Мой друг–Тишина. Гл 8

приподымается от её выдоха.
– Видимость была не слишком чёткая («Понятно, начинает юлить», – усмехнулась про себя Вера.). Скорей всего, свет от ночника вносил свою пасмурность в этот твой вечерний вид, который оттеняясь этой неяркостью освещения, придавал тебе… Знаешь, трудно словами выразить то, что ничего не требует объяснения, а просто есть. – Знакомый посмотрел на Веру, ожидая от неё ответа, и он последовал:
– Я поняла, что без макияжа и ещё не в кое-чём.
– А я и не заметил. Видимо освещение, не способствовало. – Улыбнулся знакомый.
 «Конечно». – Утвердительно, себе кивнула в ответ Вера. 
– Так вот, ты, по всей видимости, смотрела в зеркало и, заметив что-то в уголке своего правого глаза (Вера еле сдержалась, чтобы сразу же не проверить то, на что это он намекает: «Чёрт, точно с тушью переборщила».) решила поближе придвинуться к зеркалу, чтобы рассмотреть, что это может быть. Может соринка какая? («Я поняла твой намёк про бревно в глазу», – Вера понимающе покачала головой) И вот, когда ты приблизилась к зеркалу, то залетевшее воспоминание об упоминании мною соринки в глазу и перенесло тебя сюда в кафе. Но при этом ты руководствовалась не только одной своей памятью, теперь ты, уже не могла не игнорировать мои слова, заявлявшие, что я тебя видел стоящей за своей же спиной. И ты действительно видишь меня, не со своего места за этим столом, а как раз из-за своей спины, с той точки, куда я смотрел на тебя сегодня. При этом тебе становится очень любопытно узнать, что в этот самый момент ты думала. Но дело в том, что ты знаешь это, и тебе от этого становится невероятно смешно и, ты подмигнув мне, возвращаешься обратно в своё настоящее, а для нас будущее, для того чтобы вдоволь насмеяться, а затем начать мечтательно готовиться ….– Вдруг Верин знакомый на самом интересном замолчал, с интересом посматривая на неё. Ну а Вера, как и всякая девушка, не любит недоговорённостей и она сразу же требует ответа:
– К чему готовиться?
 – А я уже это сказал, той, вечерней тебе. – Ответ знакомого, просто обескураживает Веру, которая в который раз уже, снова не находит подходящих слов для ответа. Правда, различных не рассортированных – дополна и пока она решает, что по этому поводу думать, используя их, пытается дать себя время на раздумье.
– Я уже и не знаю, что на всё это думать? – Вера всё-таки решилась на откровенность, заявив своё отношение ко всему им сказанному. 
 – А ведь теперь, даже не имеет никакого значения, видел ли я тебя или нет. И даже если это всё плод моей выдумки, ты, не смотря на это, непременно захочешь поступить так, как я тебе это обрисовал. И даже возможно, всё увидишь в том же свете, что и я. – Верин знакомый, без тени улыбки произнёс это своё утверждение, которое Вере, мгновенно заглянувшей в свои хотелки, показалось более чем убедительным. 
– И получается, что мы можем общаться, не только со своим будущим я, но и с другими людьми? – Спросила Вера.
– Ну, я бы не назвал это полноценным общением. К тому же, какой в этом смысл, хотя есть вещи, о которых говорить ещё не пришло время. А вот так, сообщить своему близкому в будущее о чём-то, для чего ещё не пришло время, а потом укорить его тем, что мол, я тебе ещё тогда-то говорил это, то это будет даже забавно. – Усмехнулся знакомый Веры. – Ну а если серьёзно, то ведь будущее и прошлое, отличаются между собой лишь временем своей событийности. Да и будущее, плюс ко всему, менее реально, чем произошедшее прошлое. А между тем, эти два времени, в отличие от настоящего, не существуют, а оба только мыслятся. И если будущее, мы, как правило, представляем в больше фантазийном ключе, то прошлое, частенько искажается нами, уже в своём желательном ключе. И если, к примеру, мы сейчас, как я это делал только что, сможем «повспоминать» наше будущее, где мы, в свою очередь, своим взглядом устремлены в сегодняшний день, то мы, находясь в этой, более осмысленной связи, сможем повлиять на свои поступки всех времён. Так мы, из каждого времени, можем взять для себя ….Да, это пока что теория и что взять, я пока что, до этого пункта не дошёл. – Знакомый замолчал, видимо пытаясь осмыслить, чего ему не хватает в этом своём настоящем. 
