, наверное, стоят такие разные замки на толстенных входных дверях, да еще дежурят несколько охранников. Посчитала себя самой умной! Как же — ума палата! Тот дядька с пузом был прав кое в чем: людям с нормальной психикой здесь нелегко, но теперь уже ей поздно отступать.
Она набрала в грудь побольше воздуха и двинулась дальше. Попыталась двинуться. Пациенты психиатрического отделения отчего-то безошибочно угадывали в ней постороннего человека и тянулись за ней, словно нитки за иголкой.
Кто-то легонько тронул ее сзади за плечо. Ира, нервы которой были уже взвинчены разговором с одним больным, чуть не вскрикнула и резко обернулась. Позади нее стоял старик в спортивном костюме, вытянутом и застиранном. Дед смотрел пустым взглядом сквозь девушку куда-то вдаль.
— Ты, что ли, начальник?
Он терпеливо подождал ответа, но Ира молчала, опасаясь ответить ему не так, как он того хотел, раздразнить его, разозлить, может, он еще хуже Чайникова, кто знает, и кто скажет, чего ожидать от помешанных?
— Меня хотят пустить на котлеты, — грустно и обреченно поведал ей дед, так и не дождавшись ответа. — Я сам слышал, и повариха Верка уже приходила меня смотреть, а я не знаю, кому пожаловаться. Сын сказал, мол, зажился ты, пора и на котлеты. Боюсь я!
Дедок тряс редкими волосами на плешивой голове и ронял слезы себе на грудь. Девушка почувствовала к нему нестерпимую жалость, но как успокоить его она не знала, к тому же ее могли выгнать отсюда в любой момент, а этого допустить было никак нельзя. Раз уж пробралась и прошла почти половину коридора надо идти дальше.
— Я разберусь, — твердо заявила она деду и повернулась, чтобы продолжить свой путь.
Вот ведь. Невозможно шагу ступить.
Крики в отделении смолкли, Ира услышала, как вызывали полицию, а из-за какой-то недосягаемой двери раздавались жуткие стоны, но, видимо, стонами здесь было трудно удивить кого-либо. Стайка медсестер негромко обсуждала происшествие, ослабив контроль за подопечными, чем они не преминули воспользоваться.
Дойти до Ритиной палаты Ире сегодня была не судьба: следующей непреодолимой преградой перед ней встала крошечная женщина в длинном халате, который ей явно был велик, даже полы волочились за ней как шлейф, на маленьком носу-пуговке чудом держались очки с огромными стеклами, придавая ей сходство со стрекозой, до самых бровей была натянута вязаная шапочка, полностью скрывавшая волосы.
— Хоть бы трусы постирали! — резким неприятным голосом выразила женщина свое возмущение.
Ира не собиралась больше останавливаться и ни с кем здесь вести никаких разговоров, поэтому попыталась просто эту лилипутку обойти, но та, неожиданно сильно вцепилась ей в руку и Ире пришлось снова выслушивать претензии. О чем она только думала, когда рвалась сюда? Тихие шизофреники не лежат здесь в стадии «овощ на грядке», у них везде, куда бы не занесла судьба, кипят бесконечные страсти, которые не утихают никогда. Эти люди не могут отдохнуть от своих проблем или покончить с ними раз и навсегда — они их заложники и мучаются каждую минуту. Больное сознание повсюду видит подвох, в каждом человеке — врага, на каждом шагу — препятствие. И каждого человека, который показался им достойным внимания они активно втягивают в разбор своих проблем, настойчиво и назойливо заставляя им сопереживать, сочувствовать.
— Я сразу заметила, трусы грязные! — объявила маленькая женщина Ире.
Девушка вспыхнула от стыда, хотя никак не могла упрекнуть себя в нечистоплотности и неряшестве. Ира попробовала выдернуть конечность, но не тут-то было, женщина в шапочке уцепилась в ее сумку и второй рукой. Однако, какая сильная хватка у сумасшедших! Стрекозиные стекла сердито блестели снизу.
— Ну взяли белье, черт бы с вами, но вы, хоть постирайте!
— Какое белье? — слабо оправдывалась Ира.
— И металлическая дверь им нипочем! — продолжала обвинять женщина-стрекоза. — Они даже металлическую дверь вскрыли, никто не понял, как! Мне полиция помочь не может, не находят признаков взлома, значит у них были дубликаты моих ключей. А может, и не одни. А полиция сама не один раз влезала ко мне в комнату, они же с ними повязаны, и ничего не добьешься никогда. А здесь, в больнице, что творится?! Я не могу оставить в палате свои вещи — их тут же сопрут! Вор на воре! Приходится все с собой носить даже в туалет. Я говорю, взяли вещи, так, хоть постирайте! Нет, поносят и кидают обратно мне в чемодан, хоть трусы бы постирали!
Ах, так это она о своем! Ира нервно перевела дух. Еще парочка таких разговоров и она сама тронется умом.
— Пропустите меня, — вырывалась она из клешней этой малютки.
— Я из дома, а они ко мне домой! — надрывалась лилипутка. — И слепок ключей сделали, и следят постоянно, когда я уйду куда-нибудь. Все с собой ношу, а они все равно умудряются воровать, входят ночью, когда я сплю! Вот, понюхайте! — крошечная женщина извлекла откуда-то снизу цветную тряпку и пихнула Ире под нос. Девушка с ужасом отшатнулась. Оказывается, у ног этой крохотули действительно стоял чемодан, скрытый длинными и широкими полами халата.
— Да отстаньте вы от меня! — крикнула Ира, резко дернув свои руки и цепких пальцев.
— А меня тоже врачи ограбили! — донесся еще один женский голос. — Я выходила из кабинета, а она так быстро дверь за мной захлопнула, я там что-то забыла, какую-то ценную вещь!
Ира рванула бегом, осторожничать здесь было нельзя, иначе так и придется зависать с каждым недовольным жизнью пациентом, к тому же все принимают ее за представителя проверяющей организации, пришедшую решить все проблемы, которые существовали в их
Зачиталась, однако