– Не все открытия делались, основываясь только на расчёте. И всё же не расчёт, выгнал с насиженного места Еву. Так что, мне кажется, будет интересно таким замудрённым способом, пообщаться, как с собой, так и с тобой. – Заявила Вера.
– Ну, тогда, как на счёт попробовать? – улыбнулся новый знакомый.
– А ты, как думаешь? – чтобы лишних вопросов не возникало, Вера ответила в нужном вопросительном ключе. Но её знакомый не успел для должного ответа податься вперёд к ней, как неусыпный и всегда следящий за вашими поступками телефон, вмешался в этот разговор.
«Я сейчас его выкину». – Остановившись на половине пути к Вере, её знакомый информативно кивнул ей, сурово посмотрев на край стола, где лежал его телефон и, решив дать последнее слово приговорённому к казне, приложил его к уху. Но судя по помрачневшему лицу знакомого, приговорённый был не просто убедительным, а вполне возможно, сам имел право выносить приговор, раз заставил его подняться с места и объяснительно прожестикулировав Вере о том, что ему надо выйти, быстро отправился на выход из кафе. 
«Кто это ещё?». – Не успел новый знакомый Веры выйти в дверь, как она уже нахмурилась и заинтересованная звучанием, которое было похоже на те звучания, которые издают всякие потерянные своими хозяевами вещи, заглянула под стол, куда, как она подумала, упала решившая потеряться вещь. 
«Интересно?», – вытащив из под стола, как и предвиделось Верой ключ (ключ именно та вещь, которая больше всех ищется и поэтому они чаще всего и теряются), она, что удивительно, удивилась. А удивиться действительно было чему, если знать, отчего этот ключ. И хотя ключ ключу рознь и его конкретную принадлежность, кроме разве что от сердца, вот так прямо (от квартиры, от машины, это не то) не вызовет большой заинтересованности, то этот, так себе очень простецкий ключ, с подвешенной цифровой биркой на кольце, вдруг оказался очень интересен Вере. А, наверное, потому, что она в нём или вернее будет сказать, по номеру бирки, узнала тот ключ от ячейки в магазине.
«Так он же при мне открывал ячейку», – Вера мысленно попыталась вспомнить события часовой давности. «А вот открыл или нет. Я не помню», – пытаясь вспомнить, нахмурила лоб Вера. «Вот если бы я дала себе подсказку из этого прошлого, то я, пожалуй, вспомнила бы», – Вера теперь поняла преимущества такой меж временной связи. «Вот же умеет давать подсказки. Сам, наверное, специально уронил ключи, чтобы я, типа без подсказок додумалась». – Вера улыбнувшись своей, такой во всех смыслах находчивости и взглянув на пустующее место своего знакомого, захотела мысленно пригвоздить его к стулу, как вдруг, не понятно (хотя понятно) почему, теперь уже не пропустила отсутствие купленного им зонта-трости. Что вызвало у неё некоторое замирание сердца – Неужели ушёл? – с которым она рефлекторно развернулась в сторону выхода и, заметив, что как раз там она ничего замечательного не увидит для себя, повернулась к окну, которое всегда давало больше возможностей для обозрения всяких оборзевших типов, которые по-английски, как последняя сволочь, бросает девушку в кафе.
«Да вот же он», – заметив своего знакомого стоящего лицом к окну и значит к ней, у Веры немного отлегло от сердца, но как только она заметила блуждание растерянности в лице её знакомого, то у неё не только прилёгло, но и добавилось смутное ощущение тревоги. Но даже не это вызвало у неё все эти тревожные мысли, о существовании которых она до этого момента была только наслышана, а стоящая к ней спина, принадлежащая собеседнику её знакомого, уж больно всепоглощающе втягивала в себя его внимание. И ей, решившей, что его внимание уже давно завоевано ею, было не по себе видеть его серьёзность, относящуюся не только к ней, а ещё к кому-то. 
«И что это за тип такой? Что он такого, более чем я, может интересного сказать?», – возмущалась Вера, покручивая на пальце поднятый ключ. 
«Вот придёт, я ему посмотрю на него. Да даже не посмотрю, если он сейчас же не посмотрит на меня», – Вера так сильно приложилась по своему знакомому, что даже окно, к которому она незаметно для себя приложилась лбом, слегка подтрунило над ней. Что, видимо, а что пока непонятно, но если что-то подвигло, то это уже не важно, когда её знакомый, вдруг отстранил свой взгляд от своего собеседника и внимательно посмотрел на размазавшую своё лицо в окно Веру. Что тут же замечается ею и выразительно отражается в её улыбке, на которую он не может не отреагировать, улыбнувшись в ответ. И как видит Вера, вся эта его ответность не проходит мимо его собеседника, который вдруг перестаёт жестикулировать и замирает на месте. А вот тут-то Вере, почему-то, до холода в ногах, становиться страшно и ей сейчас же, чтобы спрятаться, захотелось залезть под стол, но она, как будто примёрзла к окну и, не имея возможности оторваться от него, вынуждена наблюдать за всеми действиями этого, как ей кажется, страшного собеседника.
В свою очередь, этот собеседник её знакомого, чей вид сзади ничем особенным не отличается, после того как он обнаружил, что внимание её знакомого поглощено не им, а кем-то ещё, сначала было попытался повернуться назад, для того чтобы посмотреть на причину отвлечения, но затем, как это всё видит Вера, принял другое решение и остановился на полуобороте, показав ей лишь только свой орлиный нос. Затем он повернулся обратно и, приблизившись к своему немому собеседнику, схватив его по бокам за плечи и приблизив его к себе, заглянул ему в глаза, через которые, как показалось Вере, он посмотрел на неё и в одно мгновение уронил её на пол. 
Когда же Вера приподнялась со стула, чья накренённость, видимо превзошла тот устойчивый наклон, за которым всегда следует падение, что и стало результатом её такой оконной увлечённости, то она увидела окно, а за ним всё также стоящих на прежнем месте этих собеседников. Правда, на этот раз, тот стоящий к ней спиной тип, покручивая двумя руками, держал тот зонт, который зачем-то прихватил её знакомый с собой. И как только она заметила это перемещение и вращение зонта, как вдруг этот тип, как будто бы ожидая её, поднял верх зонт, для того чтобы открыть его, чем и заставил задаться вопросом Веру: «А зачем это ему?». Хотя следующее движение этого странного типа, в некоторой степени ответило ей на этот вопрос. Так этот тип, попрощавшись с её знакомым, надвинув края зонта себе на глаза, таким образом, избежал возможности своего узнавания Верой, чей содранный носик требовал возмездия и внимательно следил за ним.
«Ушёл», – сжав кулачки, Вера приготовилась выместить свою злопамятливость на своём знакомом, но стоило ему появиться со своим омрачённым лицом, то куда, что у неё девалось. И ей, невзирая на свой носик, который, между прочим, находится на острие видимости, захотелось сдуть (а уж воздушных сил у неё, как у всякого небесного ангела, не занимать) с него всю эту, даже и не объяснить в двух словах, что за заботливое наслоение. Нет, не в смысле того, что кто-то позаботился о нём, хотя, скорее всего, кто-то озаботился об